Первая любовь глава 3. 3

Глава 3.3

    Живя с Таней на одной территории, я стал замечать, что взаимоотношения у них с мужем не такие уж гладкие и безоблачные. Мне казалось, что они далеки друг от друга. Любит ли её Саша? Красивая добрая девушка, а он на какой-то дистанции от неё. Оказалось, что мелкие размолвки для них не редкость. Пару раз я слышал как они разговаривали на повышенных тонах. Точнее Саша, Таню я не слышал. Но о чём они говорили, я не знал.
    Один раз довелось увидеть её заплаканной. Я выходил с кухни со стаканом чая. Таня неожиданно выскочила из своей комнаты и кинулась в ванну. По щекам текли слёзки. Мгновенно возникло решение остановить её. Взять за руки и успокоить. Мешал стакан с чаем. Следом выскочил Саша, чуть не сбив меня с ног со стаканом кипятка, и следом за ней в ванну. Я не решился вмешиваться.
    Он что-то громко говорил, но из-за шума воды я ничего не мог расслышать. А когда он выходил, то достаточно громко сказал, чтобы она прекратила смущать человека и не портила ему и себе жизнь.
   — И закрой воду, дурочка, — напоследок грубо крикнул Саша. Во мне ёкнуло: не про меня ли? Но счёл, что это глупо.

   Я ещё некоторое время стоял в коридоре, в надежде, что Таня вот-вот выйдет. Вышел Саша и с тарелками направился на кухню. Я вернулся в свою комнату.
   Было больно на душе. Я не находил себе места. В голове прокручивалась только что увиденная сцена размолвки Тани с мужем. От отчаяния я уткнулся в подушку на диване. Бесило собственное бессилие. Что я мог сделать? На глаза навернулась слёзная пелена.
    — Сам он дурак старый. Как же он может обижать Таню? Она, как девочка ещё. Нежная, добрая.... И любит ли Таня своего мужа?

    Пришла бабушка.
    — Виталька, ты чё, в глаза чё-то попало?
Бабушке, больше чем родителям, я часто доверял свои сокровенные помыслы, потому рассказал ей то, чему стал невольным свидетелем.
    — Сашка не хороший мужик, — со вздохом произнесла бабуся. Помолчала, глянула на меня.
    — Ну-ну…, — только и промолвила бабушка.
Я понял, что бабушка раскусила меня. Она поняла, что я влюбился в Таню.
    Сашу с этого случая я потихоньку стал ненавидеть. Он перестал у меня вызывать уважение. Человек с героической профессией, а так обходится с такой доброй, милой девушкой. Я бы никогда не посмел. И так захотелось набить ему морду.

    На следующий день я встретился с Таней на кухне. Она даже не глянула на меня. Я попытался заговорить с ней. Я был готов на признание.
    — Татьяна Васильевна, — начал я разговор. Но Таня засуетилась, прихватила сахарницу и быстро направилась на выход. Приостановилась, повернулась ко мне лицом.
    — Виталь, не говори ничего. Я всё знаю…. И быстро удалилась в свою комнату.

    Что знала Таня? Догадалась, что я спрошу про вчерашнюю её размолвку с мужем?  Но задавать такой вопрос было бы крайне бестактно. А может она давно догадалась, что я влюблён в неё? И догадалась, что я готов сказать ей про это? Решила меня остановить? А я, и правда, был тогда в шаге от признания в любви. Но не судьба. А если точнее - струсил.


    В середине августа мы вполне прилично играли дуэтом. Оля предложила дать «публичный концерт» во дворе. Я посмеялся над ней.
    — Олька, кто нас слушать-то будет? Наши сплетницы во дворе? — съязвил я.
    — Будут! Твоя Таня приходила послушать и остальные послушают, — ехидно ответила моя подружка.
    — Да и разучили-то всего четыре песенки. А «Yesterday» играем ещё неуверенно.
    — Ну Виталик…, — включила Оля свои способности уговаривать.
Конечно, я согласился. Так это я, повыделывался. А Оля туда же, за моей бабушкой: «Твоя Таня…».

