О чем скорбит современная литература. Часть 2

О ЧЕМ СКОРБИТ СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА: ФРАНЦИЯ - РОССИЯ
ЧАСТЬ 2 РОССИЯ

К сожалению, объем данной статьи не позволяет дать столь же обширный анализ современной русской литературы последнего 15-летия. Поэтому ограничусь лишь обзором творчества некоторых русских писателей, которые были представлены на французском Книжном салоне в 2005г. Данный Книжный салон проходит, вот уже в течении 25 лет, в марте, в Париже, и представляет книжную продукцию более 500 издательств Франции. Но в течении последних лет организаторы салона приглашают на выставку, в качестве почетного гостя, ту или иную страну, предоставляя ее участникам стенды для книг, залы для конференций. Так, в 2004г. на салоне была представлена современная литература Китая. В 2005г. почетным гостем Салона стала Россия.

В брошюре «Парижский книжный салон – российская литература» мы находим расписание всех дискуссий, круглых столов, презентаций книг русских авторов, как на самом Салоне, так и на внешних площадках, а так же краткие биографические справки представленных на Салоне российских писателей и поэтов. Внимательно просмотрев брошюру, а позже и поговорив с некоторыми писателями (не буду здесь указывать их имена), я пришла к выводу, что составление красных списков участников Выставки шло не по принципу объективного и наиболее полного показа современной российской литературы, а по принципу личных симпатий и антипатий. В самих же аннотациях об авторах удивило меня и другое : слишком большое внимание составителей брошюры к вне-писательской деятельности : «член таких-то Академий, почетный член таких-то Университетов, глава жюри таких-то Премий»… В общем, как в кинокомедии «Иван Васильевич меняет профессию», где вор Милославский (которого замечательно играет Куравлев) на вопрос зануды Ивана Васильевича (Ю. Яковлев) «А чем вы, собственно, занимаетесь?», отвечает: «Я актер всех малых и больших академических театров.»

Кто же был представлен на Салоне? Ну, естественно, столпы (и динозавры) российской прозы и поэзии : «самые скандальные писатели»(по определению критики) Виктор Ерофеев (г.р. 1947) и Владимир Сорокин (г.р. 1955), основоположник «метафизического реализма», инфернальный паталогоанатом Юрий Мамлеев (г.р. 1931), «стилист» Татьяна Толстая (г.р. 1951), традиционалист Владимир Маканин (г.р. 1937), «иронист» и член всевозможных пен-клубов мира Василий Аксенов (г.р. 1932), член всех возможных и невозможных академий мира поэт Андрей Вознесенский (г.р. 1933), писатель гуманистистической традиции Людмила Улицкая (г.р. 1943), «священный монстр» драматургии Эдвард Радзинский (г.р. 1936), интеллектуал Андрей Битов (г.р. 1937), поэт «старой закалки» Александр Кушнер (г.р. 1936), один из мэтров московского концептуализма поэт Лев Рубинштейн (г.р. 1947), просто Поэт (но вместе с тем профессор славистики) Ольга Седакова (г.р. 1949). Задаюсь вопросом, почему из этой кагорты отстоявшихся старых вин не было других, не менее интересных имен? Как то: писатель Владимир Войнович, поэты Елена Шварц, Александр Айги, Юрий Кублановский, Евгений Евтушенко, Рейн, Лиснянская и многие другие? Тайна, покрытая мраком. Что касается молодых игристых вин, то представлены они были на Салоне крайне скудно. Надо заметить так же следующее : послушав на некоторых дискуссиях некоторых представителей первой кагорты литературных бойцов, я пришла к печальному выводу, что есть вина, которые от длительного хранения превращаются в уксус. А послушав некоторых из молодого легионерского состава, я чуть было совсем ни расплакалась: щенячья резвость, вызванная видимо эйфорией выхода в люди в самом Париже и выраженная, например, в странной пропаганде : «Дорогие эмигранты ! Соотечественники! Возвращайтесь на родину! Через пять лет мы будем великой державой…» и т.п., вызывала в русской публике в зале не столько недоверие, сколько жалость по отношению к оболдевшему от счастья выступающему.

