Екатерина Вторая и французские философы-просветите

ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ И ФРАНЦУЗСКИЕ ФИЛИСОФЫ-ПРОСВЕТИТЕЛИ
С началом правления императрицы Елизаветы Петровны, с 1741 года,  закончилось засилье немцев при дворе. Были отправлены в ссылку Миних, Остерман, Левенвольде, Менгден и другие государственные деятели прежних правителей. Бывший всесильный канцлер Бирон, фаворит Анны Иоанновны, был отправлен в ссылку на 1,5 года раньше, ещё предыдущей правительницей Анной Леопольдовной.
Большую роль в успехе переворота сыграли не только гвардейцы, которые, в полном смысле этого слова, принесли дочь Петра Великого  на руках во дворец и посадили на трон, а и заграничные финансовые средства, вложенные в переворот руками французского посола маркиза Де Шетарди, который был назначен постоянным послом в Россию в 1739 году.
В царский дворец, столицу и провинциальные дворянские имения, благодаря покровительству Елизаветы, стал активно проникать французский язык и литература. В Россию проникает французская культура, появляются французские архитекторы, скульпторы и художники, в моду вошли французские одежды и французские гувернёры. Елизавета ищет образованного человека, который мог бы написать историю её отца Петра Великого. Фаворит императрицы граф Иван Шувалов предложил широко известного французского просветителя Франсуа Вольтера, который живо согласился выполнить эту работу. Однако позднее, работа Вольтера столкнулась с непредвиденными трудностями: российский двор просит показать царя Петра идеализированным и просвещённым, не рубящим самолично головы провинившимся стрельцам, абсолютно не виновным в смерти царевича Алексея и т.д. Мудрый философ Вольтер хитрит и, чтобы не потерять выгодный заказ, суливший ему хорошие деньги, идёт на некоторые уступки царскому двору: он намерен написать не историю царя-реформатора, а «Историю Российской империи при Петре Великом». Книги Вольтера, Фенелона, Фонтенеля и других французов стали поступать в российские библиотеки.
Пришедшая к власти после Елизаветы немка Екатерина II продолжила дружественные отношения не только с Францией, но и со всей Европой. С особенным уважением и доверием просвещённая российская императрица относилась к французским просветителям: Вольтеру, Дидро, Руссо, Д*Аламберу и другим.
Прибыв в Россию в качестве невесты наследника престола Карла-Петера-Ульриха (Петра III) немецкая принцесса София- Августа-Фредерика-Ангальт-Цербстская (Екатерина II) в 15-летнем возрасте занялась самообразованием и чтением «нужных книг». У неё обнаружился философский склад ума. Одним из первых авторов, которых она начала с интересом читать, был французский просветитель Монтескье. Это была его книга «Причины величия и упадка Римской республики». Екатерина писала Д*Аламберу: «…его (Монтескье) книга служит для меня молитвенником».
Уже на седьмой день после захвата престола Екатерина написала письмо французскому философу и писателю Дени Дидро с предложением напечатать его «Энциклопедию» в России. Были названы города, в которых можно напечататься - Санкт-Петербург и Рига. Дело в том, что во Франции эта книга была встречена настороженно, и возникли сложности с её изданием в этой стране. Предложение Екатерины было встречено восторженно европейской общественностью. Вольтер писал Дидро по этому случаю: «В какое время мы живём: Франция преследует философов, а Скифы ей покровительствуют».
Более того, Екатерина сделала предложение Д*Аламберу приехать в Петербург в качестве воспитателя наследника престола Павла, но он, возмущённый убийством Петра III, мужа Екатерины, не принял этого предложения, сославшись на занятость.
С первых дней правления началась активная переписка между российской императрицей и французскими философами-просветителями. Вольтер именовался «учитель», хотя слыл вольнодумцем и безбожником.
