Продвинутая тризна. Все части

          Антон собрался, не смотря ни на что, отпраздновать свой День Рождения, повод уж больно серьёзный: 60 лет, как-никак! Один раз всего свой День Рождения Антону удалось устроить так, как он хотел - в 30 лет. Гуляли по-старому: пришли со своими жёнами пятеро близких друзей школьно-институтских, которые уже давно между собой передружилась и чувствовали себя раскованно, при встрече обнимались и целовались как родные. Все молодые, весёлые, здоровые, выпили крепко, но никто не скис, все только завелись. Песни орали, хохотали, отплясывали до полуночи под грохочущую музыку. Весело было! Господи, как же это было давно! Давно…

         Антон тогда накупил маленьких цифровых видеокамер, развесил их во всех углах, гости дурачились перед камерами, строили смешные рожи и хохотали. Смотреть эти записи было сначала очень смешно, потом  хотелось продолжения, а теперь… Теперь просто невозможно.

          Потом было десять лет суеты и монотонного утомительного труда в погоне за выгодой. Были и взлёты и не очень, но ничего для души, только деньги, деньги, деньги… Тоска… На своё сорокалетие (хоть и говорили, что эту дату отмечать не принято) Антон решил опять собрать у себя дома ту же компанию и гульнуть от души, как в старые добрые времена. Уже и жену свою уговорил, ведь в прошлый раз именно она наготовила огромное количество вкуснятины, про которую потом все гости вспоминали все эти десять лет и явно надеялись на такой же потрясающий стол. Обещал честно помогать жене на кухне, чтоб она не так устала, как в прошлый раз. Жена сделала вид, что поверила, и согласилась. Всё-таки она его любила.

           Очень удачно получилось, что к тому времени как раз закончилась  пандемия (никто ещё не знал, что это только первая волна), и всем безумно хотелось стряхнуть с себя кошмар изоляции и повеселиться на полную катушку, тем более что пандемия прошла без особых потерь, по крайней мере, ни друзья Антона, ни их близкие не пострадали. Семью Антона пандемия тоже не зацепила, пересидели на «удалёнке» и у телевизора полгода и даже не поссорились. Немного не повезло школьному другу Мишке, который занимался частными ремонтными работами и просидел эти полгода без работы, но у него жена работала медсестрой, а медперсоналу зарплату повысили, Мишка остался в квартире один (жена была полгода на карантине), но хоть не голодный. Ремонт, зато в квартире сделал, чтоб квалификацию не потерять, а то ведь (сапожник – без сапог!) на свою квартиру вечно времени не хватало, всё чужие ремонтировал.

            Короче, дело к декабрю, Антон с женой стали готовиться к вечеринке, понемногу закупили любимые напитки, посуду питейную побогаче, скатерть красивую с салфетками, ножи с вилками модные. Красивую сервировку хотелось сделать, ведь не каждый день, всё-таки, праздники дома устраивали, можно и повыпендриваться немного. Себя порадовать и друзей удивить.

            А вот не надо ничего планировать и мечтать всерьёз не надо!

            За две недели до праздника пришла новость из Британии, что непонятный вирус похожий на предыдущий, но гораздо более злой, обнаружился в Шотландии и быстро стал локальной эпидемией. Напуганный только что вроде бы закончившейся пандемией, мир не стал дожидаться распространения эпидемии, и все страны мира мгновенно захлопнули свои границы и объявили режим самоизоляции. Россия к ним присоединилась на этот раз без всякой задержки и объявила карантин по уже всем изрядно надоевшему сценарию. На самом деле это пока была просто вторая волна того же самого вируса, внезапно мутировавшего непонятно почему.

           Вот тебе, Антоша, и юбилей….

           Ещё с начала пандемии весь мир бросился судорожно придумывать вакцины и лекарства, колоть ими своих граждан, а вирус мутировал, вакцины менялись, вирус опять мутировал… и так далее до бесконечности. Года через четыре всё затихло, но ненадолго. В дальнейшем примерно каждые шесть лет обнаруживался новый вирус, и всё начиналось сначала. Причём каждая следующая зараза злее предыдущей.

          Инфраструктура городов уже только на пару лет могла консервировать специальные ресурсы – инфекционные бараки и крематории. Приходила очередная зараза, и изоляционно-утилизационный конвейер начинал работать снова. Опять  изоляция, которая всему миру уже надоела хуже горькой редьки ещё во время первой пандемии. У правительств денег нет, врачей не хватает, госпитали забиты умирающими людьми, крематории непрерывно коптят небо, но это уже никого не пугает. К смерти привыкают быстро. Это как на войне, когда смерть летает вокруг шальными пулями и осколками случайных снарядов, и даже на пять минут вперёд бессмысленно что-то планировать. В конце концов, про смерть просто перестают думать, будто и нет её вовсе. Это защитная реакция психики, иначе сойдёшь с ума.
 
         Игнорируя смерть, на улицы выплеснулись демонстрации протеста против изоляции, начались погромы магазинов и открытый саботаж всех приказов власти. Людям не было возможности себя занять, невозможно заработать деньги, все банально голодают и больше не могут терпеть изоляционные запреты. Злость, замешанная на безнадёжности и беспомощности, выгнала самых нетерпеливых и буйных на улицы и там выместилась на всём, что под руку попалось.

          Второй вирус был намного злее первого. На этот раз досталось уже многим. В конце концов, полиция начала стрелять в демонстрантов сначала резиновыми пулями, а потом и на поражение, но было уже поздно, зараза разлетелась повсюду. В итоге города начали пустеть, стало ясно, что в толкучке мегаполисов выжить невозможно, и многие рванули в деревни или просто в поля вдоль дорог. Домики-контейнеры типа маленьких наземных бункеров стали нормальным ландшафтом, про эстетику забыли быстро, мертвецам красивые дома ни к чему.

            А потом была третья пандемия. Ещё хуже. Даже вспоминать не хочется. Почти все лишились близких. Умер неутомимый ремонтник квартир Мишка, Валера, который всегда был самым успешным из друзей, получил осложнение на мозг и теперь в клинике, причём почти ничего не понимает и прогноз врачей хреновый.