Что же можно сказать о литературном процессе России последнего 15-летия, который ярко виден как через творчество вышеуказанных «столпов», так и через творчество тех, кто не был представлен на Салоне, но без сомнения участвует в общем литературном процессе? В чем разница, в сравнении с современной литературой Франции? Надо заметить, разница невелика. При всем своем различии разрабатываемых тем, общее, на мой взгляд, в одном: и та, и другая говорят о подспудном разложении и общества, и человека. И та, и другая отличается невероятным падением собственно литературного языка. И та, и другая не верит в созидательные силы человека. И та, и другая копается в инфернальных безднах человеческой души. Различие, на мой взгляд, не в сути, а в формах. Так, для российской современной литературы очень характерны ирония и сарказм. А так же и то, что брутальность и неполиткорректность стали в этой литературе не исключением, а нормой. Пока это еще шокирует, но лет через пять-десять скандальная нецензурщина ерофеевых-мамлеевых-сорокиных-пелевиных не будет интересовать ни одного здравомыслящего российского читателя. Возникает странная ассоциативная связь, в связи с этим : американская певица Мадонна в одном из недавних интервью сказала, примерно так : «Двадцать лет назад, когда я первая в мире выходила на сцену в нижнем белье, меня готовы были растерзать на куски. Сегодня чуть ли не каждая певица выходит на сцену в комбинашке, и ни у кого даже мускул не дрогнет.» Это к вопросу об Оргии – вакханическом высвобождении всяческих, томящих человека, сил. В этом смысле, современную русскую литературу можно было бы охарактеризовать, как выпускание паров Зла. Интересна в этом смысле работа Виктора Ерофеева «Русские цветы зла», где писатель рассуждает как раз об этом. В глубине анализа автору не откажешь. Приведу некоторые выдержки. «Потеря общей идеи высвобождает энергию… Рожденная в диалектической игре потерь и приобретений, новая русская литература выпорхнула из клети. Острота переживания свободы заложена в сущности ее существования. Отправная точка путешествия – Ад. Две точки отсчета : Солженицын и Шаламов. Солженицын нашел возможным воспеть в Гулаге русскую душу… Шаламов («Колымские рассказы») показал предел, за которым разрушается всякая душа.» И далее : «Литература конца века исчерпала коллективистские возможности. Она уходит от канона к апокрифу, распадается на части… Любовное чувство, не тронутое злом, ставится под сомнение. Идет заигрывание со злом… Красота сменяется выразительными картинами безобразия. Развивается эстетика эпатажа и шока, усиливается интерес к «грязному» слову, мату как детонатору текста. Новая литература колеблется между «черным» отчаянием и вполне циничным равнодушием. В литературе, некогда пахнувшей полевыми цветами и сеном, возникают новые запахи – это вонь. Всё смердит : смерть, секс, старость… быт… На место психологической прозы приходит психопатологическая. Уже не Гулаг, а сама распадающаяся Россия становится метафорой жизни.» Крайне интересно следующее важное наблюдение писателя : «Деградация мира уже не знает гуманистических пределов, мир… дегуманизируется. В самом писательстве обнаруживается род болезни, опасной для окружающих, что еще более подрывает верования в созидательные способности человека.» (выделено мной). Удивителен парадокс Виктора Ерофеева! Ерофеев-мыслитель прекрасно осознает цену и значение, действенность каждого написанного слова, а Ерофеев-писатель пишет при этом так, словно подчиняется не высшим законам писательства, а каким-то полу-физиологическим процессам, то есть с тем же эпатажем, интересом к «грязному» слову и т.д. Его роман «Энциклопедия русской души» (1997–1999г.г.) человеку, еще не потерявшему веру в гуманизм, нельзя читать без тоски и щемящей боли : если то, что описывает автор в своем романе, и есть русский человек и русская душа, то… как пел В.Высоцкий, остается лишь «уколоться и упасть на дно колодца.» В центре романа : два персонажа – лирический герой, от лица которого и ведется повествование и некий Серый, «мужик», представитель народа. Лирический герой – вовсе не герой, а циник, пошляк, злой разочарованный в жизни «интеллигент», вне всяких критериев совести, лимитов морали, не знающий, что такое любовь, но умеющий пользоваться женщинами, и вместе с тем, презирающий их. Дружок его, Серый, и того хуже – убийца, алкоголик, насильник, развратник и т.д. И глазами этих «героев» автор показывает нам современную Россию ! Кто-то очень верно сказал : «Какими глазами ты смотришь на мир, такими глазами мир смотрит на тебя.» Соответственно, и Россия представлена в романе глазами циника-интеллигента и мужика-бездельника. И, естественно, такая, что прочитавшему роман иностранцу уже никогда не захочется не только посетить эту необычную страну, но и вообще встречаться с представителями этой загадочной славянской души на Западе.

