Шкаф орехового дерева

Пришлось Лизе уехать и оставить квартиру на попечение друзей. Цветы им  отдали – роскошные, все добросовестно цвели… Но, знаете ли,  вдруг краны прорвет или другой какой форс-мажор произойдет. Ну там балкончик французский от гири с девятого этажа на наш рухнет, стекла детки выбьют, да мало ли… сами понимаете - Россия-матушка!

Подруга спросила, может ли она чего-то у Лизы забрать, имея ввиду одежду. У нее было три широкополых шляпы, которым завидовали злыдни-бабы, были палантины, яркие и тонкие – в самый раз на фотосессию… Кое-что она позволила. И укатила, оставив ей ключи.

Возвращается домой, открывает дверь: сюрпрайз, однако. На входе стоял неприподъемный шкаф орехового дерева из 1930-х, всё собиралась-собиралась отреставрировать, шкаф ошкурить, отгрунтовать, из баллончика белой краской покрыть, да розочки и ножки золотой поталью обработать. Лиза уже видела этот шкаф в стиле а-ля Людовик… но разные обстоятельства – то денег маловато, то шкурить лень… А тут шкафа нет. Совсем нет. Может она ошиблась хатой? Но ключ подошел, этаж был явно своим, следов взлома нет. Все вещи на месте, даже ложки серебряные на месте, платежки – вот они. Копилка - цела! Блин, нет шкафа – значит и одежды зимней нет. И кому понадобились старые шмотки?

Лиза мысленно напялила на себя котелок, взяла трубку и превратилась в Шерлока Холмса: "Итак начинаем внутреннее  расследование. Ключи были у двоих. Набираем номер один".
- Привет.
- Привет, что у тебя, когда приедешь?
- Я вообще-то дома. Стою в шоке. Не знаю, что мне делать, может в ментовку звонить, а может морду бить? Ты как думаешь?
- Ты про что? Про шкаф?
- А… ты в курсе! Да, про него, про родимого! Куда его дел? И главное, где одежда? Мне, как бы, в минус тридцать шубка и брючки лишними не станут. И, кстати, обувь где?
- Ну…это не я, но в соучастии признаюсь. Понимаешь, я это… выпил, хорошо так посидели. Тут звонит твоя Ядвига, мол она тебе только что звонила, и ты разрешила ей забрать шкаф, для реставрации. А вещи – я не в курсах, но мне твои колготки точно не нужны, и лифчики я не ношу тоже. Вот так, детка. Давай, лучше без ментов, пошли к Ядвиге, разберемся.   

Через час супчик был готов, тут и появляется большой друг семьи по приключениям, земляк и добрейшей души человек – Геннадий. Ну разве не добрый – все чужое отдал?!
Взбучку он получил, подушкой по голове в сердцах Лиза ему треснула. После того, как ее гнев поутих, Геннадий аргументировано заметил, что шкаф стоял целых шесть лет, как сирота, и ждал, и нифига его никто не ошкурил, и даже краску не купил. "А значит… никто его реставрировать и не собирался. Ни ты, ни я, ни мастера. Никто! И значит переживать о старой жизни ни к чему. Это хороший повод купить новые модные вещи",- крыть козыри нашей хозяйке было нечем.
- Ну правда, не надо плакать. Я тебе дам денег на новые сапоги, потом вернешь… ну все, все… успокойся, я тут тебе пирожных купил… - он пошел в прихожку за пакетом из Магнита.

Вечером Геннадий до Ядвиги дозвонился и напросился в гости. Истосковавшаяся по твердой мужской руке, Ядви обрадовалась – очень искала она, кто ей бесплатно мойку установит, а тут зверь сам в руки бежит, на ловца! В общем Дама наша принарядилась, кухню помыла, дверь Лизке открывает и офигевает.
 Лизонька улыбаясь зашла к ней в дом. Ядви, бедняжка, даже не знает, что делать, что говорить. Эффект неожиданности сработал на ура и подготовиться она не успела.
В общем «она все валит на Петра, а Петр на Ивана». Валить-то она может, только вещи-то у нее. 
 
Подумала Лиза, что шкаф ей и правда не унести, все шмотки уже пристроены, поздно уже бисер-то метать. Она в расстройстве плюхнулась на венский стул. Ч-чего? Это ее стул, отец за ним ночью в очереди стоял – венская спальня по талонам, вещь редкая. И в память об отце Лизе достались стулья. И почему же она должна все дорогое сердцу раздаривать? Почему?
- Ты как хочешь  дорогая Ядви,  но стул я унесу!
-???
- Это память. Об отце. Точка.
Попили с ней вдвоем чаю, поболтали. Готовит она хорошо и откушать вкусные булочки  - одно удовольствие, когда ты весишь 40 килограмм!

