Дистанционка

        Это свалилось неожиданно, как, впрочем, и всё в жизни.
        Сначала внезапно объявили, что каникулы начнутся на неделю раньше. Срочно собранный педсовет лишь подтвердил, что никто ничего не знает, кроме одного: нужно спешно осваивать новые направления в компьютерных технологиях.
Нет, они, конечно, далеко не новые, о них все слышали, но на практике применяли  довольно редко: не было необходимости. Некоторые из технологий существовали где-то далеко - там, где сдавались зачёты на очередных квалификационных курсах, оторванных от практики в силу своей повышенной научности, но теперь интервал резко сократился, и новое знание (или изрядно подзабытое старое) должно было  стать неотъемлемой частью каждого текущего дня: дистанция изменилась.

        Надежда Викторовна возвращалась с педсовета озадаченной: через два дня на повторном совещании следовало отчитаться, как она будет применять эти самые новые технологии, если вдруг придётся учить детей в нестандартных условиях, если после каникул в обычный режим школьного обучения вернуться не получится. И почему - не получится?
       Всё это было странно своей неизвестностью и очень тревожило, потому что сразу выдали несколько электронных адресов, по которым настойчиво предлагалось обучение.
       Электронные школы бесплатно делились превосходным материалом, но только ночью: с утра порталы «зависали», причём,  надолго. Выскакивали «окна», иллюстрирующие сбой систем, ошибки и прочие непредсказуемости, которые способны были отодвинуть дистанцию  между учителем и учеником настолько, что возможности вписаться в урок, как и полноценное общение, сводились к нулю, особенно с учётом того, что урок сокращался на целых пятнадцать минут, дабы не причинить вред ученику сидением за монитором. Понятное дело, когда он сам сидит часами за компьютером или телефоном, это не опасно, а вот если за уроками - то вред, несомненный вред, ведь ему навязали такие условия! То, что эти обстоятельства коснулись и учителей, никого не волновало.  На то они и учителя - энтузиасты, волонтёры прогресса, добровольно выбравшие  ненормированные рабочие сутки.

        Время поджимало. От лихорадочных просмотров электронного материала с утра до ночи, мелькающих текстов и непрерывно висящего в памяти, как Дамоклов меч, вопроса о том, что сказать на педсовете,  подскочило давление, которое до этого за неполных шестьдесят лет напоминало о себе не более трёх раз, и то не особо заметно.
       Надежда Викторовна вдруг подумала, что к прекрасному слову жизнь в нынешних условиях легко можно подобрать  не только привычный синоним - «существование белковых тел», как запомнилось с школьных лет, но  и другой, - очень современное слово  - «дистанция». Звучит оно металлически холодно, но предельно ясно и обнажено обозначает две станции, и саму  жизнь как интервал между ними. И вся многоцветная, яркая и кажущаяся долгой, она вдруг представилась отрезком прямой  из задачки на движение  в учебнике математики.
       А может быть игрой в кошки-мышки?  Кошка зорко караулит юркую мышь, живущую в норке. Мышь роет себе лабиринты, пытаясь спрятаться, переждать, увеличить дистанцию между собой и кошкой. Но кошке спешить некуда - она не голодна, подождёт. У неё острые когти и хищные зубы. При желании она воспользуется этим набором, а у мышки против неё нет ничего. Только размер и скорость. Не так ли человек выглядит рядом с грозными проблемами?
      Надежда Викторовна невольно повела плечами: к чему такое сравнение - с мышью? Пусть человек - хозяин положения, например, змеелов! Пусть змея убегает от него, как скоротечные годы. Кто он теперь - царь судьбы?  Нет. Он опять не царь! Ему только кажется, что он важнее. Змея сильнее: она быстрее его и опасна! И здесь самое главное -  тоже дистанция между ними!  Яд действует мгновенно. Дистанция  во времени - доли секунды. Не каждый сможет успеть…

       Надежда Викторовна ехала на совещание удручённой. Телефон в сумочке издал привычное «дилинь». Она открыла WhatsApp. Пришло голосовое сообщение и открытка.  В то же мгновение она поняла: это выход! Почему сразу не нашлось такое простое решение?  Бесплатная и  всем доступная возможность диалога, обмена сообщениями, фотографиями, ссылками на все эти порталы, видео, лекции, дидактический материал…
       Словно гора - с плеч!
- «А ларчик просто открывался»,  - тихо процитировала Надежда Викторовна незабываемого Крылова.
      «Что-то я перешла на афоризмы», - тут же усмехнулась она про себя, но в голове сразу созрел алгоритм, как и что, и уже спокойно Надежда Викторовна посмотрела в окно: март был холодным, хотя без снега.