           Антон тоже овдовел. Это оказалось очень страшно, жена была слишком молода для смерти, поэтому смерть выглядела нелепой ошибкой судьбы. Выяснилось, что жизнь Антона состояла не только из его собственной жизни, но и из жизни его жены. За долгие годы совместной жизни они оказались единым целым, и уход жены был по ощущениям похож на ампутацию половины Антона, причём вивисекцией. Жутко больно и невосполнимо. К тому же, оказалось, что Антон просто не умел жить один, жена была всегда рядом, даже когда он про неё не думал. Она была незаметна, как воздух, которым дышал Антон, и так же незаменима.  Первый год Антон страдал ужасно, чуть не лишился рассудка, ему постоянно казалось, что жена ходит в соседней комнате, иногда даже мерещился её голос, несколько раз он забывался настолько, что пытался с ней разговаривать и не сразу вспоминал, что её больше нет. Пришлось, чтобы не сойти с ума, срочно менять квартиру на домик в посёлке нового типа, работу тоже поменял. Антон постарался организовать пространство совершенно по-новому, чтоб реже вспоминать о своей потере. Боль немного утихла, но память никуда не делась. Не жил – механически что-то делал, существовал. Интерес к жизни стал понемногу возвращаться лишь на третий год.

          После Третьей мир ещё оставался похож на допандемийный, но военные ведомства удесятерили усилия по обороне границ и жёстко пресекали всякую попытку проникнуть кого бы то ни было на территории своих стран. Такие демократические игрушки, как безвизовые поездки на отдых к тёплому морю ушли в прошлое, впрочем, визы тоже получали только в исключительных случаях, все контакты – виртуально.
 
               Старый мир лопнул, как мыльный пузырь, причём без ядерной войны, падения астероида или извержения супер вулкана. Оказалось, что мир может рухнуть и без всех этих голливудских страшилок. Планета устала от выкрутасов «царей природы» и просто уничтожила почти всех, чтоб оставшиеся в живых знали своё место и поумерили амбиции. А ведь и верно, тот мир, что умер, мало отличался от библейских Содома и Гоморры, удивляться нечему.

                Естественно, выжили самые здоровые и не испортившие свои организмы всякой цивилизационной гадостью, сработал тот самый естественный отбор, который, как мы наивно полагали, по отношению к себе мы уже могли в расчёт не принимать. Но «цари природы» оказались такими же участниками этого самого отбора, как и всякая тварь в этом мире проживающая, только «санитарами нашего каменного леса» выступили не монстры зубастые, а крошечные вирусы, которые и живыми-то назвать можно с натяжкой. Так-то вот!

              Новый мир на ощупь искал способы продолжать жить. Цивилизацию скрючило рамками ограничений всех и во всём. Везде, где это было возможно, во всех отраслях промышленности срочно встраивались роботизированные устройства, почти все люди работали удалённо и изнывали от одиночества. Человек, всё-таки, скотинка общественная, а экран монитора – заменитель непосредственного общения так себе. Попытались делать кукол-роботов, но это и дорого и не то. Никакая кукла живого человека не заменит, слишком мала степень непредсказуемости, то есть, она вообще равна нулю, невозможно запрограммировать импровизацию высокого уровня. Для работы, общения с родственниками и друзьями начали использовать голограммы, для которых стали отводить специальную комнату, называемую с горькой иронией «гостиная». Там помещалась необходимая для создания голографического изображения аппаратура и аппаратура, фиксирующая параметры хозяина дома для передачи её собеседнику в его «гостиную».

         Используя эти устройства, стало возможно, как бы находясь в одной комнате, провести переговоры или посидеть с бокалом вина (каждый со своим) и поболтать с другом или родственником, но ни руку пожать, ни обнять, ни поцеловать родного человека всё-таки было невозможно. Учёные бились над решением проблемы общения, но ничего приемлемого долго не получалось, пока инженер-робототехнолог Никита Хикипяя не догадался использовать для общения только что изобретённых гелевых (или гельнаполненных) роботов с программируемой внешностью и обратной реакцией на контакт. Изобретение Никиты состояло в том, что он разработал метод передачи сигнала для создания голографического изображения непосредственно гелевому роботу, который и совершал все движения вместо голограммы. Теперь для общения с кем угодно нужен был только такой вот робот и ретранслятор с проектора голографического изображения на процессор робота. Гелевые роботы (их теперь называют «гелеробы») чрезвычайно удобны, их размер легко регулируется при помощи раздвижных суставов и костей, объём геля можно изменять, используя резервный бак, находящийся в отсеке для хранения робота, а имитатор кожи достаточно пластичен и может растягиваться или сжиматься в большом диапазоне величин. После принятия вызова от собеседника информация о физических параметрах передаётся роботу, он через пару минут принимает образ вызывающего и входит в гостиную как из смежной комнаты. Полная иллюзия того, что к вам пришел гость, причём не только без скафандра, но даже и без респиратора, прямо как в былые времена! Причёску вот только практически невозможно воссоздать, но это теперь уже не проблема, все давно бреются налысо, так проще соблюдать чистоту тела.

         Антон, работавший теперь программистом на военное ведомство в одной конторе с Никитой, приобрёл гелероба одним из первых и сразу погрузился в изучение его возможностей. Сначала использовал просто как игрушку, чтобы заполнить пустоту в своём холостяцком жилище, используя предустановленные образы и модели поведения. Кроме прочего была предусмотрена забавная, правда и полезная функция самоимитации, позволяющая рассмотреть самого себя с любой стороны без использования зеркал и камер. Для этого надо дать гелеробу команду на создание своей подробной копии, и потом можно рассматривать точную свою копию с любой стороны. Например, ушибленную макушку или синяк на спине, да и костюм можно «примерить» не снимая халата. Удобная фишка.

         Приятная особенность: если у контактера не было гелероба, он в своей «гостиной» общался с вашей голограммой, а сам был у своего визави во вполне себе осязаемом виде. Мог быть обнят и расцелован, но почувствовать эти знаки внимания смог бы только имея своего гелероба.

