Око за Око

       К сентябрю 1929 года ленинградский писатель Александр Беляев считался уже не просто известным, а именитым автором-фантастом. Вышли в свет романы, признанные впоследствии классическими образцами жанра: «Голова профессора Доуэля» (первая редакция), «Человек-амфибия», «Борьба в эфире», «Продавец воздуха», «Человек, потерявший лицо», «Властелин мира», «Остров погибших кораблей» (первая редакция), «Последний человек из Атлантиды» — и два с лишним десятка рассказов.
       А в сентябре 1929-го Беляев и его семья переезжают из Ленинграда в Киев — «к теплу и более сухому климату» [1].
       И, волею судеб, начинает после этого числиться за Александром Романовичем книга, история которой — смеем от души надеяться! — в своем роде неповторима.
       Сменить местожительство понудило писателя состояние здоровья. Очень долгое время Беляев маялся жестоким туберкулезом позвоночника. О причинах недуга рассказывают по-разному.
       В предисловии Б. Ляпунова к трехтомнику избранных беляевских произведений говорится: «Он часто мечтал, например, о полетах по воздуху подобно птице, но без крыльев… От мечты мальчик перешел к делу: прыжкам с крыши. Один из таких прыжков кончился неудачей: Александр Романович получил перелом позвоночника. Казалось, его вылечили. Но в 1916 году Беляев серьезно заболел костным туберкулезом позвонков. Тяжелая болезнь не оставляла его до конца жизни» [2].
       О. Орлов пишет: «В конце 1915 года Беляев внезапно заболевает, и врачи долго (до 1916 года) не могут определить, что с ним. Еще во время давней болезни плевритом… врач, делая Беляеву пункцию, задел иглой восьмой позвонок… Это дало тяжелый рецидив: туберкулез позвоночника» [3].
       Как бы там ни было, большую часть жизни Беляев провел в гуттаперчевом корсете. Впрочем, «никогда и никто не слышал, чтобы он пожаловался на свою болезнь. С друзьями он пьет за компанию… из наперстка. Что делать? Больше нельзя» [4]. Здоровье настоятельно требовало сухого солнечного тепла. Вместе с женой и дочерьми писатель отправляется в Киев, селится там на улице Нестеровского. И…
       «В 1930 году в творчестве Беляева впервые наступает перерыв. За этот год он не издает ни одного романа или рассказа» [5].
       В чем дело? Отчего плодовитый автор, прозванный к тому времени «русским Жюлем Верном», внезапно смолкает?
       О недолгом киевском периоде в жизни Беляевых не упоминают ни трехтомник 1957-го, ни 1-й том восьмитомного собрания сочинений 1963—1964 гг. О кое-каких вещах тогдашняя советская цензура писать «не рекомендовала». Но можно думать, что в середине 1964 года, когда партия и правительство готовились отстранить Н. С. Хрущева от власти, цензура немного ослабила вожжи, поскольку послесловие О. Орлова, замыкающее восьмитомник (т. 8 подписан к печати 12.IX.1964), сообщает читателю:
       «…В Киеве возникают трудности с переводом произведений на украинский язык. Беляев уже писатель-профессионал. Но тиражи книг маленькие, семья разрослась, чтобы кормить жену, дочерей и себя, он должен печатать хотя бы по два романа в год, как когда-то печатал Жюль Верн… В конце 1931 года Александр Романович уезжает из Киева и поселяется под Ленинградом, в Царском Селе» [6].
       Иными словами, со второй половины 1920-х и на всем протяжении 1930-х годов,  русским писателям дозволялось печататься на украинской почве лишь українською мовою…
       Исследователи, публиковавшие материалы к биографии Беляева после 1991 года, когда партийный гнет исчез, и можно было не оглядываться на пресловутую «братскую дружбу народов СССР», пишут о пребывании Беляевых в Киеве и о причине, понудившей их возвратиться в северные края, свободно и прямо, без осторожного смягчения:
       «Так как киевские издательства принимали рукописи только на украинском языке (курсив мой. — С. А.), в 1931 году семья вернулась в Ленинград и обосновалась в посёлке Щемиловка за Невской заставой» [7]. А «…в январе 1932 года писатель вместе с женой Маргаритой, дочерью Светланой и тёщей Эльвирой Юрьевной Магнушевской переезжает из Ленинграда в пригород Детское Село (ныне город Пушкин), в квартиру на улице Жуковской» [8]. Стало возможно писать и печататься снова.
       О. Орлов говорит о киевском периоде: «Материал приходится пересылать в Москву и Ленинград, на это уходит время…» [9].
       Привычный эзопов язык ушедших дней. В действительности, речь идет не о времени, уходившем на пересылку — почта работала исправно,— а о безумной советской практике всенепременного — иначе говоря, принудительного — редактирования, от коего были избавлены лишь немногие избранные, «генералы» тогдашней литературы. И обязательная работа с ленинградскими редакторами, по долгу службы требовавшими разъяснений, обширных текстовых изменений или просто мелкой правки, донельзя осложнялась и затягивалась: автор с трудом передвигался даже по собственной квартире, а обитал в другом, далеком городе.
       Увы, ничего иного, мало-мальски приемлемого, Беляеву не оставалось. Поселился в Киеве, а писать продолжаешь по-русски? Пиши — но издателя и редактора ищи себе за пределами Украинской Советской Социалистической Республики. Не угодно? Значит, ищи себе переводчика на официальное республиканское наречие.
       Русский язык в тогдашней УССР — еще совсем юной, но крепнувшей день ото дня, — уцелел, дабы разделить участь уцелевших «угнетателей трудового народа»: утратить исконные свои права, сделаться «лишенцем» на родной земле…
       Беляев, сын православного священника, человек до мозга костей интеллигентный и в наилучшем смысле этого слова «прекраснодушный», даже не мыслил ни о чем подобном, когда собирался свить себе гнездо на благословенном юге.
       Повторим сказанное выше: речь ведется не о начинающем литераторе, а об именитом, вдобавок тяжело больном, писателе, прозванном к тому времени «русским Жюлем Верном» и заслуживавшим хотя бы элементарного уважения к своей особе. «Будучи болен, Александр Романович почти никуда не выходил, особенно в последние годы жизни. К нему приезжали редакторы и художники, работавшие над его книгами» [10]. Но ведь это уже в Ленинграде, это в Царском Селе…
       Ничего особо занимательного для себя в этой истории мы не видим. Охотно ли, нехотя ли, но тогдашние киевские издатели просто подчинялись указаниям, спускавшимся из большевицкой Москвы через большевицкую же «первую столицу», Харьков. Мы прекрасно понимаем и отнюдь не виним киевских издателей. Им было строго велено всячески вытеснять из печати росiйську мову и приучать народ к мовi української. А с неподчинявшихся приказам, поступавшим свыше, в те годы быстро и жестоко снимали головы.