      Над педсоветом словно висело некое облако тягостного присутствия какой-то неизведанности. Все тихонько делились друг с другом соображениями, а некоторые даже спорили, что лучше - «онлайн» конференция, учебные порталы или приложения смартфонов. Обнаружилось, что у некоторых учеников либо медленный интернет, либо его нет вообще, а у кого-то и телефоны кнопочные. Нашлись и такие дети, у кого ни того, ни другого, телефоны стационарные, а мобильные лишь у родителей.
Уже и жалобы появились. Она сама слышала, как в коридоре какой-то старик, чей-то дедушка, энергично жестикулировал перед  классным руководителем его внука,  и кричал:
- Вы сначала купите нам компьютер и ещё один телефон, а потом требуйте домашнее задание! Я не обязан покупать эти предметы!  Есть учебники - и учите по ним! Придумали тоже - уроки в Интернете! Нечего нам навязывать его!

      Тем не менее, нужно было составить группы, с которыми предстояло работать либо в режиме электронной почты, либо на порталах, либо в телефонах. Лучше всего заранее сделать это везде, на всякий случай, а уж потом определиться, начав работу. Где лучше пойдёт, там и продолжать. Стать доступным со всех сторон! Всем раздать свои адреса…
      Утешало только то, что эта всемирная обнажённость - далеко не новость. И тот, кому ты интересен, о тебе всё  давно узнал. Теперь понадобилось лишь уточнить, сверить и привести сведения в строгую таблицу.

      Надежда Викторовна подумала, что с самой дистанцией тоже что-то странное происходит. С одной стороны, замечательно: человек  с человеком может общаться за тысячи километров, обретая единство. И  в то же время, люди, сидя рядом, бывают настолько бесконечно далеки друг другу, что одиночество скребёт их души, и они меняются не в лучшую сторону, стоит только уткнуться в телефон.
       Дистанция между ребёнком и  родителем как-то незаметно удлинилась, а между ребёнком и незнакомым человеком сократилась до касания пальцем экрана телефона.
        Дистанция стала таить в себе большие опасности, потому что она теперь представляется не кошкой или змеёй. Она оказалась чем-то невидимым, но космически быстрым по скорости, царственно сильным и изощрённым  по беспощадности. И это нечто загнало всех в норы домов, потому что неизвестность вне дома страшит.

        Вынужденные каникулы плавно перетекли в плановые,  выгодно удлинив шанс подготовки к дистанционному обучению.

        Надежда Викторовна почти четыре десятка лет преподавала изобразительное искусство. Она всегда очень любила свою профессию, погружаясь в предмет, как рыба в глубины моря, находя всё новые и новые причины для этого.  Как не любить, когда со всех сторон каждый день тебе искренне желают здравствовать, с удивлением обнаруживая в тебе понимание в странном стремлении познавать огромный мир через творчество, используя для этого всего лишь линии, пятна и цвет. К тому же,  на глазах учителя происходит волшебство самых прекрасных перемен жизни: прелестные своей чистотой и наивностью детские личики постепенно меняются, обретая неповторимую яркость, уверенность  и красоту юности. Это всё равно, что наблюдать рождение цветка из бутона.
        Но современная преподавательская работа изменилась до неузнаваемости, причём, контрастно, совсем не в лучшую сторону.
       Если бы не унизительно смешная, вернее, очень грустная пенсия, Надежда Викторовна с удовольствием  посвятила  бы теперь свою жизнь собственным детям и внукам, а также любимым занятиям, набор которых с учётом способностей к творчеству был в избытке. Однако на подарки внукам и оплату коммунальных счетов было маловато не только  её пенсии за сорок лет труда, но и обычной нагрузки в восемнадцать часов. Поэтому приходилось работать в усиленном режиме.
      И вот теперь в её телефоне и на порталах, где предстояло осваивать новый вид обучения, добавилось по двадцать пять  рабочих групп, в каждой из которых примерно тридцать обучающихся, и у каждого - курирующие их взрослые, от одного до четырёх и более…
      Дистанция между тем сократилась, нервы натянулись до тонкости скрипичных  струн, - и первый день дистанционного обучения наступил.
      Системы загрузки учебных порталов в ноутбуке пришли «в ступор» сразу. Оставалось уповать только на телефон.