 Григорий Орлов и Григорий Разумовский, каждый в отдельности, обещали французам подарить в России имения для постоянного проживания, но ни Вольтер, ни Руссо в Россию, где их усиленно переводили и издавали, ехать не захотели. Некоторые книги в России издавались чаще, чем во Франции. Мало того, писатель Бернарден де Сен-Пьер призывал верить в то, что «золотой век» начнётся именно на просторах России, он предлагал основать «утопическую республику свободных общин» где-нибудь за Уральскими горами. Возникла уникальная ситуация: все французские философы-просветители, выступавшие против всевластия деспотических монархий, приветствовали «северную Семирамиду» в лице просвещённой российской императрицы Екатерины Второй.
В то время французский дипломат Рюльер составил подробнейшее описание последнего дворцового переворота и связанного с этим убийства законного наследника престола, внука Петра Первого и мужа Екатерины – Петра Третьего. Этот документ был явной иллюстрацией того, что по прихоти монархов могут решаться судьбы целых народов. Франция была встревожена событиями в России 1762 года, но Дени Дидро, чтобы спасти престиж российской императрицы отправляется к Рюльеру и берёт с него слово, что тот не опубликует своё описание до смерти российской монархини. Рюльер сдержал своё слово, и книга появилась в 1797 году, через год после смерти Екатерины. Самого Рюльера тогда тоже уже не было в живых.
Поговаривали, что Екатерина подкупила французских философов, чтобы те создавали благоприятное мнение о ней в Европе. Думается, что это маловероятно! Просто Екатерина была умна и образована, что притягивало к ней людей. Французские просветители, в лице Жан Жака Руссо, поражали воображение простого народа идеями создания идеализированных общин, изолированных от остального мира, в которых царит свобода, равенство и братство. По-видимому, и на отсталую Россию,  страну, с огромными неосвоенными пространствами и недоразвитой экономикой они смотрели, как на территорию, где можно совершить невиданные социальные эксперименты по созданию таких мифических государств со счастливым и свободным народом.
Екатерина действительно мечтала о широком образовании народа, с помощью которого можно добиться постепенного улучшения жизни. Она верила, что народное образование – это та панацея, которая приведёт к благоденствию во всей стране. Она не допускала мысли о том, что к образованному человеку довольно быстро приходит стремление к свободе, которое может угрожать правящему монархическому строю. Хотя она знала, что Вольтер и Дидро в молодости отсидели во французских тюрьмах за вольнодумство и крамольные идеи, она считала, что для России они не опасны и послужат только укреплению просвещённого самодержавия. Дидро писал: « Екатерина II является, пожалуй, первой государыней, которая искренне пожелала сделать своих подданных образованными».  Так сложился фантастический альянс российской самодержицы и французского просветительства!
При этом во Франции в то время существовал 21 университет, а читать умел каждый второй мужчина и каждая четвёртая женщина. В России был только один, не так давно созданный при Елизавете, университет, Московский, а грамотных людей в стране было всего 2-3 %. Разительная разница!
Наиболее дружна была Екатерина с Дени Дидро. В 1765 году он завершил гигантский труд «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремёсел». Двадцать пять долгих лет он посвятил написанию этой работы и остался нищим, таким же, каким был сначала. Сам философ был непритязателен, и поистине по-философски относился  к жизни, но его любимая дочь собралась выходить замуж, а денег на приданое и свадьбу – нет! И Дидро принимает поистине трудное для него решение: продать свою собиравшуюся много лет личную библиотеку. Отчаянный шаг, особенно для философа! Да ещё и пожилого, ему было уже за пятьдесят лет! Не найдя покупателей во Франции, среди своих знакомых, он обращается к российской императрице Екатерине. И она делает красивый, яркий жест, который произвёл огромное впечатление во всей Европе: покупает библиотеку Дидро! Заплатила она философу сумму, значительно превышающую реальную стоимость этого собрания – 15 тысяч ливров. Мало того, Екатерина, понимая, как трудно учёному расстаться со своими книгами, оставляет библиотеку ему во временное пользование и назначает его своим библиотекарем с ежегодным жалованием в 1 тысячу ливров. И ещё не все милости: она приказывает выплатить Дидро жалование на полвека вперёд!
