Учитель 15

  - Дядя Витя, - Миша потряс Витю за плечо и снова повторил громким шёпотом. – Дядя Витя.
  - Ты чего, Миш? – Витя открыл глаз, белок блеснул в темноте, Миша немного отпрянул от неожиданности. - Тебе чего не спится?
  - Мне домой надо. Срочно.
  - Зачем? Сколько время, вообще, - Витя сел, панцирная сетка кровати издала звук, что-то среднее между скрипом и вздохом. Витя взял со стола часы – подарок Светы, и непонимающе уставился на циферблат. Стрелки светились. Точечки напротив каждой циферки тоже светились. А вот, где верх и, где низ спросонья сразу не поймёшь. Витя повертел часы, определился. – Ага, двадцать пять минут четвёртого. Что случилось, Миш?
  - Не знаю. Дома что-то. Мне срочно домой надо.
  - Ну, раз надо. Значит надо. Сейчас Свете скажу, что у нас Лиза одна остаётся. Одевайся, пока.

  Витя перешёл на соседнюю половину дома. Теперь на улицу выходить было не надо. Егорыч постарался: «Да здесь перегородка из досок. Чего вам через улицу бегать? Вот тут столб, его сносить никак нельзя, а всё остальное!..» - и бабах! Хозяева, ОООчень удивились: «Я же его сам строил. Во! И кухня нормальная получилась, и света больше в два окна».  «Ну, ты даёшь», - только и смог сказать дядя Витя. А в целом всем понравилось, когда страсти утихли. Большая шести комнатная квартира с большой кухней. И Света теперь могла спокойно бегать к Вите на свидания.

 Назад пришёл со Светой.
 - Я у вас побуду, пока вы ездите, - сообщила девушка.
 - Миша, ты готов? – спросил, одеваясь, Витя. – Далеко идти, на машине поедем. Оденешься, выходи, я пока из гаража выгоню.
 - Я с вами, - сообщил Виктор, который дед, усаживаясь в машину. – Мало ли чего.
 - Я вас всех разбудил, - вздохнул мальчик, когда машина тронулась. – А вдруг ничего не надо было? Приснилось?
 - Миша, - ответил деда Витя. – Это чуйка называется. У бойца моего, как то такая же посреди ночи случилась. Мы послушались. И все живы остались. А так бы не ехал я сейчас с вами.

  Отец стоял на столе и прилаживал веревку вместо давно разбитой люстры. Оглянулся на шум открывшейся двери.
  - О, сын. Померла наша мамка, - пьяные слёзы потекли по помятому, не бритому лицу. Ничего больше не говоря, вернулся к прерванному занятию.
  Миша с Витей зашли в соседнюю комнату.

  - Ты никак веситься собрался? – раздался вездесущий голос, возвещая о прибытии своего хозяина.
  - Егорыч, ты тут как? - спросил дед Витя.
  - Смотрю, вы поехали, подумал, никак приключилось чего.
  - Мне из-за тебя в туалет заходить страшно. Зайдёшь, а там ты сидишь!
 
  - Ну, кто же так весится?! Разве ж так весятся? Слезай, научу, как надо. Это что, петля? Петля должна легко затягиваться. А это ж не петля. Это ж трепыхайка, какая-то. Будешь висеть трепыхаться, а повесишься – не повесишься, не известно. Чего пялишься? Спускайся, спускайся, тут всё переделывать надо!
  Из комнаты вышли Витя с Мишей.
  - Мы на улицу, - сообщил Витя. Миша не плакал, но был бледнее бледного.
  - Да, мужики, идите-ка вы на улицу, подышите, - спорить с Егорычем ни кто не стал, а Егорыч продолжил, когда дверь закрылась, а несостоявшийся висельник устало уселся на табуретку, уронив голову на стол. – Ты чего это удумал, придурок? Веситься он решил!
  - Она из-за меня умерла, - плечи мужчины затряслись.
  - Ясен пень из-за тебя и ради тебя, и от тебя родила тебе двоих прекрасных ребятишек! А ты вот так вот решил её даром бесценным распорядиться?
  - Как я без неё?
  - А как дети ваши без вас? Ты о детях подумал?
  - У Алексееча им всяко лучше, чем у нас.
  - Это пока вы живы. Слышал, что директриса новая сказала? Сироты под опеку государства. Можно твоим детям под опеку? Там им хорошо будет?
  - Нельзя им в детдом. Разлучат их там.
  - Вот! А ты чего удумал? Весится он тут. Оболтус! – и хрясь затрещину от всей широты души. – Если ты жену свою любишь, то ради детей, которых она тебе подарила, ради памяти её светлой, ради того, что бы внуки знали, какой их бабушка была, ты жить обязан! – и опять затрещину.

  Мужчина зарыдал. В голос. Егорыч вышел на улицу.

  - Мишаня, иди-ка ты к папке. Тяжко ему. Поддержи по сыновьи, - Миша зашёл в дом. Егорыч продолжил. – Проводить надо по-людски. Отмучилась, горемычная. Вы то, как узнали?
  - Миша ночью проснулся, сказал, что домой ему срочно нужно, - ответил Витя.
  - Вот ведь человек, какая хреновина тонкая! Столько, понимаешь функций, да настроек всяких нам дано. А мы их пользовать толком не умеем, - Егорыч вздохнул. – Клич надо бросить, денег собрать.
  - Так те, что вы нам собрали, они так у меня в столе и лежат. В школе. Нам же спирт завод всё оплатил.

  Витя очень хорошо помнил свою единственную встречу с матерью детей. Сейчас он смотрел на неё и не узнавал. Такая красивая. Лицо разгладилось.

  - Отмучилась. Упокоилась с миром, - сказала какая-то старушка, Витя её не знал. – Лицо, какое стало умиротворенное.

следующая глава http://proza.ru/2021/07/30/857