      В группу шестого класса, который шёл  по расписанию первым уроком, на телефон Надежды Викторовны  одновременно обрушился шквал SMS от учеников, подтверждающий, что у них с образовательным порталом происходит то же самое. Более того, в копилку телефона добавились и те письма, которые дети адресовали друг другу, со своими советами и комментариями к ним. Потом туда же, в общую группу, посыпались просьбы самих детей прекратить писать лишнее, потому что  у многих  телефоны не были подчищены  перед этим или имели маленькую память.
     Безо всякого смущения,  со свойственной им непосредственностью, некоторые дети, в связи с возникшей проблемой, стали ругать  друг друга разными способами, обнажая  тем самым свой уровень культуры, включая нулевую отметку.
     Потом не выдержали мамы учеников, которые до этого тайком присутствовали  на уроке, а теперь встали на защиту своих чад от нападок одноклассников и тоже добавили сообщений. Надежда Викторовна  честно пыталась остановить этот хаос, но её письма потерялись в потоке, как в магме, а голос звучал как глас вопиющего в пустыне, молчание которому было ответом.
     За десять минут до окончания урока эмоции все же стихли, видимо, от всеобщей усталости, - и Надежде Викторовне удалось произнести воспитательный аудио монолог.
     Увидеть за урок результат задания не успели, поэтому его,  предварительно упрощенное до минимума,  на первый раз было решено сдать позже, через три часа после окончания всех дистанционных уроков. Всё вздохнули с облегчением - Надежде Викторовне  вдруг показалось, что  следующий за этим коллективный выдох был расслышан ею на расстоянии. В голове стучало.
     Удлинившаяся на пятнадцать минут перемена дала возможность пересмотреть подход к работе и перейти от коротких письменных сообщений на аудио связь.
     Несмотря на просьбу высылать всё в группу, человек десять-двенадцать отправили фотографии в личную почту, затруднив поиск следующего класса, потому что сначала пришлось каждому из детей вежливо ответить, потом удалить у себя эти письма.
    Спать Надежда Викторовна легла очень далеко за полночь, корректируя планы завтрашнего общения с учащимися.

       На следующий день первый ученик написал свое «Здравствуйте»  за тридцать пять минут до начала урока. Этот шаг был легко объясним: чтобы не искать нужную группу в обозначенное время, поскольку она  в телефоне займет своё место на самом верху  адресного списка.  Но возле его номера телефона обозначилось не имя и фамилия, как объявили ранее классные руководители, а некое предложение-уточнение: «Меня тут нет», - словно в насмешку его присутствию. Ему тут же кто-то из одноклассников с «именем» Дракоша напомнил о том,  что урок начинается в восемь. Загадочный «Меня тут нет» пояснил, что он отметился раньше, чтоб не искать группу потом.
       В диалог вступил третий ученик, обозначивший себя словом «Никакой»,  который напомнил, что урок должен начинать учитель.
«Самый умный, что ли?» - поинтересовался  у него подключившийся к связи  «Царь зверей».
       Следующим откликнулся  «Монстр». Он возмутился, что из-за этого «тупого базара»  он недоспал, хотя мог бы ещё минут двадцать поспать.
       Вся эта переписка с длинным продолжением  спонтанной «дискуссии» открылась взору изумлённой Надежды Викторовны, когда она, как и подобает, за пять минут до урока взяла в руки смартфон. Она поздоровалась с детьми, попросила их написать возле номеров телефонов  свои фамилии, чтобы понять, кто присутствует, и тут же пожалела об этом, мгновенно получив двадцать пять сообщений - ответов со словом «Здравствуйте» от тех же «монстров», «дракош», «никаких». Не прошло и минуты,  как пришли повторные двадцать пять писем с осмысленными ими ответами на просьбу написать свои фамилии…