Не лучше обстоит дело в прозе Юрия Мамлеева. Метафизики, без сомнения, там больше, но метафизическое у этого писателя принимает какую-то навязчиво-открытую форму. Кроме того, как заметил один журналист, бравший интервью у этого основоположника «метафизического реализма» : «После чтения ваших рассказов ночью снятся кошмары.» Действительно, кошмаровый мир российской действительности представлен в его прозе во всей своей красе. Мамлеева российская критика считает «учеником» Достоевского (а сам писатель скромно с этим определением соглашается). Сам писатель говорит так : «Моей сверхзадачей в творчестве было раскрытие тех внутренних бездн, которые таятся в душе человека.» Задача не из легких, скажем прямо. Но продолжение линии Достоевского в Мамлееве получает настолько страшно-патологические формы, что начинаешь думать о том, что эта линия в литературе идет не по уровню набирания высоты, а спускания с горы. Тем более в этом убеждаешься, когда видишь симпатию этого писателя к таким, более молодым и близким ему по духу писателям, как Владимир Сорокин и Виктор Пелевин.

Характерно для современной русской литературы и ее обращение к недавнему прошлому. В этом, без сомнения, ее отличие от современной литературы Франции. Это и понятно: попытка осмыслить канувшее в лету советское бытие, особенно период сталинского режима. Из многочисленных работ на эту тему можно было бы отметить роман Петра Проскурина «Число зверя» (1999г) и роман в трех частях Василия Аксенова «Московская сага» (2001г.). Надо сказать, что и тот и другой роман оставили на душе горький осадок. В первом случае, потому что попытка Проскурина оправдать Сталина, вывести из него образ гениального политика, который Высшие Цели ставил выше Гуманизма, не выдерживает никакой критики. Известный принцип Макиавелли «Цель оправдывает средства» порой, действительно, помогает государству в дипломатии, во внешней политике, но ни в коей мере не приложим к внутреннему устроению жизни того или иного народа. Что касается аксеновской «Московской саги», то она интересна как бытовая зарисовка эпохи (от 20г.г. до оттепели). Но бесконечное иронизирование автора быстро надоедает (в конце концов, раздражает), а самое главное, не чувствуется за всем этим ни глубины философского пере-осмысления той эпохи, ни метафизической базы… Теле-сериал с тем же названием, поставленный по роману в 2004г, так же получил отрицательную оценку, кино-критики.