Вопрос военного использования гелеробов в то время ещё даже не прорабатывался ввиду их энергоёмкости (они были соединены кабелем с энергосистемой жилого модуля) и зависимости от постоянного получения информации о действиях контактёра-модели. Гораздо проще было засылать противнику механических роботов начинённых взрывчаткой или шпионской аппаратурой. Очевидно же, что двуногий робот на порядок сложнее гусеничного, плавающего, летающего или колёсного. Да и эффективность под большим вопросом.

               Через год после Третьей (в быту слово «пандемия» уже не говорили, достаточно было цифры, и так всем было понятно, о чём речь) Антон, как работник военного ведомства, и получил бесплатно жилой блок (автономный отдельно стоящий домик-контейнер), причём там уже была установлена военная коммуникационная аппаратура и подведена защищённая лазерная линия связи. Входной шлюз дома был выполнен по военной схеме, поэтому работал быстро и надёжно дезинфицировал всю одежду и тело на входе, да и сам скафандр выдавался бесплатно.

             Антон поначалу занимался программированием малых боевых роботов-амфибий, которых частенько называли «жабами с сюрпризом» или просто «жабами». По своей сути это были самодвижущиеся мины, да и только. Они пробирались в расположение противника и, взрываясь, уничтожали живую силу и незащищённую технику. Было несколько типоразмеров этих жаб, наиболее крупные скорее напоминали уже крокодилов или черепах, да и «начинка» у них могла быть атомной. Нельзя сказать, что эти жабы как-то лихо эволюционировали, ведь автономность их была ограничена ёмкостью элементов питания, но постоянное обновление элементной базы требовало корректировки программного обеспечения, так что у Антона всегда была работа.

            Никита Хикипяя, коллега Антона, был одним из немногих инженеров-робототехнологов, кто работал непосредственно в лаборатории, поэтому все обновления гелевых роботов проходили через его руки и часто именно он предлагал какие-то новые решения возникающих по ходу производства роботов проблем. Кстати, название этого типа роботов «гелеробы» тоже придумал Никита, да так удачно, что оно стало официальным, и теперь уже мало кто помнил, откуда оно взялось, вроде бы всегда было. Если помните, то же было и с названием «робот», знаете, кто его придумал? Не подсматривайте в интернете! Сами-то помните? То-то же…

          Естественно, к программированию гелеробов сразу подключили Антона, так что они с Никитой работали вместе, дополняя друг друга. Им даже сделали специальные парные противовирусные инъекции, позволявшие работать вместе в одном помещении без скафандров. Они начали «учить» гелеробов переходу от голографического копирования к самостоятельным перемещениям и анализу обстановки с сохранением голографического образа и таких характерных особенностей копируемого человека как походка, голос и структура речи. Работа носила пока чисто научный характер, на перспективу, потому что вопрос энергопотребления ещё был далёк от решения.

              Как-то, спустя пару лет после начала Третьей, на связь с Никитой, причём в его домашней гостиной, вышел незнакомец. Поясню, прежде чем «войти» в гостиную, посетитель выходит сначала на аудио контакт и просит разрешения «зайти».

- Добрый вечер, Никита, я сотрудник военного ведомства полковник Краснов Семён Дмитриевич, удостоверение выслал, проверьте. Мне поручили с Вами обсудить некоторые вопросы безопасности, причём частным образом. Можно войти к Вам голограммой?

- Добрый вечер, Семён Дмитриевич, заходите, конечно. Пока всё включится, проверка уже завершится и, если удостоверение не подтвердится, Вы просто не голограммируетесь, я поставил защиту.

- Разумно, такое Ваше отношение к безопасности вселяет в меня надежду, что мы с Вами поймём друг друга.

     Никита прошёл в гостиную и уселся в кресло, ожидая формирования образа полковника. Через пару минут напротив Никиты появилось объёмное изображение сидящего в старинном деревянном кресле невысокого полноватого человека средних лет похожего, пожалуй, на детского врача, а не на полковника с эдакой-то добродушной улыбкой на округлом лице. Семён Дмитриевич, поняв, что его образ уже сформирован, улыбнулся ещё более приветливо:

- Спасибо, Никита, что приняли меня.

- Я подумал, что дело, вероятно, серьёзное, раз уж Вы решили обсудить его именно приватно.

- Справедливо подумали. Дело в том, Никита, что в последнее время наша контрразведка столкнулась с попытками проникновения непонятно откуда взявшихся вредоносных программ в наши закрытые военные информационные коммуникации. Мы проанализировали возможные слабые места наших сетей и пришли к выводу, что этих самых слабых мест нет, но чудес на свете, как мы с Вами знаем, нет, поэтому мы задумались о возможном перетоке информации между открытыми и закрытыми сетями, а это возможно только в частных домах наших служащих. Что Вы думаете об этом?

- Признаться, Вы меня озадачили. Безусловно, Вы знаете, что я не программист, было бы логичнее обратиться, например, к Антону просто потому, что он лучше понимает физику явления.

- Не согласен с Вами. Именно физику явления он, возможно, и не понимает в силу своего способа восприятия мира. Программисты делят явление на программируемые сегменты, а картину целиком редко анализируют с физической точки зрения. Вот Вы, Никита, додумались до простой, вроде бы, мысли о том, что гелероб может быть подключен к источникам формирования голограммного изображения, а до Вас эта мысль никому в голову не пришла. Никому, кто мыслит стандартно. Ну и почему Вы удивляетесь, что именно к Вам мы обратились за консультацией?

- Насчёт Антона я бы с Вами поспорил, его образ мысли как раз не кажется мне стандартным, он часто предлагает неожиданные решения даже в смежных областях.

- Что ж, я не против того, чтобы Вы обсудили с ним проблему, ради которой я Вас побеспокоил. Проблема как раз в гелеробах, точнее в возможных способах их использования. Насколько я знаю, с недавних пор Антон подключился к этой теме и хорошо разбирается в программном обеспечении гелеробов.