Екатерина правильно всё рассчитала: вся Европа рукоплескала её щедрости! Сам Дидро, получив огромные деньги, начинает готовиться к поездке в Россию. Екатерина всё настойчивее приглашает его, после получения таких «подарков» ему отказываться уже неловко, и он решил совершить визит вежливости и благодарности. При этом, Дидро мечтает переиздать свою «Энциклопедию», дополнив её всеми потерями, полученными в результате цензуры и искажений, допущенных французскими издателями. Но до поездки в Россию он помогает императрице в одном очень важном деле, которому она придавала большой значение.
Екатерина задумала воздвигнуть памятник Петру Первому – первый, создаваемый в истории России. Русский посол во Франции ищет там исполнителя, так как в России таких специалистов нет. Он советуется с Вольтером и Дидро, и Дидро порекомендовал своего друга, талантливого скульптора, Этьена Фальконе. В России не было принято, чтобы фамилии заканчивались гласной буквой, поэтому русские называли его Фальконет! Было это в 1766 году.
Забегая вперёд, скажу, что этот памятник был открыт 7 августа 1782 года на Сенатской площади Санкт-Петербурга, но Фальконе на открытии не было, так как он уехал в Париж, рассорившись с российскими чиновниками, до завершения своей работы. Это было лучшее произведение скульптора, которое он «вживую» так и не увидел. Памятник был отлит из бронзы, хотя называют его «Медный всадник» с лёгкой руки А.С.Пушкина, который написал поэму с одноимённым названием. Этот памятник стоит до сих пор на огромном гранитном валуне, найденном в Лахте и известным под названием «Гром-камень».
На постаменте – валуне высечены слова «Петру Первому Екатерина Вторая». Эта надпись рождалась в муках. Вначале была длинная надпись, но императрица считала это не уместным, всё сокращала её и сокращала. Предпоследний вариант звучал «Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая», императрица вычеркнула слово «воздвигла» и успокоилась, больше вычёркивать было нечего. Эта лаконичная, но в то же время ёмкая надпись и сохранилась по сию пору. Так Екатерина Вторая, можно сказать, приблизилась к Петру Первому настолько близко, что между ними почти можно поставить знак равенства! Не зря она тоже носила титул «Великая»! Там же, пониже, малозаметная надпись: «Лепил и отливал Этьен Фальконе, парижанин».
Однако, вернёмся к философу Дидро. До своей поездки в Россию он оказывает российской императрице ещё одну услугу: помогает купить 150 картин известных художников, в том числе Рафаэля, Рембрандта, Тициана, Веронезе и др. Дидро собственноручно занимается отправкой этих картин в Россию. При этом возникли большие трудности. До этого события князь Голицын уже пытался отправить морем в Россию картины, которые погибли в результате кораблекрушения, поэтому Дидро очень опасался за сохранность купленных картин. Пока подбирали надёжный корабль 17 ящиков с картинами пролежали под охраной на берегу реки Сены в Париже три месяца, и вскорости успешно были доставлены в Петербург. Эти картины легли в основу созданной Екатериной картинной галереи под всемирно известным названием «Эрмитаж», открытый 7 декабря 1764 года. Дидро в благодарность получает от императрицы соболий мех на шубу.
В 1770 году, в разгар первой русско-турецкой войны, в Париж приезжает участница переворота в пользу Екатерины, её подруга, которая впоследствии станет «Президентом двух академий», Екатерина Романовна Дашкова. Она знакомится с Дидро и проводит с ним большое количество времени в философских беседах. Можно сказать, что это была репетиция бесед Дидро с императрицей.
