Блок. Ты придешь и обнимешь... Прочтение

               
       * * *   

                Ты придешь и обнимешь.
                И в спокойной мгле
                Мне лицо опрокинешь
                Встречу новой земле.

                В новом небе забудем,
                Что прошло, – навсегда.
                Тихо молвят люди:
                "Вот еще звезда".

                И, мерцая, задремлем
                На туманный век,
                Посылая землям
                Среброзвездный снег.

                На груди из рая –
                Твой небесный цвет.
                Я пойму, мерцая,
                Твой спокойный свет.
                24 января 1906





Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «Возможно, что образ звезды в стихотворении соотносился также для Блока с рассказом Е.П. Иванова о прогулке по городу, зафиксированным в его дневнике (10 января 1906 г.): «Когда шел в театр по Екатерининскому каналу ( ... ) то у парадной двери увидел по небу летела громадная звезда, как ангел, и сыпались из нее искры. Долго летела от моря, переливаясь в зеленоватых цветах "яркая". И кто-то шел рядом со мною, фабричный рабочий. Я сказал: "О!" и указал пальцем на звезду, а он в ответ тоже 'О!" и больше ничего не сказал, но звезда породнила» (БС-1. с. 399).» 

Блок-Менделеева Л. Д. «Были и небылицы о Блоке и о себе»:
     «Первый и единственный за эти годы мой более смелый шаг навстречу Блоку был в вечер представления "Гамлета" [август 1898 г.]. Мы были уже в костюмах Гамлета и Офелии, в гриме. Я чувствовала себя смелее. Венок, сноп полевых цветов, распущенный напоказ всем плащ золотых волос, падающих ниже колен... Блок в черном берете, колете, со шпагой. Мы сидели за кулисами в полутайне, пока готовили сцену. Помост обрывался. Блок сидел на нем, как на скамье, у моих ног, потому что табурет мой стоял выше, на самом помосте.
     Мы говорили о чем-то более личном, чем всегда, а главное, жуткое – я не бежала, я смотрела в глаза, мы были вместе, мы были ближе, чем слова разговора.
     …Был этот разговор и возвращение после него домой. От "театра" – сенного сарая – до дома вниз под горку сквозь совсем молодой березничек, еле в рост человека. Августовская ночь черна в Московской губернии и "звезды были крупными необычно". Как-то так вышло, что еще в костюмах (переодевались дома) мы ушли с Блоком вдвоем в кутерьме после спектакля и очутились вдвоем Офелией и Гамлетом в этой звездной ночи. Мы были еще в мире того разговора и было не страшно, когда прямо перед нами в широком небосводе медленно прочертил путь большой, сияющий голубизной метеор. "И вдруг звезда полночная упала"...»

Ал. Блок. Театр. «Незнакомка»:

« Звездочет

                Восходит новая звезда.
                Всех ослепительней она.
                Недвижна темная вода,
                И в ней звезда отражена.
                Ах! падает, летит звезда...
                Лети сюда! сюда! сюда!

     По  небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг  по  мосту  идет  прекрасная  женщина  в  черном,  с  удивленным  взором расширенных глаз. Все становится сказочным – темный мост и дремлющие голубые корабли.  Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой  ледный падучий блеск.  Снег,  вечно  юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет.»
 
Ал. Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
     «… Переживающий все это – уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов – тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности – все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой – вздох моря, третий – аметист, четвертый – священного скарабея, крылатый глаз. Все это бросает господин их в горнило своего художественного творчества и, наконец, при помощи заклинаний, добывает искомое – себе самому на диво и на потеху; искомое – красавица кукла.
     Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим "анатомическим театром", или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами (ессе homo!) [Се человек! (лат.)]. Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан – мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
     Это – венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке.
     Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено.»

     В данном стихотворении и описана встреча двух звезд – той, что светила Блоку в 1898 – 1902 гг.,  и нынешней, образца 905 года, для которых теперь всё внове – и новое небо, и новая земля:

                …Мне лицо опрокинешь
                Встречу новой земле.

                В новом небе забудем,
                Что прошло, – навсегда.
                Тихо молвят люди:
                "Вот еще звезда".