Олимпийский мишка... продолжение

Продолжение.
Начало здесь  «proza.ru 2012/11/13/1192 «Олимпийский мишка, КГБ, Япония и Афганистан»

Мне было совершенно не понятно зачем и почему меня привезли в этот заброшенный, но ещё действующий отдел милиции. Зачем закрыли в каком-то кабинете совсем одну? Я не чувствовала за собой никакой вины. Не могу сказать, что мне было страшно и я прокручивала в голове какие-либо варианты отступления, вовсе нет. Скорее досадная чья-то ошибка и не более.  Просидев одна достаточно долгое время, я почувствовала, что так сильно хочу в туалет, что терпеть дальше просто нет никаких сил.
- Эй! – Застучала я кулаком в закрытую дверь. – Вы что там, совсем про меня забыли? Эй! Я хочу в туалет! Слышите?
Я услышала чей-то смех и как кто-то кому-то сказал
- Там ваша в туалет просится. Что с ней делать? 
- Отведи её, а то ещё в штанишки наделает. – Опять засмеялся кто-то.
Дверь открылась. Зашедший милиционер схватил меня сзади за штаны каким-то только ему известным способом. У меня даже дыхание перехватило от того, как втянулся мой живот. Я уж подумала, что до туалета не дойду. Слава Богу – дошла. А когда мы возвращались назад этот милиционер кого-то спросил. Я не видела кого. Просто не было видно через полуоткрытую дверь.
- Так, а что нам с этой вашей делать? Оформлять? По какой статье?
- Отведи её в подвал. Сейчас побеседуем, а потом видно будет.
Мы стали спускаться по скупеньком в подвал здания.
- Эй, дядя, ну ты полегче. Хватку ослабь! Ты же не бульдог!
- Закрой е***о, сука. Привыкай. – Процедил он сквозь зубы и ещё больше скрутил меня в бараний рог.
- Да что я сделала? – В моём голосе почувствовались плаксивые нотки.
- Да тебе виднее.
А потом со мной, как выразились те, из машины, мирно беседовали. Передо мной на стол выложили фотографии японцев.
- Кто из них говорил, что в нашей стране плохая жизнь?
- Никто.
- Хорошо подумай.
- А чего мне думать? Я и так знаю, что никто. По крайней мере мне, точно никто.
- Они приходят в ваш дом. Вы часами распиваете чаи и разговариваете о чём-то. Так?
- Да.
- О чём?
- Ну, не знаю. Они же не ко мне приходят, а к мужу моей сестры. Они ведь работают вместе.
- Ну, и?
- Что и?
- О чём говорят?
- Не знаю. Я не слушала. Мне не интересно. Они же про работу разговаривают.
- А ты что? Что ты делаешь?
 - Ну, если я дома, когда они приходят, то смотрю их журналы. Они всегда их приносят целую кучу. Красивые журналы, вот и всё. Интересно картинки смотреть.
- Разве они не говорили о том, что муж твоей сестры, инженер с высшим образованием и живёт со своей семьёй, с двумя маленькими детьми в однокомнатной квартире? Что это неправильно. Что это плохо. Что в их стране такие люди так не живут.
- Нет. Не говорили.
- И то, что в нашей стране дорогие продукты и что они не всегда есть в магазинах, тоже не говорили?
 -Нет. Не говорили.
- Ты зачем нам сейчас врёшь?
- Я не вру.
- Ты зачем покрываешь врагов нашей страны?
- Но я не вру. Честное слово! Каких ещё врагов?
- Они враги нашей страны. Понимаешь?
- Нет. Кто враги?
- Ты из себя дурочку не корчь, пока мы с тобой по-хорошему разговариваем!
- Но я вас не понимаю.
- А что тут понимать? Ты что в школе не училась? У нас какая страна?
- Ну, как какая? Социалистическая.
- А у них какая?
- Капиталистическая.
- Ну вот. Соображаешь же! Они все враги нашей страны! Ты думаешь, что их основное задание машины в наших карьерах запускать?
- Ну да.
- Дура ты наивная. Их основная задача сделать так, чтобы наши, советские люди не уважали, не любили свою страну. Понимаешь о чём я говорю?
- Да. – Неуверенно выдавила я из себя.
- А что вы устроили в ресторане? Это что ещё за «опа-опа забросаем бомбами»? Да, тебя сука только за одно это к стенке поставить нужно. А мы тут к совести твоей взываем. А она у тебя вообще есть?!
- Но я этого не пела. Меня вообще в зале не было тогда.
- Мы разберёмся кто что пел и где был. А мишка?
- Что мишка?  Подарок на день рождения и всё.
- Кому подарок? Врагу? Тому, кто нашу олимпиаду не уважает?
- Ну, я этого не знала.
— Вот тебе бумага. Сиди и пиши. Всё правильно напишешь и пойдёшь домой.
- Что писать?
- Что они возмущаются как протекает жизнь в нашей стране. Возмущаются тому, как у нас живут люди ну и так далее. У тебя что, фантазии совсем нет?
- Но они ничего такого не говорили. Я не могу этого писать.