- Да, он уже год примерно занят гелеробами, практически с самого их появления, но я не понял, какая проблема может быть связана с гелеробами, это же просто коммуникационные игрушки?

- Думаете? Сейчас объясню. Точнее – покажу.

      В этот момент из-за шторки, которая прикрывала место стоянки гелероба Никиты, вышла точная копия Семёна Дмитриевича и уселась в кресло, установленное в гостиной для подобных визитов.

- Ну вот, - невозмутимо продолжил речь гость: - Вы можете видеть, сколь свободно можно пользоваться Вашими ресурсами, которые, вроде бы, защищены.

     Никита с изумлением наблюдал сразу двух одинаковых визитёров и постепенно начинал осознавать уязвимость системы коммуникаций, установленной в огромном количестве домов. Тем временем голограмма гостя исчезла, и остался только гелероб, который повёл речь, уже используя возможности этого типа роботов:

- Никита, самое неприятное не в том, что я смог материализоваться (в некотором образе) без Вашего согласия, а в том, что я обладаю слишком большой свободой импровизации, ограниченной, по сути, только длиной питающего кабеля, потому что не являюсь роботом, а являюсь человеком, использующим робота, как орудие для своих действий.
 
- Что Вы хотите сказать?

- Разве не ясно? Я могу делать всё, что мне взбредёт в голову, потому что запреты, устанавливаемые во всех роботах при их изготовлении, на мои действия не распространяются. Уверяю Вас, вполне возможно сделать из милейшего робота для встреч с друзьями-подругами настоящего киллера.

- Семён Дмитриевич, давайте разделим проблему на части. Как я понимаю, одна из них – попытка влезть в военную сеть, а другая – невозможность контролировать действия «гостя»-гелероба, так?

- Почти. Эти две проблемы очень плотно связаны. Гелероб под неприятельским управлением может внедриться в закрытые каналы передачи данных. И это не самое неприятное, что он может сделать. Представьте, что будет, если гелероб примет образ хозяина и выйдет на контакт по закрытым сетям.
 
- Я должен обдумать всё, что Вы мне сегодня сказали. Давайте встретимся  завтра в это же время.

- Хорошо, только я Вас прошу проявлять осторожность по отношению к информации, которую я Вам сегодня сообщил. Это совершенно секретная информация, она должна остаться строго между нами и Антоном. Надеюсь, что пока только нашему ведомству удалось совершить неконтролируемый захват гелероба, но очень велика вероятность, что сбои в нашей системе безопасности никто не застрахован от успеха конкурентов и противников.

- Конечно. До завтра, Семён Дмитриевич.

- До завтра, Никита.

Весь следующий день Никита и Антон провели в лаборатории в поисках уязвимостей в программном обеспечении гелеробов. Действительно, никто особо не беспокоился на эту тему, считая гелеробов банальным средством от скуки, поэтому «дыр» в системе защиты было множество. И их действительно нужно было срочно ликвидировать. Вот что значит иной взгляд на один и тот же предмет! Военные, в поисках способов проникнуть в их систему проанализировали все варианты и нашли лазейку, которой недруги могли воспользоваться.

Закончив уже ближе к вечеру латание дыр в программном обеспечении гелеробов, Антон вдруг вспомнил, что ему прислали какую-то новую разработку по его «жабам», а он так увлёкся гелеробом, что совсем забыл посмотреть, что там. В почтовом контейнере оказался блок акккумуляторов – новейшая разработка завода-смежника. Прочитав техническое описание Антон сказал Никите:

- Никита, а ведь твой полковник очень вовремя к тебе обратился!

- Что случилось, Антон?

- А вот почитай.

Антон  показал место в техническом описании, заинтересовавшее его.

- Сколько???

- Вот именно! Четыре таких штуки запихиваем в гелероба и два часа автономности гарантировано. Это уже вполне себе потенциал для военного использования.

Ближе к ночи состоялась беседа с Семёном Дмитриевичем. Ему уже тоже было известно про новую разработку, но образец, высланный Антону, пока был экспериментальным и выхода в серию следует ожидать не раньше, чем через полгода, впрочем, это уже скоро.

- Вот что я вам советую, - в завершение беседы сказал полковник: - срочно встраивайте в одного из гелеробов новые аккумуляторы (я распоряжусь, чтоб прислали ещё штук десять из опытной партии) и начинайте готовить боевое его использование. Наверняка такой приказ будет со дня на день.   

                Как и предположил полковник, в срочном порядке появился новый проект, связанный с боевым применением гелеробов. Это было интересно, пришлось изучать ситуационную робопсихологию, моторику рукопашного и вооружённого боя, постановку многоцелевых задач, ведь использовать гелеробов собирались не только в бою с противниками андроидного типа, но и замаскированными под конкретных людей в тылу противника в разведывательных и диверсионных целях. Нельзя сказать, что их боевые действия могли бы стать чем-то особо существенным, ведь встроенных аккумуляторов хватало всего часа на 2 работы, так что в тыл им приходилось идти с огромными рюкзаками, набитыми элементами питания, а после завершения миссии гелероб самоуничтожался, ведь на возврат энергии уже не хватало. Правда, по мнению военных, удачно проведённая разведывательная операция или диверсия могли с лихвой окупить все затраты, поэтому проект разрабатывался в ускоренном порядке.

           Когда работа по программированию гелеробов была в самом разгаре, Антон придумал неожиданно простой способ нейтрализации гелеробов при помощи вибрации на особой частоте, которая превращала гель в очень густую массу, почти твёрдое тело. Как часто бывает, этот эффект Антон обнаружил совершенно случайно, когда перфоратором проделывал отверстие в стене жилого блока, чтоб повесить картину.
 
         Надо сказать, Антон не был программистом «не от мира сего», как многие в его профессии, и много что умел и даже любил делать своими руками, всегда держал хороший инструмент и неплохо с ним управлялся.