Наконец, в 1773 году, в сентябре, Дидро приезжает в Петербург. Время в России было горячее: в разгаре было грандиозное восстание казака Емельяна Пугачёва, приближалась к концу, но ещё не закончилась первая русско-турецкая война. Кроме того, философ попал на бракосочетание наследника престола, будущего императора, Павла Первого. Однако, не смотря на огромную занятость, императрица радушно демонстрирует свой  глубокий интерес и уважение к гостю. Дидро полагал, что императрица сможет побеседовать с ним несколько раз, но Екатерина открыла ему двери в свой кабинет на всё время его пребывания в России. Она разрешила Дидро не вставать при её появлении, одеваться в любые удобные для него одежды и обращаться к ней запросто, без громких титулов. Дидро восхищён её демократизмом. Он писал позднее о беседах с императрицей в письме Дашковой: « Я могу говорить всё, что придёт мне в голову…», «её (императрицы) любовь к истине не имеет пределов, а в делах своего государства она разбирается, как в своём хозяйстве». Дидро приходил на беседы почти каждый день, беседы продолжались всю осень и зиму 1773-1774 годов. Дидро захватывает самые разнообразные темы: о рабстве (имеется в виду крепостное право), о морали королей, о наследнике престола, о театральных пьесах (известно, что императрица сама тоже писала пьесы), о бедности и роскоши, о школе для молодых девиц и т.д. В конце своего пребывания в России Дидро изложил содержание бесед с императрицей в «Записках». Дидро даёт императрице массу советов: как добиться технического развития, как поднять сельское хозяйство, как организовать образование в школах и университетах, как создать условия для развития в стране третьего сословия (буржуазии), как избавить детей в школах от излишней нагрузки … Пожалуй, он воздержался только от вопросов, касающихся способов ведения войны и организации армий.
Дошло до того, что императрица стала уставать от бесед с неугомонным французом. В это время она пишет в письме французской корреспондентке: «Ваш Дидро – человек необыкновенный, после каждой беседы с ним у меня бока помяты и в синяках. Я вынуждена была поставить между ним и собою стол, чтобы защитить себя от его жестикуляций». У Дидро действительно была привычка в горячке спора сильно размахивать руками, невольно задевая собеседника. Придворный с ужасом описывает: «Дидро берёт руку императрицы, трясёт её, бьёт кулаком по столу; он обходится с нею совершенно так же, как с нами». Императрица позднее писала французскому графу Сегюру о беседах Дидро: «Его мнения были для меня более любопытны, чем полезны. Если бы я доверилась ему, мне пришлось бы перевернуть всё в моей империи: законодательство, администрацию, политику, финансы; я должна была бы всё уничтожить, чтобы заменить это теоретическими пунктами». Наконец, императрица сказала Дидро откровенно: «Господин Дидро, я с большим удовольствием слушала всё, что внушил вам ваш блестящий ум; но из всех ваших великих принципов, которые я очень хорошо понимаю, можно составить прекрасные книги, но не управлять государством». После этих слов Дидро перестал лезть в политику.
Прилично утомив императрицу почти за полгода пребывания в России, Дидро стал собираться домой, посчитав свой визит вежливости исчерпанным. На прощание Екатерина приготовила ему богатые подарки, но он вежливо отказался, сославшись на то, что без того является платным библиотекарем императрицы. Напоследок Дидро посоветовал Екатерине по собственной инициативе ограничить самодержавную власть и ввести конституцию: « Русская императрица несомненно является деспотом… Отказаться властвовать по произволу – вот что должен сделать хороший монарх…». На этом они дружески расстались. Через несколько лет Екатерина назовёт назидание Дидро «сущим лепетом».
Дидро был избран иностранным почётным членом Петербургской  Академии Наук. Он умер в 1784 году в возрасте 70 лет. Единственной страной, которую посетил философ, была Россия, больше он никуда из Франции не выезжал.
Наиболее знаменитым французом ХVIII века был Франсуа Вольтер. Даже сегодня, одно его имя вызывает уважение и восхищение. С ним императрица Екатерина тоже  затеяла активную переписку. В России появилось слово «вольтерьянство», которое употребляли в разговорах тысячи людей, оно означало: безбожие, дерзость, критическо-саркастическая насмешка. Известный издатель России, о котором мы ещё будем говорить, Николай Новиков называл его «Прорицалище нашего века». Все достойные, образованные и уважающие себя люди России считали необходимым вести с Вольтером переписку, а он считал своим долгом ответить всем. Например, у Пушкина А.С. был один автограф Вольтера. В России имелись скульптуры Вольтера: знаменитая статуя работы Гудона и бюст, выполненный Анной Марией Колло, помощницей Фальконе  (она же вылепила голову Петра Первого в Медном всаднике). Пушкин сам был отличный рисовальщик и неоднократно на полях своих рукописей рисовал пером Вольтеровский профиль. Несомненно, что во Франции дерзость и язвительность открытых высказываний Вольтера подрывали монархические устои и подготовили революцию. Вольтерьянцы в России не были столь революционно настроенными людьми, их больше называли «циниками».