    Мы встали в тень под берёзкой, растущей в нашем дворе. Оля любила всякие шуточки. Положила на травку открытый футляр от скрипки и свою шляпку. Что бы «пожертвования» туда зрители клали. Был вечер. Уже закончился рабочий день. Люди шли с работы, останавливались и слушали. Бабушки-соседки и дворовые ребятишки стали нашими главными зрителями.
    Подошла и Таня. Она с улыбкой смотрела на нас. И только я видел, что глазки у неё были грустными.
    «Репертуар» отыграли быстро. Потому Оля сыграла несколько коротких классических пьес. Запомнился только Полонез Огинского. Музыка лилась божественная.
    Таня пожертвовала нам металлический рубль.
    — Удачи вашему милому дуэту! Какие вы молодцы, ребятки! — улыбнулась, заглянув ещё раз мне в глаза, глянула на Олю и ушла в подъезд.
    Выручка от «концерта» составила рубля два. Оля на все деньги купила разной карамели и угостила малышей в нашем дворе. Ольга, всё же, выдумщица.
 
    Оля сняла мостик со скрипки, ослабила натяжку волоса на трости смычка и сложила всё в футляр.
    — Виталь, давай посидим немного.
Я согласился. Оля решила обсудить наш будущий репертуар.
    — Оля мы уже, наверно, ничего не успеем разучить. Давай аккорды для гитары к Полонезу подберём. Успеем, я думаю! Лето кончается. Всего две недельки осталось. Так жалко. Жалко, что меня родители увезли в этот Заречный.
    — Виталь, почему у твоей соседки такие грустные глаза? Улыбалась, а глазки грустные. Мне, правда, кажется, что она влюбилась в тебя. А жалеешь ты только о том, что живёшь в своём Заречном, а не здесь. И в квартире у вас поселилась такая красивая соседка. Ты влюбился в неё. Я чувствую.
    — Оля! Не сочиняй. Она же взрослая женщина.
    — Да, но смотрится она как девчонка! А ты, точно, влюбился. Жалко!
    Говорить с Олей о Тане вовсе не хотелось. Таня сегодня взглядом заколдовала меня. Будто неведомая сила затягивала меня домой. Оля больше ничего не говорила. Склонила мне голову на плечо. Так и сидели молча. А я целовал пальчики на её ручках и хвалил за виртуозность. Оля грустно вздохнула.
    — Да, лето пролетело! Я и не заметила. Жалко. А так хорошо с тобой. Виталь, а у нас ещё одно лето впереди! Детство ещё наше не закончилось. Пойдём-ка по домам.
   
    Оля напомнила про детство. Опять будто со стороны, увидел себя и Олю: мы первоклассники, уже весна, мы идём из школы. Оля буйно о чём то рассказывает, размахивая руками, как дирижёр, а мои руки заняты — я несу портфели.
Меня тут же осенило. Взял гитару. Держа за гриф, положил её на плечо. Забрал у Оли футляр со скрипкой, и мы пошли в подъезд. Я приостановился, дал Оле обогнать меня, позвал её. Она обернулась.
    — Оля, тебе это что-нибудь напоминает?
Она сообразительная девочка. Глянула на меня и мило заулыбалась.
    — А сейчас бы стал мой портфель носить? — лукаво спросила Оля.
    — Носил бы, не сомневайся. А тебе кто сейчас портфель твой носит?
Оля не ответила.
   
    В подъезде Оля, пользуясь тем, что руки мои заняты, неожиданно поцеловала меня в губы, выхватила у меня футляр со скрипкой, и с задорным смехом взлетела на второй этаж.
    — Виталька! Я никому не доверяю свой портфель. Только тебе! А ты меня не поймаешь… не поймаешь! — она опять залилась озорным смехом. Дверь за ней захлопнулась.