Один из проводивших со мной беседу подбежал ко мне и больно схватил за лицо всей своей пятернёй
- Слушай сюда, б***ь малолетняя! Ты долго ещё будешь нам мозги полоскать?! Говорили – не говорили!? Какая разница? Говорят тебе – пиши; значит пиши! Тебя что не учили старших слушать? Да у тебя статья политическая на лбу написана за одно только «опа-опа»,

Зря он так схватил меня. Не знаю я откуда во мне это сидит, но любое принуждение всегда вызывает во мне сопротивление. Сопротивление, граничащее я бы даже сказала с безрассудствами.
- Я не буду ничего писать. – Выдавила я из себя.
- Да куда ты денешься? -  рассмеялся тот, который схватил меня за лицо.
- Хоть режь меня – не буду! Они не говорили ничего такого. Никогда не говорили! – Закричала я размазывая по шекам предательские слёзы.

Я не могу сказать, что мне было сильно больно от его хватки. Скорее обидно. Почему на меня кричат? Почему мне не верят, если я говорю правду? Почему этим незнакомым и агрессивно настроенным людям я должна верить больше, чем тем, кого считаю своими друзьями?  Пусть они далеко не все мои друзья, а только несколько из них. Но ведь они действительно ничего такого мне не говорили!
_ Зоя Космодемьянская, б***ь, выискалась. – Стали дружно хохотать все трое, которые находились в комнате. Насмеявшись, один из них сказал
-  У тебя дед воевал. Пол Европы прошагал. До Берлина дошёл. Награды имеет. А ты?
- Меня дед врать не учил. – Шмыгнула я носом.
- А чему он тебя учил? Врагам нашей Родины помогать?
- Правду говорить.
- Так мы тебе и говорим эту правду.
- Я вам не верю. Они ничего такого не говорили. А то, что мишку нельзя было дарить я не знала. В ресторане я не плясала и никаких песен не пела. Проверяйте.
 
Я, конечно, не Зоя Космодемьянская, да и они не фашисты.  Вроде как наши, советские люди. Я не могу сказать, что они меня убедили. Но после всех тех «прелестей», о которых они мне очень доходчиво поведали в случае моего отказа – я согласилась. Нет, не писать. А пригласить одного японца, а если быть более точным, их переводчика, поехать погулять в один из парков нашего города. Главное, что гулять мы должны возле одного определённого места и в один определённый день. И, как утопающий хватается даже за соломинку, я спросила
- А если он не захочет?
- Захочет. Разве можно отказать в такой малости такой красивой девушке?

Всю неделю меня мучили сомнения. Мне, конечно же не хотелось, что бы меня отвезли в венерический диспансер и заразили сифилисом при осмотре, а потом посадили за проституцию и распространение венерических болезней. А именно это они мне пообещали. Ну и всякое разное в таком же роде. Ну а за политическую статью вообще ужас. Они сказали, что свидетелей и доказательств у них хватает. Не все же из себя корчат Зою Космодемьянскую. Почему-то у меня уже не было сомнений, что именно так они и сделают. Но, с другой стороны – переводчик. Ведь он мой друг! Он никогда не говорил ничего подобного. Он всегда дарил мне подарки, когда их возили в Москву за покупками в валютный магазин «берёзка».  Для него это было мелочью.  По крайней мере он так говорил. А ещё я не могла понять, что такого необычного в этом городском парке на окраине города.
- Саш, а ты не знаешь, что находится за забором того парка? - Спросила я у мужа своей сестры.
- Не знаю. Говорят, какой-то военный аэродром. Зачем тебе это нужно?
- Да так. Просто.

Я не знаю какой была задумка тех, кто со мной разговаривал и зачем это было им надо? Сейчас мне кажется, что просто хотели выслужиться. Как говорится, досрочно получить звезду и свалить в более престижные места. Но своим недалёким умом я решила всё рассказать своему друга – переводчику из Японии. Для меня было совершенно недопустимо подставлять друга. А то, что я его подставляю во что-то нехорошее, я чувствовала всеми фибрами своей души.

Мы встретились с ним случайно, на улице. А может и не случайно. Я всегда знала где именно японцы проводят время, если они не в гостинице и не на работе. Переводчик, как обычно, сам подошёл ко мне.
- Здравствуй Люда. Куда ты пропала? Совсем нигде тебя не видно.
- Да, так. Работы много.  Настроения нет.
- Давай пройдёмся? Хочешь в бар зайти?
- Нет. Не хочу. Давай на лавочке, возле фонтана посидим, если хочешь.