30 мая 1778 года 86 – летний Франсуа Вольтер умер в своём имении Фернейском замке. С похоронами Вольтера во Франции возникли проблемы, его запрещали хоронить в связи с тем, что он был безбожник. Друзьям пришлось мертвеца посадить в карету, зажав его между собой, и вывезти, как обычного путешественника.
Императрица Екатерина писала о Вольтере своему постоянному корреспонденту Гримму: «Получив ваше письмо, я вдруг ощутила всемирную утрату… После всенародного чествования через несколько недель лишать человека погребения, и какого человека! Первого в народе… Зачем вы не завладели его телом, и при том от моего имени? Вам бы следовало переслать его ко мне… Ручаюсь, что ему была бы у нас воздвигнута великолепная гробница. Но если у меня нет его тела, то непременно будет ему памятник. Осенью, вернувшись в город, я соберу письма, которые писал мне великий человек, и перешлю их вам. У меня их много. Но если возможно, купите его библиотеку и всё, что осталось из его бумаг, в том числе мои письма. Я охотно и щедро заплачу его наследникам, которые, вероятно, не знают этому цены…  Я устрою особую комнату для его книг».
Екатерина требует представить точное изображение Фернейского замка. Была сделана точная и подробная копия из дерева в уменьшенном масштабе. На ней можно было рассмотреть даже узоры на паркетном полу и обоях.
Племянница Вольтера госпожа Дени через Гримма продала Екатерине библиотеку за 135 тысяч ливров, это были очень большие деньги. 6902 книги Вольтера были рассортированы по тематике и упакованы секретарём покойного Ваньером в 12 огромных ящиков. Оставалось бережно доставить книги в Россию. Морем везти их не решились, так как опасались перехвата книг Англией, которая была в состоянии войны с Францией из-за вновь образованных Соединённых штатов Америки. Все 12 ящиков, деревянную модель Ферне и статую Вольтера работы Гудона отправили сушей. Через 3 месяца кортеж прибыл в Петербург.
Ваньер был щедро вознаграждён, ему платили пенсию 15 лет, до 1793 года.
Книги были размещены в отдельной Вольтеровской комнате императорской Публичной библиотеки, расположенной на углу Невского проспекта и Садовой улицы. Там они находятся и сейчас.
В этой же библиотеке находится и архив разрушенной Великой французской революцией тюрьмы Бастилии, брошенный революционерами прямо на улице и чудом доставшийся России. Заслуга приобретения архива принадлежит Петру Петровичу Дубровскому, скромному служащему при русском посольстве в Париже.
Не вернулись в Россию только подлинники писем Екатерины к Вольтеру, которые Екатерина не разрешала печатать, чтобы не дискредитировать себя в глазах европейской общественности. Во Франции эти письма попали в руки господина Бомарше, автора «Женитьбы Фигаро», который их быстро опубликовал. Екатерина здесь была бессильна.
Через много лет, в правление правнука Екатерины Александра II, Россия получит из Франции щедрый подарок – 74 собственноручных письма императрицы Екатерины Вольтеру.
Казалось, что Россия процветает, набирается силы. В 1783 году императрица по инициативе и непосредственном участии князя А.Г.Потёмкина присоединила Крым. В 1787 году началась вторая екатерининская война с Турцией за северное Причерноморье, в результате которой к России были присоединены земли побережья Чёрного моря от Очакова до Измаила. Екатерине казалось, что её власть и авторитет в стране и за рубежом, – незыблемы.