Н;да, не так страшен черт, как его малютки. «Малютки» – в данном случае, «столпы» (не все, к счастью! но многие) современной русской и французской литературы, которые вместо того, чтобы остановить своим Глаголом падение цивилизации в бездну, изо всех сил толкают туда свою колесницу. Самое ужасное, что все подаётся под соусом правдоподобия, якобы адекватного отражения действительности. И даже такие мудрые, много видевшие и пережившие писатели, как, например, Андрей Битов, не находят сегодня ничего лучшего, как сказать : «Писатель – это зеркало.» И это отсутствие веры в действенное, преображающее, созидающее, гуманизирующее значение Слова можно было бы назвать настоящей драмой современной русской и французской литературы. Хотя, надо заметить, у каждого действия есть свое противодействие, и есть и в России и во Франции писатели (и поэты!) другого, параллельного течения. Во Франции, писатели типа Шмитта и Марка Леви. В России, типа Татьяны Толстой и Людмилы Улицкой. При всем том, что обе писательницы совершенно разные по направлению, но и у той и у другой чувствуется и нежность-жалость к своим потерянным в вихрях сумбурной жизни героям, и любовь к незамутненному «инферналом» родному языку.

Говоря о современной русской литературе, хочется обратить внимание на ее Поэзию. Надо заметить, что во Франции, где, как было указано выше, Поэзия сегодня практически не видна, тем не менее ежегодно выходит от 30 до 50 тысяч поэтических книг в год! И тем не менее, всё это тонет в зыбучих песках литературного процесса. Но в таком случае, трудно себе даже представить, сколько же выходит поэтических сборников в России, где именно сегодня поэтическое творчество получило просто невиданные по сравнению с советской эпохой размеры. Надо сказать, что Интернет мне очень помог в моих поисках в этой области, и я даже не могу сказать, сколько имен-фамилий я пропустила через себя, готовясь к этой статье. Наверное, сотни три. Может быть, больше. И могу сказать, что разобраться в этом сложнейшем процессе поэтического потока в России пока не представляется возможным. Сложилось лишь общее впечатление. Первое: наша российская глубинка очень богата в этом направлении. Второе : наблюдается достаточно высокий уровень этих поэтов, уровень общекультурный и поэтический : никого из них нельзя назвать графоманами. Третье: современная российская поэзия менее засорена ненормативной лексикой, чем проза, и вообще, даже чище, глубже и возвышенней ее. Четвертое: парадоксальное противоречие с предыдущим высказыванием: возникающее после чтения ряда авторов (можно сказать, половины) ощущение пустоты, словно автор мечется по жизни, видит ее бессмысленность, и не знает, что с этим делать. В этом случае, поэзия для автора – нечто вроде спасительного лечения интимных дневников. Тогда непонятно, зачем он всё это выносит на обсуждение? Пятое: крайняя бедность поисков собственно в области языка, поэтического именно – особой образности и ритмики. Когда читаешь всё это «сплошняком» на Интернете, через какое-то время всё сливается воедино, и ни одно имя не сохраняется где-то в глубине, не въедается в разум, не западает в сердце. Шестое: возникает ощущение, что в сегодняшней России не одна Поэзия, а три, а именно: Поэзия провинции, Поэзия Москвы и Поэзия С.-Петербурга. И у них три разных лица. Поэзия России в трех ипостасях ? И, наконец, седьмое : увы, чтобы пробиться в этой лавине, современному российскому поэту нужны не столько талант, сколько… окололитературная деятельность… а порой и попросту скандал. Один из российских журналистов заметил, что на Западе имя писателю делает критика и реклама (что соответствует действительности), а в России – эпатажность автора и скандал. И тут же еще заметил, что трагическая смерть – то же вид скандала. Это, конечно, цинично : ни один поэт, ни в былые времена, ни сегодня, не умирает трагически (попав в автоаварию, убитый наемными убийцами, или сам наложивший на себя руки) для того, чтобы сделать себе Имя. Но по сути своей данный журналист прав.

Возвращаясь к Книжному Салону 2005г. и представленным на нем русским поэтам, хочется сказать следующее. Поэзия современной России была представлена, конечно, бедно и однобоко. Может быть, причины еще и в том, что сами французы сегодня мало интересуются поэзией, поэтому организаторы с русской стороны решили бессмысленным вывозить в Париж большее количество поэтов, так же, как и представлять на Салоне их книги, и книги их коллег.

