Глава 1 Вы когда-нибудь смотрели на реку?..

                Наташе Кустарёвой, моей названой сестрёнке

       Когда ей становилось совсем уж невыносимо грустно, она шла смотреть на реку. «Вы когда-нибудь смотрели на реку?..» – вопрошал герой Моруа, и был в абсолютно прав. И наплевать, что эта река протекала по стране, именуемой Память, зато туда можно было прийти когда угодно, и не зависеть ни от погоды, ни от времени года.
       Итак, она шла смотреть на реку. Сначала полем. Иногда там росла рожь и среди усатых колосков синели редкие васильки. Иногда поле не было засеяно, и из обильных летних трав ей кивали и подмигивали жёлтые солнышки ромашек («Что у Наташки в кармашке? – Ромашки!..»). Потом поле кончалось и начинался неспешный спуск среди ольшаника, и узенькая, влажная (от росы? дождя?) тропинка сбегала то круто, то полого вниз, в овражек, где среди кустов пряталась речка её детства. А какой запах, какой чудесный запах то ли ольхи, то ли влажной земли неизменно витал над этой тропинкой. А в конце тропинки всегда была лужа, и надо было осторожненько обойти её по самому краешку, чтоб не испачкать босые ноги мокрой и скользкой тёмной глиной. Лужа натекала из родников, которые во множестве били в овраге, питали речку, и вода в речке всегда была холодной, даже в жару. А потом пересечь лужайку, пройти неширокую полоску зарослей ивы и ольхи – и вот он берег. Здесь не купались, здесь они с папой – так давно! – ловили окушков на самодельные удочки. Теперь можно сесть на траву, свесив ноги с обрывчика – берег здесь крутой – и смотреть на реку… «Вы когда-нибудь смотрели на реку?..» Она любила Моруа, она вообще любила читать. В детстве… а сейчас редко брала в руки книгу. Дела… Дела! День короток, а надо успеть и то и это, приготовить, помыть, присмотреть, поддержать… дела…
       Зато здесь, у безымянной речки, протекавшей по стране, именуемой Память, можно было не думать о делах, можно было вообще ни о чём не думать, просто сидеть и смотреть на реку… И в сердце входили тишина и покой… Здесь не надо было быть сильной, нужной, надёжной. Здесь никто не приставал с просьбами, не лез в душу с разговорами. Здесь они были вдвоём – она и река – и смотрели друг на друга, отражаясь друг в друге: она – в воде, река – в её глазах. Река о чём-то тихонько журчала под берегом в камышах, но этот лепет не требовал ответа, не заставлял прислушиваться, не мешал думать – нет! – не мешал НЕ думать… «Вы когда-нибудь смотрели на реку?..»
       Она приходила сюда не так уж часто, только когда уставала быть сильной и неунывающей. Тогда просто закрывала глаза и... шла смотреть на реку. Это обычно помогало. Вот и сегодня она почувствовала, что больше не может, что всё её достало, и что надо прийти в себя. Закрыла глаза и начала представлять, как идёт на свою речку. И всё было как обычно: поле, влажная тёплая земля тропинки, лужа… Только никак не получалось увидеть солнечный летний день. Над речкой серой вороной кружила осень. Холодная, пасмурная, тоскливая. Она вышла на заветный бережок, поколебавшись присела на холодную мокрую траву, поболтала ногами над водой. Осенний ветер шумел в верхушках деревьев, срывал ольховые листья и бросал в речку. Она попыталась сосредоточиться на воде, но сегодня вода не несла ей обычного покоя и умиротворённости. Смутно и тревожно было у неё на душе, мутной и неспокойной была речная вода.
       Мысли разбежались, тоскливо защемило сердце. Эта боль гнездилась где-то глубоко-глубоко в подсознании и обычно ей удавалось не выпускать ее оттуда. Но боль просыпалась утром вместе с ней, и надо было поскорее встать и заняться делами, отвлечься, заглушить, отогнать. Она хорошо понимала, что когда болит душа,  обезболивающего нет… Но только сегодня вдруг осознала причину этой боли, потому что почувствовала, вот ОНА, стоит за левым плечом, дышит в затылок, поджидает удобного момента – и не убежать, не спрятаться. ОНА всегда была где-то далеко, подразумевалась, ну да, когда-нибудь, рано или поздно, и «все мы там будем»… И оказалось – что вот, рядом, близко, так близко что чувствуешь исходящий от НЕЁ холод… Захотелось закричать, заплакать, забиться в истерике...
Ногам стало холодно. Посмотрела вниз и увидела: мутная холодная вода поднялась, коснулась босых ног. Хмурый осенний день стал хмурым вечером, или это ей кажется, что вокруг потемнело? Ну всё, достаточно, сегодняшний визит на речку не удался. Что же, открываем глаза и живём дальше! Открываем глаза? Но… Она продолжала видеть речку…
       – Я  так устала, – подумала она, – что когда закрыла глаза, то незаметно заснула и мне снится сон.