       Мы также вполне разумеем, чего ради Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) — ВКП(б), включавшая в себя КП(б) Украины, КП(б) Белоруссии и партийные организации ЗСФСР, — всячески поощряла тотальную украинизацию вчерашней Малороссии, ибо видела надежду и опору свою отнюдь не в недобитых буржуях и гнилой интеллигенции, но в городском пролетариате и сельской бедноте. Совершенно естественно, и здесь тоже нет ничего особо нового или занимательного.
       Заметим в скобках, что, как известно, каждая палка — о двух концах. И другим концом эта палка била тех, кто писал по-украински.
       Читающее городское население, вопреки предписанной Кремлем «украинизации», оставалось преимущественно русскоязычным, и спокойно пользовалось книжными запасами, уцелевшими — хотя и поредевшими, — со старых добрых дореволюционных дней. А население сельское вообще, выражаясь предельно мягко, не изобиловало усердными книгочеями.
       Украинский автор вступал в Спiлку письменникiв, печатал книгу за книгой, получал гонорары, приобретал имя, — но сами тексты его произведений оставались почти безвестны читающей публике, покуда пишущего не причисляли к «немногим избранным» и не приказывали переводить на русский, а следом не начинали издавать большими тиражами в РСФСР. Согласитесь, подобное положение дел обидно и досадно любому литератору. Однако и в этом тоже нет ничего особо нового или занимательного.
       В дальнейшем — уже после войны — положение изменилось к лучшему: книги на русском языке стали, как известно, выходить в УССР  сотнями — в «Держлiтвидавi», «Молодi» и многих иных издательствах. К нашему краткому очерку имеет касательство — то ли прямое, то ли косвенное, — лишь одна такая публикация. В 1955 году Н. А. Дашкиев выпускает по-украински свой роман «Володар всесвiту» (Київ. «Молодь». 1955), и два года спустя Харьковское областное издательство печатает его по-русски («Властелин мира», 1957). Заглавие буквально повторяет заглавие знаменитой книги, созданной Беляевым еще в 1929-м, а сюжет всецело вращается вокруг беляевского же стержня: воздействие на человеческую психику посредством радиоволн.
       По-русски это произведение попадалось нам довольно часто — и в букинистических магазинах и в библиотеках. А вот украинского оригинала видать не доводилось ни разу: должно быть, почти весь тираж не удостоился особого читательского внимания и отправился в переработку. Однако и в этом тоже нет ничего особо нового или занимательного.
       Занимает нас иное, об ином и пойдет дальнейшая речь.
       Беляев продолжил и быстро окончил в Киеве «Чудесное око» — один из лучших своих романов. Рукопись — точнее, машинопись — была предложена столичному издательству «Молодий бiльшовик» и, разумеется, отвергнута: «ми друкуємо тiльки українською мовою». Пришлось разыскивать человека, согласного приняться за перевод. Работа над переложением книги на украинский и последовавшая за нею публикация растянулись на добрых четыре года. Роман вышел в 1935-м, когда столица, а вслед за нею издательство, из Харькова переместились в Киев (Чудесне око. Молодий бiльшовик. Київ. 1935).
       Оригинальную рукопись автору отчего-то не возвратили.
       Украинская Википедия застенчиво пишет: «Оригінальний рукопис російською було втрачено під час другої світової війни, тож російський варіант твору є перекладом з української, що був зроблений після смерті письменника» [11].
       Разумно ли предполагать, будто автор не просил возвратить ему оригинал отличного романа, который возможно было безо всяких особых сложностей переиздать в Ленинграде или Москве? До начала Великой Отечественной войны оставалось еще добрых десять лет — неужто за столь долгий срок Беляев ни разу не вспомнил об одном из лучших своих произведений?
       Можно думать, что уже к 1935-му году, когда роман вышел в свет, машинопись пропала бесследно. О ее судьбе ничего не известно.
       Википедия русская по непонятным причинам идет несравненно дальше украинской: «Слабость произведения была настолько очевидна даже для самого Беляева, что он не стал переиздавать его на русском языке» [12].
       Попробуй, переиздай, коль скоро утрачен русский текст…
       Стараниями Бориса Валериановича Ляпунова — писателя-фантаста, литературоведа и библиографа — к 1956 году были подготовлены к печати «Избранные научно-фантастические произведения» Александра Беляева в 2-х томах («Молодая гвардия», 1956). «Чудесное око» — Ляпунов не хотел издавать «Избранного» без этого романа — включили в первый же (!) том. И в трехтомном собрании 1956 года «Чудесное око» опубликовано тоже в томе первом, тоже сразу после знаменитейшего «Человека-амфибии». Едва ли опытный и добросовестный составитель, сам бывший талантливым автором, отвел бы столь заметное место «слабому произведению».
       Помню отроческое свое изумление при виде курсивной пометки на шмуцтитуле: «Перевод с украинского И. Я. Васильева. Перевод сделан по изданию: Александр Беляев, Чудесное око, «Молодой большевик», Киев, 1935». Да неужто Александр Романович писал еще и по-украински?
       Отнюдь нет. Но русского подлинника не осталось, а обойтись без «Чудесного ока» в собрании такого рода было попросту нельзя. И Ляпунов попросил выполнить обратное переложение текста.
       Испокон веку и теоретики и практики предают обратный перевод совершенно заслуженной анафеме. Никаких обратных переводов, способных исказить исходный текст, испортить его до неузнаваемости!
       Но И. Я. Васильев, можно сказать, совершил стилистическое чудо: в его обратном переводе возникла совершенно живая книга; беляевская манера, беляевский слог воспроизведены мастерски. Спасибо малоизвестному, но безусловно одаренному литератору.
       Вот и числится с той поры за Александром Романовичем Беляевым неповторимая в своем роде книга: «Чудесное око» — обратный перевод на русский язык… Всей душой надеемся, что в этом смысле книга и впрямь неповторима.
       Едва ли удастся когда-нибудь выяснить, как же, собственно, именовался роман у самого Беляева. «Чудесное око» или «Чудесный глаз»? Впрочем, вероятнее первое — ибо это заглавие звучнее и лучше…
       В 1959-м киевское издательство «Радянський письменник» воспроизвело оба издания — двух- и трехтомное — «Избранного», которые составил и подготовил к печати Борис Ляпунов. Там «Чудесное око» в русском переводе И. Я. Васильева по-прежнему исправно следует за «Человеком-амфибией».
       Каждое из этих изданий вышло тиражом не 15 000, как в 1935 году, а 200 000. По числу вероятных читателей…