         Со следующим классом она учла эти нюансы, и занятие прошло более продуктивно. Однако сокращённый до тридцати минут урок не позволял уложиться с привычным набором - посмотреть пусть даже короткий фильм, обсудить его, сделать подробное объяснение нового материала, поставить задачу, показать примеры решения и получить выполненную практическую работу. Дело в том, что у школьников безо всякого смущения постоянно выплёскивалось желание прокомментировать чью-то работу, спросить то, что было озвучено минутой раньше, выслать свою незаконченную работу на просмотр, хотя там ещё нечего было смотреть. 
          Выяснилось, что её напечатанные короткие письма вообще не дают ожидаемого результата, поскольку не все дети читают с должной скоростью, а кто-то не читает вовсе. Лучше всего проходил диалог в голосовых  и видео сообщениях. Постепенно именно эти виды общения приобрели популярность по большинству предметов.

          После уроков Надежда Викторовна быстренько анализировала  список присутствовавших, спешно заполняла таблицы для завучей, где указывала, какие «онлайн платформы»  применялись ею сегодня, какой была наглядность, что она использовала для общения,  кто отсутствовал, что задано на дом.  Последняя графа должна была соответствовать здоровье сберегающим педагогическим технологиям, чтобы не вызвать резкий протест  родителей и случайно не перегрузить школьников в естественном для учителя стремлении  способствовать их развитию.
        Таблицу следовало заполнить  в течение часа по окончании последнего урока, после чего Надежда Викторовна углублялась в проверку работ.
        Увеличив изображение на мониторе, она рассматривала рисунки и делала короткие записи в тетрадке, чтобы запомнить особенности каждого рисунка на случай недоразумений или вопросов со стороны родителей или детей. Это отнимало уйму времени, но оправдало себя, поскольку, действительно, помогало при обсуждении и гасило неоправданное стремление к ложному лидерству.
        Подготовка к следующему дню вновь затянулась до полуночи, потому что фотографии выгодно было подготовить заранее, а так же записать наиболее важные сведения на диктофон. Это позволяло продуктивнее использовать будущие тридцать минут урока.
          Интересно, что некоторые ученики в полночь тоже не спали, поскольку от двоих  Надежда Викторовна неожиданно получила  фотографии с заданием, которое они почему-то не прислали днём.

        Вся первая неделя вспоминалась после, как жуткий сон, потому что с каждым из двадцати пяти классов нужно было пройти один и тот же путь. Это напоминало рискованное движение  по узкой тропке опорных кочек, когда трясина под ногами раскачивается и ежеминутно пугает возможностью провалиться в  непредсказуемом месте, поглотив смельчака.

        Через пару недель «пробудились» вышестоящие организации, которым следовало показать, что они тоже не дремлют, а работают. На школы  камнепадом посыпались разнообразные добровольно- принудительные призывы об участии в дистанционных конкурсах со строгими распоряжениями. Имелись в виду регистрации, публикации, подкрепления фото  и прочей сопутствующей документацией о том, что родители не против, школьники жаждут участия, руководитель рядом - и за всё в ответе…
        Потом замелькали приглашения  об участии в виртуальных мероприятиях. Они посыпались  из  эмоционально опомнившихся учреждений культуры: музеи, театры, библиотеки просили руководителей отделами образования посодействовать…   
        Руководители строго рекомендовали администрации школ откликнуться, а она в свою очередь «спускала» строгий приказ  в группы учителей - немедленно обеспечить участие!  Учителя, привычные к исполнительности и срочности приказов, слёзно умоляли откликнуться родителей, обещая их чаду внимание и заботу. Родители, «скрепя сердца» и мысленно применяя нецензурную лексику, нехотя подключались. Таким образом, определённая группа  детей успевала посещать эти  самые виртуальные площадки, фотографии выставлялись на всеобщее обозрение, работа, как говорится, «била ключом»: начальники отчитывались, вышестоящее руководство «тоннами» высылало в ответ сертификаты, в Интернет срочно забрасывались  отчётные телеграммы  обеих сторон - виртуальный «котёл образования» кипел, даже бурлил!

