Блок. Ты был осыпан звездным цветом Прочтение

         * * *   
                Г. Гюнтеру

                Ты был осыпан звездным цветом
                Ее торжественной весны,
                И были пышно над поэтом
                Восторг и горе сплетены.

                Открылось небо над тобою,
                Ты слушал пламенный хорал,
                День белый с ночью голубою
                Зарею алой сочетал.

                Но в мирной безраздумной сини
                Очарованье доцвело,
                И вот – осталась нежность линий
                И в нимбе пепельном чело.

                Склонясь на цвет полуувядший,
                Стремиться не устанешь ты,
                Но заглядишься, ангел падший,
                В двойные, нежные черты.

                И, может быть, в бреду ползучем,
                Межу не в силах обойти,
                Ты увенчаешься колючим
                Венцом запретного пути.

                Так, – не забудь в венце из терний,
                Кому молился в первый раз,
                Когда обманет свет вечерний
                Расширенных и светлых глаз.
                19 марта 1906




Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     Посвящение. – Иоганнес (Ганс) фон Гюнтер (Gиenther, 1886-1973) – немецкий поэт, переводчик русской литературы. Гюнтеру принадлежат первые переводы Блока на немецкий язык.
     Гюнтер вспоминает: "Александр Александрович ( ... ) попросил меня сесть и сказал, что приготовил для меня сюрприз. А потом прочитал обращенное ко мне стихотворение. Прекрасное стихотворение, выстраданное, идущее из глубины. Оно касалось того, о чем мы говорили и спорили в прошлый раз: видение Люцифера – падшего ангела, принявшего земные черты. Во время своего первого визита я высказал Блоку – быть может, несколько раздраженно – подозрение в том, что он сам считает себя воплощением ангела из Люциферова воинства. Блок ответил загадочно: над этим нельзя смеяться, нас еще мало. И вот своим стихотворением ( ... ) Блок, раскрывая смысл некоторых так называемых тайных знаков, сам вовлек меня в это воинство. Смущенно улыбаясь, он протянул мне стихотворение. Я был восхищен и ошеломлен. Это было своего рода признание в дружбе, но к чему оно обязывало меня? Ведь я и без того был его последователем, он вовлек меня в свое воинство."

     -…Венцом запретного пути. // Так, – не забудь в венце из терний ... – Люциферический "венец запретного пути" здесь "кощунственно" соединяется с терновым венцом – символом мученичества Христа.
     -…В двойные, нежные черты  – Начало двойственности, игра "двойными" двоящимися образами – отличительная черта блоковского "люциферианства"; ср. в стих. "Фиолетовый запад гнетет ... " (1904): "Каждый душу разбил пополам // И поставил двойные законы". Е.П. Иванов [друг Блока] записал 25 янв. 1905 г.: “Мысль Ал. Блока о двоеверии большая, очень большая мысль. Но это не в прежнем смысле раздвоения двоеверного в историческом совмещении языческого и христианского. Нет, чувствуется нечто новое. Какая-то "новая красота" ( ... ) Исторически небо выдвигает правду этой "красоты", которая ни от богов и ангелов, ни от диавола и бесов, а от странного образа Демона, ибо Демон не диавол и не ангел, а до времени ожесточенный, омраченный человек( ... )”
     »

     Только не начало двойничества. Напомню стихотворение "Двойнику" из "тома I" - из "Стихов о прекрасной даме":

                "Ты совершил над нею подвиг трудный,
                Но, бедный друг! о, различил ли ты
                Ее наряд, и праздничный и чудный,
                И странные весенние цветы?..

                Я ждал тебя. А тень твоя мелькала
                Вдали, в полях, где проходил и я,
                Где и она когда-то отдыхала,
                Где ты вздыхал о тайнах бытия…

                И знал ли ты, что я восторжествую?
                Исчезнешь ты, свершив, но не любя?
                Что я мечту безумно-молодую
                Найду в цветах кровавых без тебя?