Мы сидели на лавочке, и я не знала, как ему сказать о том, что меня просят сделать? Мне казалось, что повод найдётся сам, но ни о чём таком мы не говорили. И тогда я, по своей привычке, решила просто сказать без обиняков и будь что будет.
- Ты же знаешь, что такое служба безопасности в нашей стране? – Спросила я и не дожидаясь его ответа продолжила - они хотят что бы я …
 
Он не дал мне договорить. Лицо его мгновенно изменилось. Из его узких, раскосых глаз словно выскочили молнии, которые были готовы меня убить. Вскочив на ноги и отбежав немного в сторону, переводчик почти криком и на чисто русском закричал
- Что вам от меня нужно?  Почему Вы преследуете меня? Оставьте меня в покое! Я буду жаловаться в своё посольство!

Люди вокруг стали оглядываться и посмеиваться. Мне стало невыносимо стыдно и обидно. Зачем он так? Когда это я к нему приставала? Почему он так орёт? Почему просто не выслушает? Разве мы вместе не могли бы что-то придумать?

- Я, ты, когда… - из моих губ вырывались какие-то неразборчивые слова.  А потом потекли слёзы отчаяния. Мне казалось, что люди на всей площади хохочут надо мной и это было невыносимо. Я вскочила с лавочки и побежала в ближайший бар. В баре темно и никто не увидит моих слёз. То есть можно прийти в себя, а уж потом идти домой.
- Привет ЛюдОк. Подошёл знакомый официант. – Коктейль?
- Нет. Просто посижу и пойду. Хорошо?
- Да мне то что? Но ты же знаешь правила. Без заказа нельзя сидеть. А ты чего сегодня одна?
- Так получилось. Давай, тащи бутылку водки и лимончик.
- Ты будешь пить водку? Одна?
- Чего ты пристал, а? Заказываешь – плохо. Не заказываешь – тоже плохо.
- Тю на тебя. – Пожал плечами официант и ушёл выполнять заказ.

Вернулся он не сразу. Минут через 30. Я уже хотела встать и уйти. Вот только куда идти, когда всё так тошно и жить совсем не хочется?

- У вас что, водка закончилась? В соседний ресторан ходил за ней? – Зыркнула я на официанта. Мой вопрос он оставил без ответа. Поставил на стол бутылку водки и блюдце с лимоном.
- А рюмка где? Мне что из горлышка пить по-твоему? Или из блюдечка?
- Ну, вон твой друг из горлышка пьёт. Принёс с собой водку в кармане пиджака и думает, что никто не видит, как он её сосёт сидит.
- Где?
- Да глаза раскрой! Вон, впереди сидит. За два столика от тебя.
- Да, нафиг, где он там сидит и чего делает. Давай, тащи две рюмки. Не самой же мне пить.
- Так нам на работе нельзя.
- Ой, ну что ты мне лапшу вешаешь? Знаю я как вы на работе не пьёте. Давай, быстрее.
 На этот раз он вернулся быстро. Поставил на стол две рюмки и сел напротив меня.
- Наливай, чего смотришь? – Раздражённо сказала я ему.
- За что пьём? – Спросил он, поднимая рюмку.
- А что просто так нельзя разве?
- Просто так как-то не по-нашему.
- Да? Ну тогда за ну х**!
- За что? Не понял.
- За на х**, чего не понятно? Чисто на русском ведь говорю. По-нашему.
- Кого на х**?
- Всех, без исключения. И наших, и ваших, и ихних, всех – на х**! Вот за это и пить будим до дна этой бутылки!
- Понял. – Сказал официант, опрокидывая рюмку в рот.
 Пили молча. Без тостов. Последняя рюмка была за правду. Официант хмыкнул, выпил и сказал
- А она есть правда эта?
- Нет. – Ответила я ему и встала из-за стола.

Официант вызвал такси, и я поехала домой. За весь вечер, так и не взглянув в сторону переводчика. Я даже не знаю действительно ли он там сидел? Но зачем было официанту врать? Тем более, что я знала, переводчик всегда ходил с бутылкой водки в кармане.
Конечно, дома я получила нагоняй от бабушки. Она опять стала кричать по поводу моих заграничных тряпок, а теперь ещё и выпивки. О том, куда я качусь с таким образом жизни ну и так далее. Главное, как я позорю порядочную семью своей сестры. Наверное, моя бабушка была права по-своему. Вот только я никого не предала ни тогда, ни после.  Все свои обиды и несправедливость проглатывала молча, никому не жалуясь. В отличии от своей сестры. Мне должно было быть стыдно за своё поведение, в бабушкином понятии. Позорю родную сестру. Пришло время, когда мне было стыдно за свою сестру. А её муж Саша погиб. Странно так погиб. Но об этом не сегодня и не сейчас.