       Наклонилась, зачерпнула рукой мутной холодной воды, плеснула в лицо. Проснуться! Вздрогнула от прикосновения холодных брызг к коже, но ничего не изменилось. Она не спала. Не спала и стояла на берегу речки. Это было слишком невероятно, чтоб быть правдой. На секунду она заколебалась: может быть, это – реальность, а всё что было, прежде, чем она закрыла глаза ей приснилось?.. Что же это? Она сошла с ума? От страха похолодело сердце… Нет, не закричала, заставила себя сдержаться. Не время для истерик, надо хотя бы попытаться понять, что происходит.
       Повернулась и пошла обратной дорогой. Заросли кустов… лужайка… лужа… влажная земля тропинки, ведущей вверх по склону… запах ольхи… поле… Попробовала закрыть глаза и представить себя дома, но ничего не получилось, только поскользнулась и чуть не упала.
       – Ладно, – подумала, – только не паниковать… Даже если я сошла с ума, это не самый страшный бред, это же знакомые места, с детства знакомые. Тут всё своё, любимое и понятное… как-нибудь...
       Но что - «как-нибудь», она и сама не понимала. Прошла через поле. Слева и  справа от дорожки с удивлением заметила два небольших пруда с берегами, поросшими рогозом и осокой. Она узнала их. Папа говорил, что это остатки блиндажей, память последней войны. Здесь она в детстве ловила головастиков и стрекоз. Но потом пруды были засыпаны и распаханы… Или она ошибается?
       Вот длинный серый забор садовых участков. За забором зелёная стена ветрозащитной полоски – ивы, рябины, тополя. А вон видны самые высокие тополя – это их участок. Она подошла к калитке. Забор всё ещё тот же, старые серые доски... Как хорошо, что его не заменили на этот новомодный из металлопрофиля! Можно заглянуть в сад! Она так разволновалась от возможности увидеть сад своего детства, что даже забыла об абсурдности происходящего… За забором в саду было солнечно. А это… папа приставил к яблоне лестницу и собирает яблоки… А вот и мама вышла на крыльцо…
       – Иди уже обедать, потом дособираешь, я на стол накрыла!
       Да что же это? Торопясь и волнуясь, она просунула руку между досок калитки, откинула крючок, шагнула вперёд на песчаную дорожку, ведущую к дому… Но тут же увидела, что ошиблась. В саду были те же серые осенние сумерки.
       Недоумевая, как же она могла так ошибиться, отступила назад, прикрыла калитку и снова увидела за забором солнечный день и родителей, заходящих в дом. В отчаянии распахнула калитку кинулась к дому, толкнула дверь…
       Дверь заскрипела и отворилась. В доме было сумеречно и пусто. Пахло покинутым жильём – пыль и сырость… Щелкнула выключателем. На потолке, помигав, зажглись голубоватым светом две трубки дневного света. Прошла в комнату, зажгла свет и там. В доме всё было как и раньше. Небогатая обстановка садового домика, куда приезжали только на лето. Справа, около двери старый тёмный комод и зеркало над ним, в углу – чугунная «буржуйка», которую топили в холодные дождливые дни, дальше матрас на деревянных чурбачках, рядом у окна круглый стол, накрытый клеёнкой и старые венские стулья с гнутыми спинками, дверной проём без двери – в ее комнату, вот старый мамин письменный стол, кровать, на окне опущена штора из соломки… Вернулась на веранду, поднялась по крутой лестнице в мансарду — никого…
Спустилась. Села на лавку у стены. На стене всё та же старая политическая карта мира с розовым Советским Союзом и коричневой Америкой. А над дверью картинка с китаянками. Китаянки красивые, в розовых, жёлтых, голубых нарядах, с хризантемами в волосах готовятся к выступлению. В детстве она любила разглядывать эту картинку, и сейчас она сидела, смотрела на весёлых нарядных китаянок и ни о чём не думала. Нелепость происходящего больше не пугала её, может быть, это всё-таки сон, так чего же бояться. Ничего страшного не происходит, по крайней мере, пока не происходит.
       За окнами совсем стемнело. Она подумала – и решила лечь спать: утро вечера мудренее, как когда-то говорила бабушка. По привычке закрыла дверь на крючок, задвинула задвижку. Погасила свет на веранде. Прошла в большую комнату, опустила занавеску на окне, зажгла ночник над кроватью, а верхний свет погасила. Потом пошла в свою комнату, легла не раздеваясь на постель, укрылась черным колючим «солдатским», как говорила мама, одеялом и уснула. Всю ночь под шорох дождя за окном и шелест тихих голосов ей снилась речка. «Вы когда-нибудь смотрели на реку?..»
продолжение http://proza.ru/2021/07/20/867