Наступил 1789 год. Внезапно, как гром среди ясного неба, грянула Великая Французская революция. 14 июля 1789 года пала крепость-тюрьма Бастилия, французский народ стёр её с лица земли. Историки считают, что французская революция длилась 10 лет, до 1799 года. Это были последние годы правления Екатерины в России, она умерла ненасильственной смертью 6 ноября 1796 года, от апоплексического удара.
Можно сказать, что революция во Франции, крах  абсолютизма, казнь восставшими короля Людовика XVI, смерть на гильотине его жены Марии Антуанетты, появление французских конституции и республики, произвели на Екатерину отрезвляющее воздействие, как ушат холодной воды. Екатерина реально стала понимать и опасаться, что русский народ, живший гораздо хуже, чем французы, может сотворить нечто подобное и в России.
После гильотинирования Людовика XVI Екатерина объявила в России 6-ти недельный траур, издала Указ о высылке из страны всех французов, и послал в Париж бунтовщикам все мыслимые и немыслимые проклятия.
Можно с уверенностью сказать, что, начиная со второй половины 1789 года, родилась другая Екатерина. В последние 7 лет её правления практически ничего не осталось от её демократизма и увлечения французскими философами-вольнодумцами.
Меньше, чем через год, после начала французской революции, в июне 1790-го, на письменный стол императрицы легла книга, без имени автора, с, ни чем не примечательным, названием: «Путешествие из Петербурга в Москву». Книга была издана в России, на русском языке. В ней было 25 глав, по количеству почтовых станций между двумя российскими столицами. Прочитав 3-4 главы, Екатерина оторвалась от чтения и дала указание: немедленно определить, кто её автор, потом, с интересом, стала читать дальше. По завершении чтения она была в гневе и вынесла вердикт: «Бунтовщик, хуже Пугачёва!». 
 В этой книге были описаны 25 сюжетов из различных сторон крестьянской жизни в России, обнажающих самодержавие, произвол чиновничества, полное бесправие и угнетение крестьян. Не буду приводить детальное содержание книги, приведу только эпиграф, характеризующий крепостничество, а, может быть и самодержавие: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно, и лаяй…». Только по одному эпиграфу можно себе представить: какое потрясающее впечатление произвела на императрицу эта книга.
Автора нашли – это был дворянин, господин Александр Николаевич Радищев. Императрица вспомнила его: когда-то, в начале её правления, он был пажом при дворе и прислуживал ей! Императрица не могла понять: как этот образованный обеспеченный человек мог написать такую книгу? Она решила, что он либо сумасшедший, либо глубоко обиженный за то, что его отодвинули от императорского двора.
Немедленно был издан приказ арестовать автора и книги, а все проданные и разошедшиеся по рукам экземпляры – найти и уничтожить! Радищева посадили в Петропавловскую крепость, судили и быстро огласили приговор: « Смертная казнь!».  Теперь Радищев был потрясён и ошеломлён, ведь у него недавно при родах умерла жена, Анна Рубановская,  и осталось двое несовершеннолетних мальчиков. Он больше месяца с тревогой ждал исполнения приговора, прислушиваясь к каждому стуку и лязгу железных засовов. Это была женская месть, императрица устроила ему изощрённую моральную пытку.
Однако, императрица не стала казнить Радищева, очевидно, она боялась сделать из него мученика, невинно страдающего за народ, эдакого нового Иисуса Христа! Хорошо поразмыслив, она заменила ему смертную казнь на ссылку в Сибирь сроком на 10 лет.  Так просвещённая российская императрица, напуганная событиями во Франции 1789 года, уже на следующий год начала расправляться с вольнодумцами! Ранней осенью 1790 года Радищева повезли за 7 тысяч вёрст, в Илимский острог, подальше от столиц. Добирался он до места ссылки больше года, прибыл туда в январе 1792 года, в лютые морозы. Радищев был и без того не очень крепкого здоровья, измученный тяжёлыми условиями в тюрьме, судебным процессом, многодневным тревожным ожиданием смерти, он мог и не доехать до места ссылки. Писателю помог его давний друг и покровитель граф Александр Воронцов, который писал просьбы чиновникам и посылал деньги по всему пути следования Радищева. Кроме того, с ним вместе отправилась сестра умершей жены Елизавета Рубановская (заметьте, что это было за 35 лет до восстания декабристов). В ссылке Радищев женился на Елизавете Рубановской, но ей не суждено было вернуться в Петербург, она умерла в январе 1797 года в Тобольске; простудилась зимой, возвращаясь с мужем после помилования его пришедшим к власти Павлом Первым. По некоторым сведениям Елизавета родила Радищеву ещё троих детей, которых он долгое время не мог узаконить, так как она считалась его свояченицей.