Хочется задержать внимание на двух представленных здесь Именах (да простят меня другие, представленные на Салоне, поэты : нельзя объять необъятное): Андрей Вознесенский и Ольга Седакова.

Вознесенский – «священный монтр» российской поэзии. Но то, что я напишу о нем здесь, будет очень далеко от академического восторга, которым его окружают в течении многих десятилетий. Не считаю возможным для себя петь дифирамбы «монстру», превратившемуся из поэта-гражданина в льстеца власть держащих и руко-целователей других монстров, вроде «всемогущего» Бориса Березовского, учредителя культурной премии «Триуф» (которому на российскую культуру, мягко говоря, наплевать, важно – перетянуть на свою сторону мощные культурные силы). По поводу сегодняшнего Вознесенского можно было бы сказать следующее : «Король-то гол!» и вспомнить другую фразу, пришедшую к нам из эпохи Римской империи : «Цезарь умирает стоя.» А Цезарь, который – ни жив, ни мертв – разлагается и смердит? Начинаешь задаваться вопросом : а был ли «монстр» Цезарем?.. А может быть, и всё, написанное ранее – это не вино высшего качества, а тот же уксус? Ну, то, что к концу творческой жизни поэт вдруг, явно деградируя, может написать подобное: «Земля – туалет для серафимов, и женщина – жемчужина в дерьме», это еще можно объяснить старческим маразмом, но как объяснить нижеследующее, как только ни Гордыней Человека, возомнившего себя равным Богу?

Всем известна в России пьеса, рок-опера, в театре «Ленком» – «Юнона и Авось», к которой Вознесенский, в 70г.г., написал либретто (музыка Рыбникова). Романтический рассказ о том, как выдающийся путешественник граф Резанов (роль его исполнял в течении двадцати лет актер Н.Караченцов) отправился, в начале 19-го века, на открытие новых земель, в Калифорнию. Здесь он познакомился с дочерью губернатора Калифорнии Кончитой. И дальше события стремительны и бурны: любовь и страсть, долг перед родиной, восставшие против самого графа моряки, отъезд на родину, смерть Резанова в Красноярске (от обычной простуды). И «бедная» Кончита, которая ждала своего возлюбленного тридцать пять лет (!), кончает свои дни в монастыре. Вероятно, все, кто видел этот высоко-романтический спектакль, сохранил в душе память о нем, как о чем-то высоком и прекрасном, как то : Долг, Честь, Любовь, Страсть. А в общем и целом, ощущение какой-то невероятной Чистоты – при всей их грешности – главных героев. И даже не прочитав ни одной строчки Вознесенского, представляют его таким же высоким романтиком. Но сказать правду, образ данного спектакля и образ данного поэта имеют крайне мало общего между собой. И читать нижеследующее – только для крепко-нервных. Итак : что же писал Вознесенский в поэме «Авось» в 1974 ? Поверить в это трудно, но факт. Вот ужасающий своим кощунством Монолог. Молитва Кончиты – Богоматери :

«Пособи мне, как пособила б
баба бабе. Ах, Божья Мать,
ты, которая не любила,
как ты можешь меня понять!!
Как нища ты, людская вселенная,
в боги выбравшая свои
плод искусственного осеменения,
дитя духа и нелюбви!
Нелюбовь в ваших сводах законочных.
Где ж исток!
Губернаторская дочь, Конча,
рада я, что сын твой издох!…»
И ответила Непорочная:
«Доченька…»
Ну, а дальше мы знать не вправе,
что там шепчут две бабы с тоской –
одна вся в серебре, другая –
до колен в рубашке мужской.» (выделено мной)

Даже такой смелый режиссер («Ленкома»), как Марк Захаров, не в состоянии был вынести на сцену подобное богохульство. И в любом случае, можно быть уверенным в том, что такая замечательная актриса, как Шанина, игравшая в тот момент Кончиту (и оставшаяся лучшей Кончитой в спектакле на протяжении двадцати лет его существования) никогда бы не смогла произнести со сцены подобного святотатства.

