ПротивозаЙчаточные средства

   Я - поэт. Очень нежный, ранимый и романтичный человек! Ну почти как девушка... А вот жена у меня - очень глупая, приземленная и крайне ограниченная баба! К тому же еще полуслепая. Мы живем на природе, в очень глухой деревне. Я специально выбрал такую. Раньше мы жили в Москве, почти в центре города. В двух шагах от Ваганьковского кладбища. Но стихи среди городской асфальтовой базалаберщины писались плохо - мне резко не хватало чисто есенинского духа: запаха сена , вида свежего полена. Надоела городская лажа - хотелось настоящего русского пейзажа! И поэтому я часто ходил на могилу обожаемого мной Сережки Есенина и грустил... и тихо, чисто по-мужски горько плакал - над своей совсем пропащей душой... И пил над есенинским надгробием. Много пил! С горя! И еще пил от трагического для поэта непонимания меня глупой сварливой и жадной до денег женой! И часто я с тоски выпивал там, на кладбище, - иногда по целой поллитре за раз! А случалось, когда были деньги, то и по две! И вот однажды моя горячая поэтическая слеза упала на холоднючий надгробный есенинский памятник... И Сережка от своего столетнего смертельного сна внезапно проснулся да вдруг и сказал мне прямо оттуда, из своей могилки :"Вижу... всё вижу... И прекрасно тебя чувствую... и сочувствую... Ну что ты, дурень стоеросовый, маешься в этом проклятом городе? В этой трижды проклятой билядской Москве! Поезжай в глубинную Русь - на настоящую природу. И пиши там, сколько захочешь! Только там ты и раскроешься. Только там-то твоя ненасытная до чистой русской родины душенька и расцветет!"

   Я так и сделал. Плюнул на Москву! Продал нашу с женой квартиру, купил полуразвалившуюся избушку где-то  в глухомани, у которой и названия-то нет и на карте ее не сыщешь... И начал ждать вдохновения... И действительно! Как мне мой Сережка и пообещал, стихи полились из меня, как ручьи по весне. Знай только успевай рифмы за кончики хватать и на бумагу их запечатлёвывать! И стихи не то чтобы так себе, а - хорошие! Такие неожиданные! Свежие, как майский солнечный день! Любовь в них так и струёкается! Так вся и выИскривается, как из-под лошадиных подков, когда тройка мчится по булыжной мостовой!Например однажды родился во мне вот такой нежный пассаж о любви к родине и идеальной женщине:

Твоя любовь, моя родная, как звезды из очей!
Журчу я от любови, как голубой ручей!
Умру я от страстищи! И лягу средь полей.
В могилке накормлю я до сЫта всех червей.
Вы ешьте тело, черви. Но в рай взлетит душа.
В аду всех жарят черти. Меня же - ни шиша!

   Эх, сколько времени я потратил на пустоту и всякую вонь-трезвонь в проклятой Москве! Только в глуши понял, что так долго жил не в ту сторону...

Эх, родная моя глухомань,
Обнажай мой талант! Теребань!
Как я жил без родимой глуши?
Русь, как водкой, меня оглуши!

   И лишь одно плохо: жена моя, которая и без того была полуглупая, стала теперь ну совсем дура-дурой! Сначала плакала день и ночь, что из-за меня Москву бросила. А потом и вовсе уже и бить меня начала! И еще одна беда - рядом с нашей избушкой лес. И к нам на огород повадились зайцы. Гложут всю зиму наши яблони, а всё лето нашу капусту, как голодные. Словно им в чаще дармовой травы мало. Я так про зайцев в своей заветной поэтической тетрадке и написал:

Родная ты капуста!
Чтоб зайцам было пусто!
Ох, все они фашисты!
Все на руку нечисты.
От зайцев только беды.
Они - капустоеды!
Проклятые ворюги!
Поэзия в испуге!
Без квашеной капусты
Нет у поэтов нужной
К родной природе чувствы!!!

   И вот однажды случился нехороший казус. Моя глупая жена зашла в аптеку, увидела там крупными буквами рекламу: "противозачаточные средства". И сослепу и сдуру она прочитала: противозаЙчаточные средства... И она не пожалела денег и купила этих средств целую упаковку! Ажно 50 пачек! А в каждой пачке по 50 таблеток! Рассыпала их все сразу вокруг яблонь с капустой, и зайцы вдруг с нашего огорода и впрямь все пропали - словно вымерли! Как потом выяснилось, они в другой лес убежали, потому что у нас они размножаться перестали... Однако ж местный охотник пьяница Митька сумел таки настрелять по осени с десяток жирных зайцев, которые еще сохранились близ нашего огорода, и продал их нам. Моя жена мясного в то время не ела - постилась. Так что всех зайцев она скормила мне одному.  Жарила их каждый день. И я, дурак, съел их за одну неделю! И что ж вы думаете, стихи у меня писаться перестали! Все рифмы в моем мозгу повымерли в самом своем зарождении. Ни одной рифмы с той поры я ни к одному слову подобрать уже не мог... А если после долгих и страшных мучений рифма все ж таки находилась, то была она корявой, гупой и смешной до невозможности! Например такая:

Объелся я неэкологичной зайчатины,
И повымерли все мои рифмы в самом их зачатии...

   А жена от меня вскоре ушла. Уехала в Москву и нашла там себе другого мужика - не поэта, а - композитора. Так что остался я и без стихов, и без возможности зачатия... Так и живу с той поры один... никому не нужный...

Не пришей - непристебай,
Одинокий не поэт, а постаревший и обеспоэзенный глупый бабай...

   Эх, проклятая жена! Эх, Сережка ты Есенин... Эх, противозаЙчаточные средства...