          Дистанционный режим набирал обороты.
          Некоторые родители,  вынужденно оказавшиеся в новой для себя роли ежедневных участников образовательного процесса, внезапно почувствовали забытый с детства интерес к изобразительному творчеству.
          Художественное воображение Надежды Викторовны позволяло ей представлять, словно наблюдателю со стороны,  как к началу урока самые активные мамочки или бабушки с готовностью присаживаются рядом со своими любимыми детьми и под их внимательными взглядами начинают рисовать в детских альбомах.
         Каких только рисунков не довелось увидеть! Мамочки как будто соревновались, кто быстрей и красивей нарисует свой «шедевр»! Их вовсе не смущали призывы Надежды Викторовны к родителям с просьбой о  самостоятельности детей и связи рисунка с обозначенной темой.   
           Указание на то, что этот «шедевр» никак не самостоятельный, его кто-то нарисовал раньше и уже давно выложил  в Интернете, а копию делать не следовало, оставались незамеченными. Иные рисунки были так хороши, что невозможно было поставить ниже «отлично», хотя выполненное задание могло иметь весьма отдалённое отношение к теме. Активные мамочки всегда были готовы защищаться и объяснять по-своему это отступление: либо их ребенок «мог не понять» учителя на расстоянии, либо «связь была плохой», «звук пропадал», а ученик, особенно начального уровня, так мал, раним, так старался!  Ну и что ж, что не по теме - сделал же!
            В конце концов, могла прозвучать популярная для современного мира фраза, позволяющая свести на нет все существующие пробелы в знаниях: «Он так видит!» И для такой  находчивой мамочки совершенно не аргумент, что теплые цвета - это именно тёплые, а холодные -  совсем другие, им противоположные, и видеть их наоборот - значит проиллюстрировать либо  полное незнание материала, либо искажённое восприятие окружающего мира.
          После от красок пришлось отказаться, потому что кто-то пролил на телефон воду, кто-то не смог открыть гуашь, кто-то забыл всё в классе. Стали работать сухими принадлежностями - тем, что было доступно.

           Пролетел месяц, второй - приближался конец четверти и учебного года.         
           В грустных размышлениях Надежда Викторовна однажды рассматривала присланные работы, когда позвонила приятельница. Она преподавала в начальной школе, и успеваемость  её класса так резко повысилась, что у бедной учительницы иссякло желание работать.
- Я увольняюсь, не могу больше  наблюдать этот абсурд,- сказала она.
- Что у вас случилось?
- У меня все отличники! Сурепкин - и тот отличник! Вы помните Сурепкина?
           Как можно его не помнить? Мальчик рос один у одинокой мамы. Был он, как принято сейчас говорить, с особенностями. Состоял на диспансерном учёте в поликлинике, постоянно находился под пристальным вниманием школьного психолога, поскольку со всеми подряд «воевал», на уроках и переменах говорил и делал всё, что только душа его просила. А почему бы и нет? Ведь наказания ни за что не последует! По непонятным причинам, где-то он вёл себя тихо, где-то шумно.            
         Мама досталась ему замечательная - в плане активности: она приходила в школу регулярно, защищала ребёнка во всех случаях, третий год выполняла за него домашние задания, ходила на приём к начальникам разных ступеней - и с ней по понятным причинам считались. Никто не хотел нарушать «права ребёнка» на «адаптацию в социуме». И перевести его было некуда, потому что внешне мальчик ничем от других не отличался - физически крепкий, активный, даже слишком активный, территориально школа как раз и обязана была в будущем вручить Сурепкину диплом о её окончании. Спецшкол больше нет, зато есть инклюзивное образование и доступные программы усвоения этого направления в педагогике. И никого из вышестоящих органов не интересует, хочет или нет учитель со стандартным дипломом ( не логопед, ни дефектолог) работать с таким ребёнком. А если у учителя ещё и квалификационная категория  имеется на триста рублей выше, чем у рядового, то он просто обязан пройти специальное дополнительное обучение и работать со всеми детьми подряд!
         Рисовать мальчик любил, поэтому проявлял себя на уроках изобразительного искусства  почти всегда хорошо.  За очень редким исключением: его настроение  имело несомненную связь с непогодой  на улице. Четверку имел твёрдую, хотя  и троечки мелькали, и пятёрки иногда.
- Помню, конечно, у меня он тоже чуть в отличники не вышел, - подтвердила Надежда Викторовна.- Мамочка Сурепкина звонила даже, возмущалась. Мол, по оценкам компьютер выдавал средний балл на «четыре с половиной», то есть «пять» в итоге,  а вы добавили четвёрку»с потолка» и вывели её в четверти. Но мне удалось убедить мамочку, что я, во-первых, легко могу доказать, кто истинный автор большинства рисунков её сына, и во-вторых, четвёрка не «с потолка», кое-что он не прислал по заданию, но я же не отметила это даже тройкой, учитывая возможные перепады состояния здоровья ребёнка.  Я напомнила, что после карантина мальчику не придётся страдать, «падая с пьедестала», воздвигнутого мамой. Это Сурепкину успокоило, и она согласилась с итоговой оценкой.
- Вы молодец! А что я скажу в отчёте? Стопроцентное высшее качество по всем предметам?
- Успокойтесь, вам никто  претензий не предъявит. Пояснили же, что обучать будем позже, а сейчас, как получилось.
- Но я не могу всем поставить пятёрки!
- Не паникуйте: несколько четвёрок всё равно проявятся.
- Но качество сто процентов, а так не бывает!
         И ответить было нечего, потому что у самой Надежды Викторовны в одном из третьих классов получалось не просто стопроцентное качество в четверти, а девяносто восемь  из ста - на «отлично»! И это не вписывалось ни в какие рамки, потому что такого не могло быть…
         Надежда Викторовна  внезапно обнаружила, что  артериальное давление, о котором она не думала и не вспоминала многие годы, время от времени подскакивало то до ста пятидесяти, то до ста семидесяти, но нельзя было ни получить консультацию врача по этому поводу, ни взять больничный. Участковый «по таким пустякам», на фоне всеобщей проблемы, приходить не собирался, давая по телефону совет успокоиться и соблюдать режим отдыха, «скорую» вызывать было страшно: пугал один только вид запакованных в странные скафандры врачей, которые неизвестно к кому заходили до этого. Отдыха не предусматривалось, поскольку в строго определённые сроки следовало сдать отчёты, и никто другой не смог бы  их предоставить, ведь специалист по этому предмету в школе один, Надежда Викторовна, -  и лишь ей одной известны данные по каждому классу. К тому же доступ к предметной странице в электронном журнале тоже только у неё.
         Это коллективный труд: пока предметники не сделают свою часть общей работы, классные руководители не могут начать свою, заключительную.