           Пока Антон настраивал перфоратор, привезённый для экспериментов, гелероб новейшей модификации двигался в режиме демонстрации одного из ката Карате-До. Как только Антон начал пробивать отверстие в стене, гелероба заклинило настолько, что он нелепо взмахнул руками и рухнул на пол. Удивлённый Антон повторил попытку бурить стену и зафиксировал частоту, на которой гелероб стопорился. Впоследствии Антон сделал себе браслет, вибрирующий на этой частоте, чтоб иметь возможность застопорить гелероба в случае необходимости. Не будучи военным, Антон посчитал, что это изобретение вряд ли кому-то пригодится и никому не рассказал о нём, просто встроил в свой браслет часы и блок связи для удобства. Вообще, Антон с детства ещё любил что-нибудь мастерить, поэтому всякие приспособления для работы делал постоянно, можно сказать машинально и не особо задумывался о том, может ли это ещё кому-нибудь пригодиться. Так часто бывает с подобными людьми, они думают, что их приспособление настолько простое и очевидное, что любой человек сделает себе то же самое, если у него в этом возникнет необходимость.

        Семён Дмитриевич при очередной встрече заметил на руке у Антона необычный браслет и, узнав, что это такое, весело расхохотался:

- У нас целый институт бьётся над проблемой нейтрализации боевых гелеробов, а Вы просто носите на руке «для удобства в работе» готовый нейтрализатор! С ума с вами, гениями, сойти можно! Подарите?

- Да берите, не проблема, я себе другой сделаю.

- Вы даже не представляете, какая это штука! Можно выделить гелероба из любой группы людей! Браво!

- Действительно… А я как-то об этом не подумал…

- Это нормально, у Вас иначе мозги устроены, чем у нас – вояк. И слава Богу, иначе нам не из чего было бы стрелять!

            Всё шло к большой удаче. Выяснили, что у вероятных противников используется гель такого же состава, значит у нас есть от них защита. В своих гелеробов стали закачивать модифицированный гель со специальными присадками, который терял подвижность от вибрации на другой частоте и не до твёрдого состояния, а просто становился более вязким. Спустя пару лет удалось ещё немного повысить ёмкость аккумуляторов, что значительно повысило боевые характеристики гелеробов. Военные уже подумывали о локальных войнах, но не успели.

             Случилась Четвёртая.

             Четвёртая пандемия была ужасной и скорее напоминала мировую войну всех против всех. По крайней мере, потери населения были глобальными. Границы стран ещё охранялись, но только роботами, которые просто расстреливали все движущиеся предметы. Ни о каких войнах уже просто не могло идти речи, не до этого было.

             Четвёртая отличалась не только жутким процентом смертности (от 95 до 100%), но и скоростью течения болезни с полным отсутствием инкубационного периода. Сначала многие подумали, что это просто утечка биологического оружия с какого-нибудь склада, но военные всех стран упорно отвергали обвинения в разгильдяйстве на складах вооружения, впрочем, верили им не все. В любом случае, трудно представить естественную болезнь, которая убивает за 3-4 часа, а ведь так и было. Многие страны даже приняли особый вердикт, запрещающий, во избежание бессмысленных потерь личного состава, полиции и войскам участвовать в разгоне демонстраций, высылали только устаревшие модели боевых гусеничных роботов заряженных патронами с резиновыми пулями для защиты объектов социальной структуры. После и вообще решили просто предупреждать этих придурков о смертельной опасности сборищ и разрешили все демонстрации протеста где и когда угодно, когда уже стало понятно, что через 3-4 часа все демонстранты всё равно поумирают прямо на митинге, и властям останется только загрузить роботами-уборщиками трупы в рефрижераторы и отвезти их к ближайшему крематорию. Протестное движение, таким образом, само по себе быстро сошло на нет, предварительно значительно увеличив удельный процент адекватных людей в мире. Тоже, по большому счёту, что-то вроде естественного отбора по принципу наличия необходимого минимума разума для выживания вида.

            Все оставшиеся в живых попрятались уже всерьёз. Из городов старого типа люди окончательно сбежали в странные поселения с одной дорогой, по которой катаются исключительно роботы-развозчики товаров и только в экстренных случаях эвакуаторы людей. Дома обзавелись системой многоступенчатой вентиляции и водоочистки, на входе шлюз с полной химической обработкой, утилизацией одежды для внешних перемещений (практически лёгкого скафандра), мытьём тела, обработкой слизистых оболочек и вентиляцией органов дыхания специальной газовой смесью. Непосредственное общение людей между собой практически прекратилось, уж больно это стало опасно. И главное, никого уже это не раздражало, потому что пример повальной гибели всех «храбрецов», призывавших не обращать внимания на новую заразу, подействовал безотказно.

             В первых рядах сторонников повальной изоляции кроме разумных людей, разумеется,  оказались и параноидальные трУсы, но они заизолировались так основательно, что перестали размножаться, благо сексуальных кукол, как и еду, можно было заказать по интернету, а какую заразу подцепишь от живого партнёра - неизвестно.

             Короче, оставшиеся в живых (кроме, увы, огромного числа неминуемо случайно заразившихся не по своей глупости) были, как правило, достаточно разумными и полезными для цивилизации людьми, их высоко ценили, берегли и о них заботились. Остатки правительств пытались с их помощью всё-таки обеспечить выживших хоть минимумом необходимых продуктов питания и ресурсов для поддержания жизни.

             Население мира уменьшилось в разы, впрочем, никто толком уже и не считал, сколько народу осталось, смысла нет, цифры меняются слишком быстро. Все оставшиеся в живых разбежались в разные стороны и так затаились, что для переписи населения пришлось бы высылать во все стороны поисковые отряды.

             Антон и Никита пересидели Четвёртую в своих надёжных домах, правда работать в одном помещении без скафандров им запретили, а вот друзья Антона пострадали. Умер институтский друг Паша, у школьного друга Васьки не осталось никого из семьи, и он уехал куда-то в Сибирь, даже номер поменял, что не удивительно, ведь общение со старыми друзьями напоминало о потере. А у одноклассника Юрика в живых остался только маленький внук, который теперь стал для Юрика всем его миром и смыслом жизни. Известного своим апофигизмом и разгильдяйством (а порой и лёгким пьянством) вечно над чем-то хихикающего Юрика теперь не узнать, весь в заботах.

