Первая любовь глава 5. 6

Глава 5.6

    Школа заканчивалась, впереди выпускные экзамены. Вдруг в одной девчонке из класса заметил сходство с Таней. А главное — имя у неё Таня. Сходство внешнее, я, скорее, дорисовал, чем оно было на самом деле. Невольно воспалённый мозг должен был дорисовать. Мне очень хотелось какую-нибудь девочку называть Таней. Я понимал, что увлекаясь Таней-одноклассницей, я только усугубляю своё положение.

   Люда! Она мне с первого появления в нашей новой школе напомнила Олю. Выделялась она среди других девочек оригинальным цветом школьного платья. Очень красивая девочка! Даже как-то решился к ней прийти домой, постучался. Она открыла. Но я ушёл, сказав, что ошибся. Я сделал вид, будто удивился, что она здесь живёт. Я не решился сказать ей о цели своего прихода. А Люда, конечно же, и не поняла ничего. Да и сам не понимал, зачем надо было идти к Люде в дом. Можно было и в школе завести разговор, как-то предложить дружить.
   
    Была ещё Оля. Я уже писал, что отношения с ней прекратились.

   Я метался. Мне нужна была подруга. Я привык иметь в друзьях девчонок.


    В мае 1974 года исполнилось семнадцать лет. Таню вспомнил. Вспомнил наши первые две ночи, когда перешагнули рамки платонической любви. И было неимоверно больно…. Опять пожалел, что в драке не убили меня.

    Лето. Вот и школа позади. Аттестат на руках. Так себе по баллам. С тройкой по русскому языку. Документы подал в институт на радиотехнический факультет. Это был резерв на случай, если не попаду в лётчики. Мечтать о небе перестал ещё с февраля. Зрение подвело: драка в феврале не прошла бесследно.

    Август 1974 года накатил стремительно.
    В институт не поступил — не добрал полбалла, и мне ничего не оставалось, как пойти работать. До армии ещё год, а может и полтора. Окончательно переехал жить к бабушке.
 
   В конце августа кто-то из соседей попросил отремонтировать радиоприёмник. Я в чулане искал радиодетали и в коробке обнаружил конверт. Это было письмо от Тани. Я сразу это понял. На конверте было написано моё полное имя. Таня часто на листочке бумаги выписывала моё имя, отчество и фамилию. Заглавные буквы Таня выписывала вензелями. Я наблюдал за этим, а Таня, хихикая, дописывала, что она любит меня.
   Я уже полчаса сидел в чулане на полу и боялся распечатать это письмо. Руки дрожали. Затеплилась надежда, что я снова смогу увидеть свою милую, любимую Танечку. Поеду к ней хоть на край света. В письме должен быть её новый адрес!
   Это и заставило меня распечатать конверт. В голове, как молот звучало: «АДРЕС! АДРЕС!»
    Это было большое письмо, на трёх двойных тетрадных листах. Быстро пробежал по всему письму. Адреса не было…. Ещё раз…. Адреса нет.
    Я не буду, пересказывать это письмо. Да и теперь вряд ли я смогу подробно вспомнить его содержание. И очень это личное. Самое главное в письме — Таня убедила меня, что любит меня и будет любить всю жизнь! И не раз упомянула, что впервые полюбила. Писала, что была бы счастлива, если смогла разделить со мной всю жизнь. И только большая разница в возрасте не позволила ей дать мне какие-то надежды согласиться стать моей женой. Разница была в двенадцать лет. Мне тогда почти семнадцать, а Тане должно было исполниться двадцать девять. Нам надо было ждать ещё год, чтобы я стал совершеннолетним.
    У Тани и тени сомнений не было, что не станет препятствием для меня её почти девяти летний сынишка. Она верила мне, что я искренне готов усыновить Лёшу. Взаимоотношения у меня с ним были, как с младшим братишкой. Только обсуждала она эту тему как-то не охотно, сразу уходила от разговора. Я сам до десяти лет рос без отца, познал, что такое отчим. У меня был хороший отчим. Потому был у меня пример, и никаких препятствий стать отцом Лёше у меня не было. Только Таня всегда уходила от этой темы.
    А ещё она пожелала мне встретить прекрасную девушку. Таня знала о моей дружбе с Олей. Но в своём письме не обмолвилась про Олю. Я чувствовал, что у Тани была некая ревность к ней.
   Судя по тому, что письмо было написано разными по цвету чернилами, писала она его не один день. А на последних страничках были видны высохшие капельки. Наверно, она плакала. И я, увидев эти слезинки, тоже облился слезами. Это были слёзы безысходности, но отнюдь не обиды на Таню.
    Несколько раз в письме Таня просила у меня прощения. Просила правильно её понять.

   «Буду любить и помнить тебя всю жизнь» — это последние слова того прощального письма. Надежды мои рухнули: адреса нет, и никаких надежд! И снова ручьём полились слезы, капая на тетрадные листы, растворяя Танины высохшие слезинки.

   Почему Таня не захотела об этом сказать мне в глаза? Почему она решила поступить так жестоко? Она сказала, что впервые в жизни полюбила. Я верил в это. Но она в угоду чему-то решила разорвать нашу любовь.
   Не поверил я в причину. Она знала, на что шла, ответив мне взаимностью. Что-то другое давило на неё в последние наши встречи. Какие-то обстоятельства встали между нами непреодолимой стеной.
    Зная Таню, я понял, что не захотела она смотреть на то, как я буду мучиться. Из письма было понятно, что мне не стоило искать её, тем самым не превращаться в тряпку, не волочиться за ней. Хотела, что бы я остался мужчиной. Может боялась, что не сможет, глядя мне в глаза, отказать.

   К сожалению, письмо это я прочёл только три раза. Возможно, прочти я его спустя некоторое время, я смог бы по-другому осмыслить его содержание. Не исключаю, что решился бы со временем увидеть Таню. Но поначалу я даже боялся брать письмо в руки. Я спрятал его. Но письмо пропало со временем. Полагаю, что моя бабушка нечаянно «слила» моей матери о нашей любви. И подозреваю, что письмо могла уничтожить моя мать. Вероятно, в один из приездов, когда я служил в армии, она рылась в моём столе, разыскивая хоть какие-то следы, которые могла оставить мне Таня. Если это так, то очень глупо со стороны моей мамаши.
    И если бабушка и правда рассказала о нас с Таней матери, то она второй раз оказалась причастна к моей будущей судьбе. Причастна к потере близких мне людей.
    Есть подозрения, что мамаша лично приняла «превентивные» меры для разрушения нашей любви. Я представляю, что она могла ей наговорить. Могла ли беззащитная девушка устоять от «озверевшей» моей матери? Бедная моя Таня, что же ей пришлось тогда пережить. Видимо она смирилась с той судьбой, которая была ей предначертана.
Хотелось, что бы это были только мои подозрения.

    Письмо это окончательно меня добило. Я остался ни с чем. Потерял любимую девушку, не поступил в институт. И в армию меня ещё не могли забрать — я был ещё несовершеннолетним. И было невыносимо больно ходить через проходную завода, куда я устроился работать. У этой проходной я часто встречал Таню после работы. Всё против меня. Трудно было, не скрываю. Никогда в жизни я не ощущал себя таким отверженным.

Продолжение http://proza.ru/2021/08/19/268