Павел делал всё в пику своей матери Екатерины, и решил помиловать Радищева, отбывшего в ссылке 7 лет. Но вернуться в столицу ему не разрешили, направив на безвыездное проживание, под надзор, в имение его отца в Калужской губернии.
Только при Александре Первом, внуке Екатерины, либерале и реформаторе, Радищеву разрешили вернуться в Петербург, в 1801 году. Император даже привлёк его в группу, занимающуюся написанием нового Свода законов Российского государства. Радищев стал с энтузиазмом предлагать свои идеи об отмене крепостного права, но его непосредственный начальник, граф Пётр Завадовский (кстати, он был в своё время одним из фаворитов императрицы Екатерины Великой) припугнул его Сибирью: «Ты опять за старое? В Сибирь захотел?!».
На следующий 1802 год,  Радищев отравился царской водкой, смесью соляной и азотной кислот. Кто знает: может быть, он совершил сознательное самоубийство, не выдержав ударов судьбы, а может случайно выпил адскую смесь, которую приготовил его сын для чистки металлических деталей военной амуниции (двое его сыновей от первой жены были офицерами). Официальное заключение о причине его смерти: от чахотки.
Похоронили Александра Николаевича Радищева на Волковом кладбище Санкт-Петербурга. Могила его не сохранилась, только на фасаде кладбищенской церкви висит памятная доска.
Во второй половине 1789 года Екатерина была настроена ещё достаточно демократично. Когда её сын Павел, которому тогда было 35 лет, сказал, что он, на месте французского короля в один миг разметал бы пушками эту чернь, она ему резко ответила: «Только чудовище может так думать», добавив, что пушками здесь нельзя ничего решить, пушки здесь не помогут!  Однако, со временем, по истечении 1-2 лет, императрица постепенно отходит от своих демократических принципов и склоняется к применению силовых методов. С каждым новым успехом французской революции в неё вселялся страх. Страх, прежде всего, за своё будущее и за будущее России.
По России распространился слух, что якобинцы разослали своих людей по Европе с целью уничтожить всех европейских монархов. В марте 1792 года неожиданно террорист убивает шведского короля Густава III. Стали говорить, что российская императрица будет следующей, даже называли имя террориста – некий «француз Боссевиль». Екатерина была не трусливой женщиной, но и у неё дрогнули нервы. По всей стране стали останавливать и обыскивать французов, усилили наблюдение за французским посольством, и через некоторое время выслали из России поверенного в делах дипломата Женэ.
Екатерина запросила карту Франции и внимательно следила по ней за военными действиями, которые там происходили. Особенно она пала духом, когда казнили французского короля, это произошло по решению суда Конвента 21(10) января 1793 года. До России это известие дошло через три недели. На следующий день, 2 февраля, она так разволновалась, что заболела и слегла в постель. Она даже обратилась к своему секретарю Храповицкому с вопросом: как, по его мнению, в России обстоят дела с правами человека. Тот её, конечно, успокоил, что у нас всё в порядке и нам не грозят такие события, как во Франции. При этом Екатерина заявила: «Равенство – это чудовище, которое хочет быть королём».
И вот, в конце жизни, императрица, напуганная якобинцами, отходит от всех свои прошлых взглядов: отвергает переписку с философами, переводы их книг, печатание прогрессивной литературы и начинает преследовать всех, где ей видится крамола.