                Мне ни тебя, ни дел твоих не надо,
                Ты мне смешон, ты жалок мне, старик!
                Твой подвиг — мой, — и мне твоя награда:
                Безумный смех и сумасшедший крик!
                27 декабря 1901"

     И запись в дневнике от того же числа:

«27 декабря 1901.
     Я раздвоился. И вот жду, сознающий, на опушке, а — другой — совершаю в далеких полях заветное дело. И — ужасный сон! — непостижно начинаю я, ожидающий, тосковать о том, совершающем дело, и о совершенном деле…
     …Хоть и не вышло, а хорошая мысль стихотворения; убийца-двойник — совершит и отпадет, а созерцателю-то, который не принимал участия в убийстве, — вся награда. Мысль-то сумасшедшая, да ведь и награда — сумасшествие, которое застынет в сладостном созерцании совершенного другим. Память о ноже будет идеальна, ибо нож был хоть и реален, но в мечтах — вот она, великая тайна…»

     В  черновиках того стихотворения и посвящение: «Стихотворение посвящено моему другому "я"».


«Ты» в заглавном стихотворении – это, конечно не Гюнтер, это поэт обращается к себе.

                Ты был осыпан звездным цветом
                Ее торжественной весны,
                И были пышно над поэтом
                Восторг и горе сплетены.

                Открылось небо над тобою,
                Ты слушал пламенный хорал,
                День белый с ночью голубою
                Зарею алой сочетал.

     «Ты был…» – в первых строфах он вспоминает, как это было. Вспомним и мы:

                «Верю в Солнце Завета,
                Вижу зори вдали.
                Жду вселенского света
                От весенней земли.

                Всё дышавшее ложью
                Отшатнулось, дрожа.
                Предо мной — к бездорожью
                Золотая межа.

                Заповеданных лилий
                Прохожу я леса.
                Полны ангельских крылий
                Надо мной небеса.

                Непостижного света
                Задрожали струи.
                Верю в Солнце Завета,
                Вижу очи Твои.
                22 февраля 1902»

     Но далее… Антитеза русского символизма:
     «Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов – у Врубеля)…»
А.А. Блок. «О современном состоянии русского символизма».
     Или, как в данном стихотворении:

                Но в мирной безраздумной сини
                Очарованье доцвело,
                И вот – осталась нежность линий
                И в нимбе пепельном чело.

( Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «И в нимбе пепельном чело. – Возможно, подразумевается пепел от сгоревшего венка (ср. ниже: "Венцом запретного пути"»)

     -…Очарованье доцвело… Склонясь на цвет полуувядший – это тот самый звездный цвет из первой строки: “Ты был осыпан звездным цветом”. Происходит материализация метафоры, происходит материализация всей той мистики, всего того мира, становящегося не менее вещественным, чем мир этот.
     -…И вот – осталась нежность линий… // Но заглядишься, ангел падший, //  В двойные, нежные черты…

Блок. Из неотправленного письма:
     «Я ждал час, два, три. Иногда Вас совсем не было. Но, боже мой, если Вы были! Тогда вдруг звенела и стучала, захлопываясь, эта дрянная, мещанская, скаредная, дорогая мне дверь подъезда. Сбегал свет от тусклой желтой лампы. Показывалась Ваша фигура — Ваши линии, так давно знакомые во всех мелочах, изученные, с любовью наблюденные…»
Блок. Из неотправленного письма:
     «…однако меня оправдывает продолжительная и глубокая вера в Вас (как в земное воплощение пресловутой Пречистой Девы или Вечной Женственности, если Вам угодно знать)»

Или в стихах – вот одни “черты”:

                «…Лазурное сокрыто от умов.
                Лишь изредка приносят серафимы
                Священный сон избранникам миров.

                И мнилась мне Российская Венера,
                Тяжелою туникой повита,
                Бесстрастна в чистоте, нерадостна без меры,
                В чертах лица — спокойная мечта…
                29 мая 1901. С. Шахматово»
               
     А вот другие, почти те же  самые, по крайней мере срисованные с той же натурщицы:

                «…Белая Ты, в глубинах несмутима,
                В жизни — строга и гневна.
                Тайно тревожна и тайно любима,
                Дева, Заря, Купина.

                Блёкнут ланиты у дев златокудрых,
                Зори не вечны, как сны.
                Терны венчают смиренных и мудрых
                Белым огнем Купины.
                4 апреля 1902»

     Да, такая она – и земная российская Венера, и небесный призыв – Купина. А теперь, в нынешней реальности, только  остается напоминать себе:

                Так, – не забудь в венце из терний,
                Кому молился в первый раз,
                Когда обманет свет вечерний
                Расширенных и светлых глаз.

…и гадать: так кому он тогда молился?  Купине или русской Венере?!

 
;