Можно, конечно, сказать, что у Воснесенского много другого. Прежде всего, его так называемая гражданская поэзия. Но его панибратство с Высшим, Святым и Священным, его приравнивание – и в других его произведениях – себя Великому и Божественному, даже самому Богу – способно перечеркнуть двадцать томов любой гражданской лирики. Это как одна маленькая капля яда кобры в бочке янтарного меда.

И именно Вознесенского французская газета «Нувель обсерватор» назвала «самым великим поэтом современности». Неудивительно! Для безбожных французских журналистов богохульник Вознесенский – самая подходящая кандидатура на данный «пост».

Вообще, на мой взгляд, называть кого-то одного из поэтов всего мира «самым великим» – невероятно глупо. По каким критериям определять эту самую великость ? В 20 веке сильной была англо-фонная поэзия. Не хуже – латино-американская. А то, что происходит сегодня в России в области поэтического творчества – вообще необычный феномен, который, может быть, лет через сто (если, конечно, Европа уцелеет тогда под натиском терроризма) критики назовут уникальным в истории России. Возможно, что этот взрыв поэтического творчества в России в последнее 15-летие – это бессознательный противовес напирающему на все стороны жизни, в том числе и на культуру, капитализму, с его единственными «ценностями» – денег и наживы. В любом случае, говоря о «великости» того или иного поэта, никогда нельзя сказать, что «он самый великий в мире», потому что нет и не может быть единой мерки, эталона для всех: у каждой нации свое неповторимое лицо, свои исторические корни, свои, отличные от других, современные условия бытия, и всё это отражается в творчестве того или иного Большого Поэта.

Кого действительно можно было бы отнести к числу Больших Поэтов нашей эпохи, так это, в России – Елену Шварц и Ольгу Седакову. Это как две ипостаси женского Лика России. Елена Шварц, как представитель Петербурга. Ольга Седакова как представитель Москвы. Первая как продолжатель линии М. Цветаевой. Вторая как продолжатель линии А. Ахматовой. У первой в стихах – пламя и внутреннее напряжение. У второй – тишина и концентрация философской «соли». И при этом ни та, ни другая не является тенью Цветаевой и Ахматовой : творчество Елены Шварц и Ольги Седаковой – уникально и самобытно, что и является признаком истинной «великости».

У Ольги Седаковой тоже есть своя преемница данной поэтической линии : молодой и очень талантливый московский поэт Анастасия Харитонова (г.р. 1966). Что касается моего поэтического творчества, то нередко мне указывали на характерную внутреннюю близость и М.Цветаевой, и Елене Шварц. С чем мне самой трудно не согласиться. Чистыми, глубокими стихами поэта Анастасии Харитоновой, стихами, полными Света и Любви, я и закончу этот обзор французской и русской литературы последнего 15-летия:

«Свернем-ка лучше к дому. Поздно,
И птичий перезвон затих.
И небеса еще беззвездны,
Но звезды чувствуются в них.
Какой-то дымной поволокой
Окутан яблоневый сад,
И долго, с нежностью глубокой
Мои глаза в твои глядят.
Тебе признания не внове,
И к ним ты слуха не готовь.
Но, как звезду, ты в каждом слове
Прочувствуешь мою любовь.»

(Из сборника «Горькие часы», Москва, 1994)

Так, споря с Достоевским, можно было бы сказать, что не Красота спасет Мир, Красота, которую саму пора уже спасать : красоту задушенной индустрией природы, красоту искаженных до патологии, в наше время, человеческих отношений, красоту женщины, которую посредством рекламы превратили в Предмет удовольствия, наконец, красоту Языка, пред-Вечного Глагола, с которым многие современные писатели и поэты обращаются как с половой тряпкой. Нет, Достоевский не прав: Мир и Красоту спасет только Любовь.

Париж

Статья опубликована в сборнике «Материалы межвузовской научно-практической Конференции», М., МОПИ, в журнале «Грани» в книге автора «Эпоха Техно», (М., Вест-Консалтинг, 2018).