Май — июнь 2021
Харьков

Фотография из книги: Александр Беляев. Собрание сочинений в восьми томах. — Т. 8. — М., «Молодая гвардия», 1964.

                Источники цитат

1. О. Орлов. А. Р. Беляев (биографический очерк). В кн.: Александр Беляев. Собрание сочинений в восьми томах. — Т. 8. — М., «Молодая гвардия», 1964. — Стр. 509
2. Александр Беляев. Избранные научно-фантастические произведения в трех томах. — М., «Молодая гвардия», 1957. — Т. 1. — Предисловие Б. В. Ляпунова. — Стр. 5
3. О. Орлов. А. Р. Беляев (биографический очерк). В кн.: Александр Беляев. Собрание сочинений в восьми томах. — Т. 8. — М., «Молодая гвардия», 1964. — Стр. 504—505.
4. Там же. — Т. 8. — Стр. 504.
5. Там же. — Т. 1. — Предисловие Б. Ляпунова и Р. Нудельмана. — Стр. 12.
6. Там же. — Т. 8. — Стр. 509—510.
7. Кравклис Н., Левитин М. Три жизни писателя. «Наука и жизнь». М., 2009. — № 10. — Стр. 126—132.
8. Беляева С. А. Мой отец — фантаст Беляев. Журнал «Нева», 1998, №3. — Стр. 248—251.
9. О. Орлов. А. Р. Беляев (биографический очерк). В кн.: Александр Беляев. Собрание сочинений в восьми томах. — Т. 8. — М., «Молодая гвардия», 1964. — Стр. 509.
10. Александр Беляев. Избранные научно-фантастические произведения в трех томах. — М., «Молодая гвардия», 1957. — Т. 1. — Предисловие Б. В. Ляпунова. — Стр. 6.
11. Вiкiпедiя: Чудесне око. — Отдел «Iсторiя».
12. Википедия: Чудесное око. — Отдел «История».