            Военные как-то затихли, видимо не очень понимая по какому поводу ещё можно воевать, но война случилась сама собой. Странная такая война.

            Никаких официальных заявлений, ультиматумов или вообще хоть чего-то официального и дипломатического, не было. Всем было не до того, Четвёртая ещё не закончилась. Люди были заняты самосохранением и отчаянной попыткой не вымереть совсем. Нормально «чувствовали себя» только разнообразные боевые роботы. А это, как ни крути, техника. Компьютерные сбои никто не отменял, вирусы компьютерные тоже, как и активные-пассивные помехи и сбои электроснабжения. И вот автоматическая машинка-убийца заползла почему-то слишком далеко на чужую территорию, а другая машинка-убийца, заметив это, сделала то, что и должна была сделать – уничтожила заблудившуюся машинку, что стало известно всем другим машинкам во всём мире, и началось…

           Баллистические ракеты никто не посылал, потому что оставшиеся в живых люди были не так глупы, чтобы не понимать, к чему это приведёт, а автоматы не жалко, всё равно их рано или поздно надо будет утилизировать, так пусть себе повоюют. Заодно напоследок можно будет понять, насколько они эффективны.
В поддержку ползающим и плавающим автоматам вылетели дроны, наполнив небо жужжанием и стрельбой, потом дошло дело и до спутников, которые быстро превратили ближний космос в рой несущихся в разные стороны с ужасающей скоростью обломков некогда очень умных устройств. Теперь через эту оболочку уже было не взлететь никому. Это всё равно, что бежать по полю через перекрёстный огонь сотни пулемётов - мгновенно превратишься в решето.

          Одним словом, осталось только то оружие, для управления которым нужны были живые люди, а они уже не горели желанием в кого-то стрелять, да и подставлять свою голову под пули тоже никому не хотелось. Рисковать оставшимся населением было просто глупо, речь шла уже не о государствах, а о населении планеты в целом.

          На том война и закончилась. В отсутствие спутников несколько лет никто даже и не знал, что уже совсем закончилась. Догадывались, но опасались, что у кого-то что-то ещё готово к атаке и может стрельнуть. Но потом немного успокоились, когда долго не было никаких инцидентов. Как-то всё постепенно затихло. Только на посту в центрах управления стратегическими ракетами продолжали дежурить военные, прекрасно понимающие, что воевать им не придётся, но покидать центр всё равно нельзя. На всякий случай надо быть готовыми к идиотской выходке какого-нибудь врага.

          После каждого эпохального события (вроде войны или революции) через некоторое время наступает момент, когда все вольно или невольно начинают анализировать событие, и постепенно приходит понимание, ЧТО на самом деле произошло. Это сложный процесс, особенно, если есть две стороны, принимавшие участие в событии. На этот раз получилась странная ситуация, когда никто толком и не воевал, а война была. Не было ни победителей, ни побеждённых, хотя все чувствовали себя именно побеждёнными. Был окончательно уничтожен мир, в котором было так комфортно жить без особых забот и наслаждаться этой жизнью на полную катушку.

            Серьёзной удачей можно считать тот факт, что к Четвёртой часть мира, которую принято считать цивилизованной, уже имела технологические наработки, позволяющие обеспечивать свои потребности без непосредственного участия людей (сказался опыт голода и разрухи во время первых пандемий). На полях работали сельскохозяйственные роботы, автоматизированные заводы удалённо управлялись небольшим числом специалистов и администраторов, энергетические установки тоже управлялись удалённо, а дежурные смены просто переселились на места дежурства. Всё это спасло от голода, локальных экологических катастроф и энергетического кризиса. Можно даже сказать, что именно это спасло человечество как вид. Люди в промышленно неразвитых местах просто вымерли полностью, кроме совсем уж диких племён, по счастью не посещённых ни одним туристом, торговцем и миссионером и не съевших ни одного из них. На просторах Арктики тоже много кто выжил и продолжал жить так же дико, как прежние поколения оленеводов и охотников, прячась за пеленой арктических морозов.

         Уцелевшее население расположилось с примерно одинаковой максимальной плотностью. Раньше эта цифра зависела от целого ряда обстоятельств, а теперь осталась только необходимая дистанция между людьми, чтоб зараза не могла легко передаваться. Как-то само собой получилось, что эти посёлки стали очень друг на друга похожи, впрочем, удивляться нечему, ведь при постройке ситуация у всех одна и средства для обеспечения выживания требовались примерно одинаковые, а удачные решения соседей быстро копировались на соседних поселениях. Посёлок обносился невысокой оградой от диких и одичавших зверей (они тоже могли переносить вирусы), сверху – сеть от птиц, на входе – шлюз для санобработки приходящих людей и приезжающего транспорта, примыкающий к карантинному складу. Дальше – два ряда одинаковых домиков-бункеров.

            Очень быстро появилась новая проблема - малое количество жителей в посёлке. Дело в том, что в каждом посёлке обязательно необходимы элементы современной инфраструктуры, иначе это просто нежизнеспособная общность. Врач нужен? А как иначе лечиться и рожать? Хоть один техник, способный наладить электричество, воду и прочие коммуникации, нужен? А иначе кто будет всё это ремонтировать и вообще поддерживать в работоспособном состоянии? Полицейский нужен? Ежу ясно, что нужен. А глава администрации, который заключит соглашения со всеми снабжающими организациями и будет общаться с вышестоящей администрацией? Тоже ведь нужен!

            Все эти люди обязательно нужны, но одним посёлком их не прокормить, так появились «ромашки» - несколько посёлков, радиально расходящихся от административного центра и составляющих некое жилое образование, которое скоро стали называть просто «поселение» с номером, имеющим привязку к старым почтовым индексам, чтоб не запутаться, ну а жители уже сами потом придумали названия, кому какие нравились.