     Я зашёл домой. Танина дверь предо мой. Опять беспокойно стало на душе. Зачем Оля подлила масла в огонь? Зачем заговорила про Таню? Сегодня опять её взгляд достал до моего сердца.
     — Не смотри! — шептал внутренний голос Хоме, главному герою повести Гоголя Н. В. «Вий».
     А я, вопреки своему зароку, опять сегодня надолго встретился с Таниным взглядом. Играя на гитаре, не мог оторвать от Тани глаз. Только глазки её на протяжении битловской «Девушки» оставались грустными. Хоть я и не пел. Мы только играли мелодии. А теперь я не нахожу себе места.

     Весь вечер Таня не выходила из комнаты. А во мне разгоралось желание увидеть её глазки. Я допоздна прислушивался, ловил момент, когда она пойдёт на кухню, может пригласит чаю попить, но она так и не вышла. Будто специально.
     У меня рецидив. Я уже был готов сказать ей про свою любовь. Мой мозг разрывался на части от дум по Тане. Я уже нашёл повод: предложить ей поучится играть на гитаре. Она же сама при знакомстве в шутку попросила научить.
     Я уже был рядом с дверью. В комнате полная тишина. Телевизор молчал. Может Таня уже легла спать? А я опять струсил. Не решился постучать в дверь.

     Надо было бы уже лечь спать. Но сон не шёл. Снова ощутил себя предателем. Я, увлёкшись Таней, предаю Олю. Я целую её, она отвечает взаимность. Хоть мы и не говорим о любви, но нас, как магнитом тянет друг другу. Мы целыми днями вместе, у нас общие интересы. Не нам ли быть женихом и невестой на радость тому "прибабахнутому" мальчишке из соседнего двора?! А Оля догадалась, что я влюбился в Таню. А я отнекиваюсь, значит вру Оле. Она понимает это. «А ты, точно, влюбился. Жалко!» — вспомнились сегодняшние слова Оли. Милая Оля! Что же мне делать? Я не знаю.


     К концу лета я окончательно потерял покой. Ведь надо было уезжать. Да ещё Оля неожиданно в последнюю неделю уехала с мамой повидаться к родственникам в Ленинград. И вернуться должна была к самому началу школы. А то и опоздать на день другой. Провожал Олю и её маму на вокзал. Хотелось обнять Олю, поцеловать. Но при маме, которая не торопилась заходить в вагон, постеснялись. Рано ещё пятнадцатилетним выставляться на публику со своими чувствами. Мораль не позволяла. И мы несовершеннолетние. Подростки ещё.

     Лето закончилось. Пришло время возвращаться домой. Ольга не вернулась. Таню не увидел: в день моего отъезда она работала. А я был решительно настроен сказать ей о любви в последний день лета.
     А теперь оставалось только вспоминать начало лета. Вспоминать те первые дни, когда так неожиданно вошла в моё сознание Таня.
     Посчитал себя дурачком, что так и не нашёл случая сказать Тане про свою любовь. И этот дурацкий зарок: «Не смотри». Что толку от него. Не глазами я уже любил Таню. Я ехал в автобусе, а на душе скребли кошки.

     Меня не покидало отвратительное ощущение раздвоенности. Я остро осознал, что очень подло обошёлся с Олей. Гулял и целовался с ней, а думал о Тане. Сам себе от этих мыслей был омерзителен.
     В мыслях моих досталось от меня Оле. Зачем же она заводила разговоры про Таню? Ведь этим самым она сбивала меня с толку. Я был нацелен на серьёзные отношения с Олей. А она таким способом проявляла свою ревность. Мы так и не произнесли слов: «Я тебя люблю». Я хоть и сказал, что нравится она мне. Но ведь поцелуйчики — это не любовь ещё. Конечно, мы были ещё детьми. И потому говорили на одном языке. Вопреки моим планам не смогла Оля стать «громоотводом».

продолжение: http://proza.ru/2021/08/18/460