Блок. Твоя гроза меня умчала Прочтение

«Твоя гроза меня умчала…»





       * * *   

                Твоя гроза меня умчала
                И опрокинула меня.
                И надо мною тихо встала
                Синь умирающего дня.

                Я на земле грозою смятый
                И опрокинутый лежу.
                И слышу дальние раскаты,
                И вижу радуги межу.

                Взойду по ней, по семицветной
                И незапятнанной стезе –
                С улыбкой тихой и приветной
                Смотреть в глаза твоей грозе.
                Ноябрь 1906




"– Твоя гроза меня умчала // И опрокинула меня..."

Из Примечаний к данному стихотворению  в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «Мотив "опрокинутости", связанный с темой смерти, самоубийства, появляется уже в 1902 г.: "Тогда мой путь опрокинется, // И я возвращусь к Тебе" (см. стих. "Когда святого забвения ... "; т. 1 наст. изд., а также коммент. к нему); "И, опрокинувшись, заглянет // Мой белый призрак им в лицо" ("Сбежал с горы и замер в чаще ... ", 1902; т. 1 наст. изд.) и др. Ср. также у Белого: "И спасенный друг чуть грустил, бледным лицом своим опрокидываясь в волны, и его спокойный профиль утопал среди белых цветов забвения" (Белый А. Северная симфония. М., 1904. С. 105.)»

     Стихотворение «Когда святого забвения…» написано в «Мае 1902» – это период его хождений по «каменным дорогам» – радостных блужданий по тропе миров, и оно о конкретном, любимом им перекрестке – мире камышовых заводей:

                «Когда святого забвения
                Кругом недвижная тишь, —
                Ты смотришь в тихом томлении,
                Речной раздвинув камыш.

                Я эти травы зеленые
                Люблю и в сонные дни.
                Не в них ли мои потаенные,
                Мои золотые огни?

                Ты смотришь тихая, строгая,
                В глаза прошедшей мечте.
                Избрал иную дорогу я, —
                Иду, — и песни не те…

                Вот скоро вечер придвинется,
                И ночь — навстречу судьбе:
                Тогда мой путь опрокинется,
                И я возвращусь к Тебе.
                Май 1902»

(Кстати, и у Андрея Белого – о том же самом мире:
     «Справа и слева были синие, озерные пространства, подернутые белым туманом.
И среди этих пространств подымались сонные волны, и на сонных волнах качались белоснежные цветы забвения.

     …Тянулись и стояли облачка. Адам с Евой шли по колено в воде вдоль отмели. На них раздувались ветхозаветные вретища.
     Адам вел за руку тысячелетнюю морщинистую Еву. Ее волосы, белые, как смерть, падали на сухие плечи.
     Шли в знакомые, утраченные страны. Озирались с восторгом и смеялись блаженным старческим смехом. Вспоминали забытые места.
     На отмелях ходили красные фламинго, и на горизонте еще можно было различить его далекий силуэт.
   
     …По колено в воде шла новоприобщенная святая.
     Она шла вдоль отмелей, по колено в воде, туда... в неизведанную озерную ширь.
     Из озерной глубины, где-то сбоку, вытягивалось застывшее от грусти лицо друга и смотрело на нее удивленными очами.
     Это была голова рыцаря, утонувшего в бездне безвременья... Но еще час встречи не наступил.
     И спасенный друг чуть грустил, бледным лицом своим опрокидываясь в волны, и его спокойный профиль утопал среди белых цветов забвения.

     …В этой стране были блаженные, камышовые заросли; их разрезывали каналы, изумрудно-зеркальные…»

     Напомню, что право первородства на этот мир, где ждут, те, которым ад - не по заслугам, а рай - не по судьбе, когда "наступит" их время, меж Блоком и Белым неустановимо.)

     Второе стихотворение, упомянутое в Примечаниях  – «Сбежал с горы и замер в чаще», будет написано всего через пару месяцев – 21 июля 1902. Но оно уже  из другой эпохи. Эпохи расплаты за предыдущее уютное времяпрепровождения на тропе миров, – время бесконечных летних кошмаров:

                «Сбежал с горы и замер в чаще.
                Кругом мелькают фонари…
                Как бьется сердце — злей и чаще!
                Меня проищут до зари.

                Огонь болотный им неведом.
                Мои глаза — глаза совы.
                Пускай бегут за мною следом
                Среди запутанной травы.

                Мое болото их затянет,
                Сомкнется мутное кольцо,
                И, опрокинувшись, заглянет
                Мой белый призрак им в лицо.
                21 июля 1902»

     Но «опрокидывание» и здесь – ссылка на другой мир. Весной – это был  мир служения, противостоящий всем соблазнам вольных гуляний, теперь, летом – мир нечисти, откуда на живых взглянет «мой белый призрак».

     И в исходном стихотворении:

                Твоя гроза меня умчала
                И опрокинула меня.
                И надо мною тихо встала
                Синь умирающего дня.

                Я на земле грозою смятый
                И опрокинутый лежу...

     Дважды повторенный термин «опрокинуть» впрямую указует, что «твоя гроза» героя из реальной реальности вынесла. И в новой он уже может оперировать реальностями совсем другими :

                …вижу радуги межу.
                Взойду по ней, по семицветной…

ведь метафоры Блока далеки от всякой метафоричности.


;