             Так поселение, в котором жили Антон и Никита какой-то шутник назвал «Гелербург». Сначала все смеялись, но потом как-то привыкли и стали пользоваться этим наименованием в быту, всё лучше, чем какой-то длинный и безликий номер, к тому же, и лаборатория и завод по изготовлению гелеробов примыкали к поселению, так что Гелербург – вполне подходящее название. В самом Гелербурге после длительных карантинных ограничений, установления и безусловного исполнения всеми поголовно графика прививок и целого набора постоянно производимых дезинфекционных и гигиенических мероприятий все ограничения в общении были сняты. Постепенно жители собрали средства на замену внешних сетчатых экранов, которые не препятствовали проникновению мелких насекомых, на полноценные прозрачные купола. Заодно и на отоплении удалось сэкономить, правда летом приходилось тратиться на кондиционирование, зато изоляция от внешнего мира получилась абсолютной.

             Работа по гелеробам продолжалась. Кроме военного ведомства они интересовали уже многих. Понятное дело, поселения не могли позволять себе приём гостей, так что все знакомые и родственники из других поселений «посещали» жителей Гелербурга по старой схеме, то есть в виде гелеробов. Было, правда, сделано исключение для работников лаборатории и завода – специальная большая гостиная при заводе, позволяющая принять сразу несколько гостей в виде гелеробов. Максимум 12 персон, но и это был настоящий прорыв, и график таких праздников был расписан на пол года вперёд, ведь в душе каждого человека насмерть приколочено желание видеть и обнимать близких ему людей.

              Никита знал, что Антон ужасно скучает по жене и потерянным во время прошедших пандемий друзьям. Как-то Антон показал Никите часть записей со своего тридцатилетия и рассказал о несостоявшемся сорокалетнем юбилее и о страстном желании опять кого-то увидеть из своих друзей. Никита, понимая, что мечта Антона практически неосуществима, загорелся идеей как-то помочь другу (их отношения уже можно назвать дружескими после стольких совместно пережитых передряг) и устроить шестидесятилетие Антона, как праздник воспоминаний. Тут можно поспорить с Никитой, но он решил устроить встречу с любимыми Антоном людьми так, как если бы они просто жили всё это время где-то далеко. Для этого он скачал все записи с тридцатилетия Антона, все персоны компьютерно состарил на тридцать лет и запрограммировал девять новейших гелеробов на полное соответствие манере разговора и поведения согласно старым записям.

            Антон, разумеется, ничего не знал о готовящемся сюрпризе.

                День Рождения завтра.

              Утром Никита позвонил Антону, поздравил с юбилеем и признался, что приготовил очень крутой сюрприз, но вот сегодня утром засомневался, не слишком ли крутой и признался, каких гостей стоит ждать Антону. Сказать, что Антон был ошарашен – ничего не сказать. Он растерялся, но события уже вертелись как шестерёнки в старинных часах.
            День был  субботний, Антон не знал, чем себя занять и бестолково слонялся по своему модулю, машинально переставляя с места на место всё подряд. Часа в два дня в дверь настойчиво позвонили.

- Тоха, ну, сколько я могу тут топтаться на морозе?!

              Антон мельком глянул в монитор: жена, именно такая, какой бы она стала сегодня, стояла у двери, одетая в такое же платье, какое на ней было 30 лет назад. Антон метнулся к двери, распахнул:

- Здравствуй, дорогая, извини, я бежал так быстро, как мог. Заскакивай скорее, вот тапочки тёплые.

             Он никогда не называл жену по имени, потому что во время первого их свидания она сказала, что своё имя страшно не любит, ну и ладно, нет проблем обойтись без имён, если любишь.

            Жена деловито прошествовала на кухню и сразу обрушилась на Антона с упрёками:

- Тоша, неужели нельзя было хоть немного убрать этот бардак? Через пару часов придут гости, а у тебя свинарник! Ты когда последний раз пол мыл? Можешь не отвечать. Ясно, что давно.

- Сейчас, дорогая, всё исправим, сегодня это проще, чем раньше.
И уже системе жизнеобеспечения:

- Срочно вымыть полы в модуле и уничтожить пыль на всех поверхностях!

             Жена уселась на диван. Антон осторожно приблизился, но потом вдруг резко плюхнулся рядом с женой и обнял её. Думать ни о чём не хотелось.
 
       Я не буду ставить кавычки вокруг имён и названий «гостей» Антона. Он их воспринимал как живых, хотел воспринимать и уговорил сам себя на этот вечер отключить свои замечательные инженерные мозги и принять эту сказку. Поверьте, если, не дай Бог, Вы окажетесь настолько избиты обстоятельствами Вашей жизни, что жить дальше, вроде бы, совсем невозможно, дайте себе свободу придумать, а потом и поверить в добрую сказку. Вот выверните наизнанку Вашу беду и слепите из неё сказку с хорошим концом. Это иногда спасает от непоправимых ошибок. А порой просто необходимо вопреки логике и здравому смыслу сделать что-то совершенно абсурдное, но обязательно доброе, и жуткая беда хоть немного, но отступит, даст передышку измученной душе. Вариантов тьма, главное, чтобы эти действия были для Вас совершенно нетипичными.

         Неудивительно, что Антон нырнул в иллюзию, как в прорубь.

        Через пару часов действительно с хохотом попарно вломились все гости и началось…

        Антон выставил на стол напитки и закуски. Все пили и ели, Антон не хотел ни о чём думать, просто ел и пил вместе с ними. Захмелел немного, но не сильно.
 
        Мишка, спортсмен несчастный, ничего не пил, как обычно, но пытался производить так много шума, как будто был самым пьяным. На общем фоне его ржание было самым громким.

        Васька рассказывал какие-то небылицы, его слушали, но не верили ни одному слову. Это традиция, Васька всегда сочинял какие-то истории про себя, но настолько невероятные, что верить в них мог лишь младенец. Искренность, с которой он сам верил в свои бредни, была настолько очевидной, что его хором уверяли, что верят каждому его слову.

         Валера придумал что-то очень уж мудрое, его пытались понять, потом просто выпили ещё и признались, что ничего не понимают, но любят его, как родного. Дальше было всеобщее целование и тост за науку, которой никто не понимает.

