Как стихотворение Осипа Мандельштама сделалось для

          Как стихотворение Осипа Мандельштама сделалось для меня моим программным


           Не так давно я встретил в Сети публикацию об Андрее Белом и с интересом её прочитал, пополняя свои познания об этом поэте.
           И плюс к этому меня очень сильно поразило, какой живой отклик эта статья встретила у читателей. Знатоков, любителей Андрея Белого сыскалось огромное множество и все они делились своими мнениями и оценками его произведений, споря друг с другом и друг друга дополняя.
          Я, почти не знакомый со стихами А. Белого, почувствовал себя лишним среди этой заинтересованной аудитории и даже приуныл от того, что до сих пор не выбрал времени стихи А. Белого всерьёз почитать.
          (Правда, потом я вспомнил, что я всё же читал «Петербург», и даже после перечитывал – чтобы ещё раз насладиться этой его прозой. Хотя и прозаическое наследие поэта, - указал мне пример комментаторов под той публикацией, - я знал тоже очень неполно).
        Но потом внезапно я вспомнил удивительное стихотворение Осипа Мандельштама на смерть Андрея Белого и подумал, что не так уж я беден и скуден, раз помню такие блистательные, искрящиеся, поразительные стихи об этом поэте.
       Стихотворение Мандельштама – это гарантия, что Андрея Белого не сможет вычеркнуть из своих планов чтения никто, это великолепный знак: идите все сюда, здесь вы встретите замечательную поэзию.
      Но, помимо этой метки, обозначения творчества А. Белого в пространстве русской поэзии и русского Серебряного века, это стихотворение Мандельштама сыграло ещё и очень важную роль в моём собственном писательстве, несколько строк в нём стали для меня навечным обозначением того направления, куда мне следует идти.
          Но сначала само стихотворение, написанное в январе 1934 года.

Голубые глаза и горячая лобная кость –
Мировая манила тебя молодящая злость.


И за то, что тебе суждена была чудная власть,
Положили тебя никогда не судить и не клясть.


На тебя надевали тиару – юрода колпак,
Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!


Как снежок на Москве заводил кавардак гоголёк:
Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок…


Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,
Сочинитель, щеглёнок, студентик, студент, бубенец…


Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей
Под морозную пыль образуемых вновь падежей.


Часто пишется казнь, а читается правильно – песнь,
Может быть, простота – уязвимая смертью болезнь?


Прямизна нашей речи не просто пугач для детей –
Не бумажные дести, а вести спасают людей.


Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,
Налетели на мёртвого жирные карандаши.


На коленях держали для славных потомков листы,
Рисовали, просили прощенья у каждой черты.


Меж тобой и страной ледяная рождается связь –
Так лежи, молодей и лежи, бесконечно прямясь.


Да не спросят тебя молодые, грядущие, те,
Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте…


         Великие произведения, я давно заметил, велики именно тем, что охватывают жизнь всесторонне, и каждый читатель (или зритель, слушатель) всегда найдёт в них что-то своё, важное для себя. То, что сможет «присвоить», унести в свою «норку»: в свой душевный мир для его укрепления и обустройства.
        Поэтому и я не претендую, чтобы охватить все смыслы, которые выразил Осип Мандельштам в этом стихотворении. С меня достаточно и того, что он здесь – вывел главную цель нормального, значимого для других людей творчества любого создателя. Цель, выше которой поставить невозможно уже никакую другую.
        (Я так часто повторял в своих спорах с другими две строчки из этого стихотворения, что в конце концов осознал, что они – и есть моё творческое кредо. То, за что я, в своём писании, держусь прежде всего).

       «Десть» - это мера писчей бумаги в 24 листа. И вот эти строки, которые стали для меня программой и главным ориентиром:
       «Не бумажные дести, а вести спасают людей».

       ВЕСТЬ! – вот главное, что должен принести в этом мир тот, кто творит.
       Объяснение людям, как устроен этот мир, что им движет, куда и зачем людям надо идти.
        Всё остальное – не так существенно, оно – как бы антураж, обрамление того главного, что должен сообщить людям любой творец. Ту частицу истины об общей судьбе людей и человечества в целом, которую он смог разгадать, всеми своими усилиями - открыть.
        В этом главное предназначение любого, кто взялся писать текст, картину, музыкальное произведение. Озарить, осветить людям их путь. И личный, собственный, и общий, для всей совокупности людей.
        Вот поэтому лично моя забота, когда пишу я сам, - писать максимально понятно, ясно, чтобы смысл того, что я сообщаю, дошёл максимально до всех (Да ещё мама с детства учила: «Кто ясно мыслит, тот ясно говорит»)
        И когда на днях одна читательница моей заметки про «суп из топора» растолковала другой – потерявшейся, заплутавшей, не понявшей, к чему и зачем я написал столько слов: «ЕМ о б ъ я с н и л  это явление (с которым мы часто сталкиваемся в жизни) – ясно и логично», - для меня это было высшей похвалой.
       Значит, я не только встал на правильный путь – но и двигаюсь, совершаю шаг за шагом – в правильном направлении.