          Конец того учебного года запомнился всем, как запоминаются природные катаклизмы: цунами, тайфуны, извержения вулканов.
          Авральные тридцатиминутные совещания, педсоветы и конференции в любое время суток могли выбить из колеи кого угодно.  Иные и не выдерживали - в группу учителей на имя директора сыпались электронные заявления на увольнение, но испуганные завучи убеждали, уговаривали, обещали золотые горы, давили на чувство ответственности, призывали к сочувствию, правдами и неправдами пробуждали педагогический альтруизм, подключали  в помощь молодых педагогов, которые хорошо разбирались в компьютерах.
         Экзамены и выпускные прошли дистанционно в странном и усечённом виде. Кто-то жалел о том, чего не получилось выпускного бала, кто-то радовался, что не пришлось сдавать ЕГЭ, но это не имело ровным счётом никакого значения.
         Наконец, наступил этот всеобщий долгожданный  праздник: учебный год подошёл к концу, журнал закрыт, отчёты сданы! Всем предложили одновременно уйти в отпуск.
        С обретением долгожданной свободы от дистанционных уроков, свобода перемещения, напротив,  пришла далеко не сразу.
       
         Когда закончилось настороженное, но быстротечное "лето двадцать-двадцать", было разрешено, хоть и  с учётом определённых правил, провести во дворе школы линейку для учащихся. Именно в тот жёсткий период  в обществе людей высветилось нечто давно забытое: на многих родителей произвело  неизгладимое впечатление внезапное осознание роли учителя  и самой школы в образовательном процессе…
        Родители плотной  трёхъярусной стеной стояли за прутьями ограды, смотрели на своих детей, на учителей, стоявших рядом со своими подопечными, и, казалось, что можно было интуитивно уловить парящую над всеми общую мысль: пускай так, пускай! Только бы не дистанционка в обучении. Только бы не она.
              Наталья Коноваленко
              Фото автора, Н.К. - "Птицы Души" )