          Паша рассказывал о чудесах биологии. Он постоянно летал в юго-восточную Азию, бродил в тамошних джунглях, катался на слонах и прятался от тигров и местных ядовитых гадов. Рассказывал, сколько раз его пытались съесть и укусить разные звери и гады, и какие там громадные деревья.

         Юрик просто был душой всей этой компании, всех любил и его все любили. Он был прост в своей любви и потому почти свят. 
 
          Внешне это было шумно и весело. Рассказывали какие-то древние анекдоты, но так хорошо позабытые, что ржали над ними как сумасшедшие. Кто-то подкинул идею спеть агитационные песни времён социализма. Дружно рванули: «И Ленин такой молодой!!!…», а потом пустились в безудержный пляс под какую-то комсомольскую песню про «Мой адрес – Советский Союз!»

         Повинуясь всеобщему требованию, Артём достал гитару и запел. Когда-то давно он сочинял и пел песни, а эти его друзья всегда были самыми лучшими слушателями и критиками. Его не отпускали порой чуть ли не весь вечер, пока не будут спеты все любимые песни. Сейчас все затребовали песню «Лети», которую Антон уже давно не пел и опасался, что не вспомнит слова, но запел:

1. Пока не пробил час, пока не грянул гром,
Пока никто не понял, что случится потом,
Пока зародыши верят в небыль
И потолок называют "небом"...

Пока считает время электрический зверь,
Пока никто не верит в безвозвратность потерь,
Пока все ясно и все понятно,
И все разложено аккуратно,

И жизнь расписана наперед,
И каждый знает, куда идет...

Пр.:
Лети, лети комаром, мотыльком,
Свети, свети угольком, светлячком,
Копти, копти в своем жиденьком маслице фитильком,
Мой безнадежно великий мудрец,
Мой бесшабашно лихой удалец,
Ты лишь за  гранью себя признаешь круглым дураком...
Что там, над потолком?

2. Пока не нужно рваться через рамки игры,
Пока песком сквозь пальцы утекают миры,
Глаза открыты, да что в них толку,
Когда лишь смотрят они и только?

Пока еще пеленки вяжут руки "по швам",
Пока границы пленки не поймали в слова,
Пока пустыня дрожит от крика,
А мы не слышать его привыкли

И, улыбаясь в густой туман,
Стыдливо прячем свой страх в карман...

Пр.:
Лети, лети комаром, мотыльком,
Свети, свети угольком, светлячком,
Копти, копти в своем жиденьком маслице фитильком,
Мой безнадежно великий мудрец,
Мой бесшабашно лихой удалец,
Ты лишь за  гранью себя признаешь круглым дураком...
Что там, над потолком?*

Через пару часов пришёл Никита. Антон громко представил:

- Ребята, это мой друг Никита!

            В ответ раздался дружный рёв безусловного приятия в свой коллектив, была налита «штрафная» после которой Никита немедленно стал совсем своим.

            Антон старался не встречаться взглядом с Никитой. Пусть всё будет, как будет. В конце концов, разве не ради того, чтоб всё было именно таким, сам же Никита и затеял всё это?  Получилось именно то, чего так хотелось Антону все эти годы. Нараспашку, шумно, без тормозов, громко и весело.

          Часа четыре.

              Именно на такое время хватало заряда новых батарей. Никита предусмотрел возврат гелеробов, поэтому за десять минут до полного разряда гости откланялись и, теряя родные черты, уже стандартным шагом в стандартном обличии направились в лабораторию. Последней ушла жена. Антон попытался её остановить:

- Дорогая, а ты-то куда собралась? Останься.

             Не знаю, что уж там напрограммировал Никита, но, жена вдруг сказала:

- Ну тебя, Тоха! Я же не сексуальная кукла, в самом деле! Ты хоть понял, что я, как последняя и самая продвинутая модификация гелероба, способна не просто играть роль, но и анализировать происходящее? Или выпил лишнего и просто радуешься, что попал в сказку? Учти, я, по крайней мере, имею самый большой запас энергии, поэтому встреча и проводы твоих друзей для меня не были проблемой. В меня впихнули аналитику, психотехнику, эмоциональный анализ и хрен знает что ещё. Я просмотрела всё, что касается ваших с женой отношений и могу сказать, что там была гармония, которую ищут все, но находят единицы. Твою жену никто не сможет заменить, но это не значит, что никто не сможет стать твоей женой. Совсем другой. Женщиной, которую будешь любить ты, и которая будет любить тебя. Тебе необходима эта любовь. Простая и настоящая.

           Сказав это, она подошла вплотную к Антону, долгим взглядом посмотрела в глаза, поцеловала его и сказала:

- Тоха, найди себе женщину! Пойми, ты не создан для одиночества, тебе нужна жена! Поверь, твоя настоящая жена пожелала бы тебе того же самого. Прощай!

           И ушла в темноту декабрьской ночи в своём шёлковом платьице. Навсегда. Антон точно знал, что второго такого праздника ему не нужно. Очень больно, но спасибо Никите, это нужно было пережить, чтоб попрощаться навек со своим прошлым.

           Утреннее похмелье было именно похмельем «в полный рост». Часам к десяти прибрёл настолько же разобранный на запчасти Никита с извинениями за своё самоуправство, был прощён за пару бутылок пива.

          Когда хмель убрался из голов наших гениев, начался нормальный разговор. Никита посмотрел долгим взглядом на друга и, приобняв за плечи, спросил:

-Тоша, это то, что тебе было нужно? А зачем?

- Знаешь, Ник, я слишком сильно зависел от этих людей, особенно от жены, потеря их висела надо мной, как домоклов меч, не давая жить дальше. Теперь как будто перевёрнута страница. Мудрый робот, изображавший мою жену, приказал от её имени продолжать жить в полную силу. И ведь правда, сама жена сказала бы то же самое, если бы могла ко мне прийти. По крайней мере, это было бы так похоже на неё…


*текст песни «Лети» © Дмитрия Красильникова