Вечером выходит Лиза из подъезда, в руках - стул, а  ей навстречу друг семьи Толик, который тоже живет в этом доме на четыре этажа выше.
- Привет!
- Привет!
- Ты что здесь делаешь в таком виде?
- Да вот, к Ядвиге в гости заскочила.
- Мать, ты что, совсем сбрендила, со своим стулом в гости ходить?
Подавившись от смеха, Лизка сообщила:
- Да вот экспроприация экспроприаторов!
- Не понял. Что?
- Что- что? Я у нее наш стул нашла, он плакал, на ручки просился и домой хотел.  Вот, обратно несу!

Стул уютно стоит у обеденного стола. А шкаф… и правда, она наверное бы никогда не собралась его шкурить, несмотря на души прекрасные порывы.

Новая одежда не напоминала больше о трудных девяностых, шкаф-купе, хоть и не такой вместительный, зато красивый,  больше не занимал треть комнаты, а с друзьями отношения Лизавета сохранила. Старые вещи не стоят слез, а грамотный шантаж милицией делает трусоватых и нечестных на руку людей податливыми, добрыми и легкоуправляемыми.


Эпилог
Прошло полгода и Лиза, вернувшись домой, после очередной командировки, стала разбирать бумаги, что лежали стопкой в стенке. Пачка внушительных размеров на глазах таяла, а стопка в мусор росла. И тут…
В руки Лизонька берет конверт, конверт принадлежащий Ядвиге: «Интересно, почему этот конверт у меня? Что в нем? Может быть его прячут? Прячут там, где найти невозможно? А ну-ка, возьму и открою! ну и что, что нельзя. Раз у меня - открою!»
Внутри несколько бумаг. Сверху лежит заявление в полицию, где Ядвига обвиняет какого-то цыгана Мишу, в том, что он заставил ее купить  в кредит холодильник, который он оставил себе. А кредит оставил Ей, бедняге.
Вторая пачка бумаг – оформление кредита.
«Вот, что ни говори, а справедливость все равно восторжествовала. Сколько у меня взяла? Так кредит в 10 раз больше. Вот и пожалуйста - бумеранг», - подумала Лиза.
И вдруг, вдруг ей в голову пришла весьма странная, несвойственная ей мысль: «Если бумаги у меня, значит Ядви очень не хочет, чтобы их кто-то увидел. И этот кто-то ее мать… бывший… нет…
 А-а – это точно ее отец ». 
Лизка соскочила с дивана, накинула куртку и рванула в магазин за клеем.
Утром, напялила на себя седой парик, соорудила идиотскую прическу и нашла старую надорванную куртку, резиновые яркие сапоги и сумку-почтальонку – она была уверена, что-то подобное носит их почтальонша. Далее, взяв отреставрированный конверт, она отправилась к дому родителей Ядвиги. Позвонила, представилась почтальоном и вручила конверт подслеповатой матери Ядви.

Прошло несколько месяцев, Лиза вычеркнула все это из своей головы, заботы и новые увлечения вытеснили все плохое. И тут, на главной аллее парка ей навстречу идет Ядвига. Вся в слезах и соплях, на глазах смоки айс без всякого грима.

- Ядвига, милая, что с тобой?
Ядвига, чуть не налетев на Лизу, словно вернулась в реальность, увидела подругу помутневшим взором и, всхлипывая через слово, попыталась рассказать.

- Я, понимаешь, (хлюп)взяла в кредит холодильник, а мой папа за это… за это папа квартиру мою на сестру переписал. И теперь,(истеричный всхлип)  она распоряжается моей квартирой.
«И правильно, молодец», - подумала Лизка и тут сообразила, что это все – дело ее рук.
- Ая? Мне что? – продолжала всхлипывать Ядви, - На улицу?
- Успокойся. Твоей сестре эта квартира не нужна, вот выплатишь все и папа изменит свое решение. Он просто таким образом оберегает твою квартиру от приставов!

- Да?, - всхлипнув в последний раз, Ядвига начала успокаиваться, пригласила к себе Лизу, но та, сославшись на срочную работу упорхнула.


Позже, Лиза, зайдя к Ядвиге по работе, никакого холодильника, естественно не увидела. Но промолчала. Пусть все остается на своих местах. Ведь Ядвига так и не сделала никаких выводов и продолжала не мытьем, так катаньем добиваться своей выгоды в любых ситуациях. Хотя на всякую тяжелую сковородку всегда найдется своя крышка. Так ведь?