Блок. Бред. Прочтение

***
                Я знаю, ты близкая мне...
                Больному так нужен покой...
                Прильнувши к седой старине,
                Торжественно брежу во сне...

                С тобою, мой свет, говорю...
                Пьяни, весели меня, боль! –
                Ты мне обещаешь зарю?
                Нет, с этой свечой догорю!

                Так слушай, как память остра, –
                Недаром я в смертном бреду...
                Вчера еще были, вчера
                Заветные лес и гора...

                Я Белую Деву искал –
                Ты слышишь? Ты веришь? Ты спишь?
                Я Древнюю Деву искал,
                И рог мой раскатом звучал.

                Вот иней мне кудри покрыл,
                Дыханье спирала зима...
                И ветер мне очи слепил,
                И рог мой неверно трубил...

                Но слушай, как слушал тогда
                Я голос пронзительных вьюг!
                Что было со мной в те года, –
                Тому не бывать никогда!..

                Я твердой стопою всхожу –
                О, слушай предсмертный завет!..
                В последний тебе расскажу:
                Я Белую Деву бужу!
               
                Вот спит Она в облаке мглы
                На темной вершине скалы,
                И звонко взывают орлы,
                Свои расточая хвалы...
               
                Как странен мой траурный бред!
                То – бред обнищалой души...
                Ты – свет мой, единственный свет.
                Другой – в этом трауре нет.

                Уютны мне черные сны.
                В них память свежеет моя:
                В виденьях седой старины,
                Бывалой, знакомой страны...

                Мы были, – но мы отошли,
                И помню я звук похорон:
                Как гроб мой тяжелый несли,
                Как сыпались комья земли.
                4 ноября 1905





Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока
     «"Седая старина", о которой идет речь в стихотворении, ассоциируется с миром образов музыкальной драмы Рихарда Вагнера "Гибель Богов" ("Gotterdammerung", 1874) – заключительной части тетралогии "Кольцо Нибелунга": к Зигфриду, потерявшему память и забывшему Брюнгильду, под воздействием волшебного напитка возвращается память, и он вспоминает прошлое перед тем, как его коварно убивает Хаген (3-е действие).
     “Центральный эпизод стихотворения – воспоминание Зигфрида о встрече с валькирией Брюнгильдой. Воспроизводится сцена, в которой Брюнгильда, усыпленная Вотаном, спит на вершине скалы, окруженная кольцом огня, а Зигфрид, прорываясь сквозь огонь, пробуждает ее поцелуем" (Магомедова Д.М. Блок и Вагнер // Zbornik Radova institula za strane jezike i knjizevnosti. Sveska б. Novi Sad, 1984. S. 200).
     Пробуждение Зигфридом Брюнгильды – сцена из 3-го действия музыкальной драмы "Зигфрид" ("Siegfried", 1871), третьей части тетралогии.» 

     По реальностям Вагнера  Блок уже бродил (см. стихотворение «Поет, краснея, медь. Над горном…»), но «бывалая, знакомая страна», где над скалами парят орлы, горны зовут к подвигам рыцарей, а горном замке ждет королевна – для Блока это мир северных королевств, подробно расписанный Андреем Белым в его «Северной симфонии».
     Сравните,
Александр Блок:

                Я Древнюю Деву искал,
                И рог мой раскатом звучал.

                Вот иней мне кудри покрыл,
                Дыханье спирала зима...
                И ветер мне очи слепил,
                И рог мой неверно трубил...

                Но слушай, как слушал тогда
                Я голос пронзительных вьюг!

Андрей Белый:
     «…Надвигалось ненастье. Мать сиживала у окна в изразцовой комнате. Не смела выйти на осенний холод – вся седая, вся строгая, вся покорная судьбе.
Отец поговорит о минувшем горе. Голову склонит. Стоит опечаленный.
Тогда прилетал лебедь темный и садился на перила террасы.
Королевна боялась лебедя темного. Звали лебедя лебедем печали.

     …старая королева, залитая атласной ночью, обратила взор свой к дочке. Она прощалась, собираясь в путь.
Ветерок шевелил белыми, как снег, кудрями. И кудри струились. Ветерок принес из далеких чащ запоздалый привет короля.
     Старуха указывала рукой на далекие лесные чащи, и обе плакали.»

     Этот мир обжит им достаточно плотно. Например, в период «Распутий»:

                «…Протекали над книгой Глубинной
                Синие ночи царицы.
                А к Царевне с вышки голубиной
                Прилетали белые птицы.

                Рассыпала Царевна зерна,
                И плескались белые перья.
                14 декабря 1902»

      Или уже в данной книге:

                «Королевна жила на высокой горе,
                И над башней дымились прозрачные сны облаков.
                Темный рыцарь в тяжелой кольчуге шептал о любви на заре,
                В те часы, когда Рейн выступал из своих берегов.
 
                …Там – воздушной Влюбленности хмель.
               
                И в воздушный покров улетела на зов
                Навсегда... О, Влюбленность! Ты строже Судьбы!
                Повелительней древних законов отцов!
                Слаще звука военной трубы!
                3 июня 1905»

      - «Я Белую Деву бужу! // Вот спит Она в облаке мглы // На темной вершине скалы» – проходной сюжет «тома I» – ценой своей жизни разбудить и ввести в наш мир Лучезарную.
     Миссия была не осуществлена. Вот заключительное стихотворение, последняя глава «Распутий»:

                «Вот он — ряд гробовых ступеней.
                И меж нас — никого. Мы вдвоем.
                Спи ты, нежная спутница дней,
                Залитых небывалым лучом.

                Ты покоишься в белом гробу.
                Ты с улыбкой зовешь: не буди.
                Золотистые пряди на лбу.
                Золотой образок на груди.

                Я отпраздновал светлую смерть,
                Прикоснувшись к руке восковой.
                Остальное — бездонная твердь
                Схоронила во мгле голубой.

                Спи — твой отдых никто не прервет.
                Мы — окрай неизвестных дорог.
                Всю ненастную ночь напролет
                Здесь горит осиянный чертог.
                18 июня 1904. С. Шахматово»

     В заглавном стихотворении, в текущей главе «тома II», герой именно это и вспоминает, именно этим и мучается:

                Я Белую Деву бужу!

                Вот спит Она в облаке мглы
                На темной вершине скалы,

     Не разбудил.
;