Ярким примером этого является преследование, кроме Радищева, известного в России издателя, просветителя, писателя и сатирика Николая Ивановича Новикова. К 90-м годам XVIII столетия он внёс огромный вклад в российскую культуру: треть всех книг, выпущенных в правление Екатерины, была напечатана в его типографии. Он не был революционером, правда, состоял в масонской ложе. Он был уверен, что просвещение населения в духе масонских идей – его религиозный и нравственный долг. До 1789 года Екатерина его поддерживала и всё ему прощала. Однажды был такой случай.
Новиков издавал несколько журналов, в которых он потешался над невеждами, жестокими и отсталыми помещиками, подражателями французской моды. Одно время он напал на журнал «Всякая всячина», обвиняя его в непоследовательности, противоречивости и глупости некоторых журнальных статей. Это было очень опасно, потому что в подготовке материалов журнала частенько участвовала сама императрица, правда, её фамилия не стояла на обложке журнала, но все об этом знали. Знал и сам Новиков, но он не удержался и обвинил журнал в том, что он плохо владеет русским языком, частенько ставит глаголы в конце фразы. Это было свойственно немецкому языку и можно было расценить это, как упрёк самой императрице, которая была немкой по происхождению. Думается, что ни один русский не позволил бы себе такую дерзость – нападать на императрицу, можно было и в ссылку загреметь! А Новикову всё сходило с рук. Екатерина не обратила на этот выпад никакого внимания, наоборот, она считала выгодным для себя поощрять просветителей.
После 1789 года императрица изменила своё отношение к Новикову. После того, как прошли слухи о мнимом террористе Бассевиле, Екатерина приказала московскому генерал-губернатору Прозоровскому арестовать Новикова и его друзей-единомышленников. Новиков обвинялся в издании «непозволительных» книг и организации «тайных сборищ». При этом Новиков последнее время никаких новых крамольных книг не печатал, а то, что у него иногда собирались друзья, знала вся Москва – никто не запрещал дружеские посиделки. Суд припомнил ему печатание несколько лет назад переводов французских философов-просветителей, которые свободно читала не только вся Москва, но и вся страна. Да и сама императрица это читала и молчаливо поощряла. Хотя Новиков не был революционером, а был просветителем, не нажившим на этом деле никаких капиталов, он был приговорён к заточению в крепость сроком на 15 лет! До чего был велик страх императрицы перед просветительством!
Новикова посадили в Шлиссельбургскую крепость в 1792 году. В ней он просидел до 1796 года, и вышел только после смерти Екатерины. Один из друзей книгоиздателя, некто Михаил Багрянский, которого даже не привлекали к следствию, выразил желание разделить с осужденным его заключение. Его желание удовлетворили, но это не спасло Новикова – он в заключении потерял рассудок.
Приговорили к различным наказаниям и нескольких друзей Новикова. Один из них после приговора пытался перерезать себе горло, нескольких человек сослали в ссылку.
Ещё один пример того, как изменилась императрица после 1789 года. Драматург Яков Княжнин написал пьесу «Вадим Новгородский», в которой он показал борьбу за независимость Великого Новгорода против монарха Рюрика. В этой трагедии симпатии были на стороне независимого Новгорода, однако Рюрик побеждает, убивает Вадима и покоряет город. Как будто бы в этой пьесе нет ничего противозаконного, исторический сюжет и монарх побеждает строптивых новгородцев. Однако в тексте Екатерина нашла несколько крамольных фраз типа: «Какой герой в венце с пути не совратится? Кто не был из царей в порфире развращён?»
Екатерина Романовна Дашкова, президент Академии наук дала добро на издание этой пьесы, чем заслужила негодование императрицы. Она запретила печатание и приказала сжечь эту трагедию. Дашкова пыталась уладить конфликт, но тщетно: ей пришлось написать прошение об отставке, отойти от государственных дел и уехать в деревню. Напомним, что Дашкова была одной из активных участниц и организаторов государственного переворота, приведшего Екатерину к власти. Но никакие былые заслуги её не спасли: «Дерзкие речи нельзя терпеть». Она умерла в 1810 году.
Пришла пора расправиться и с французскими просветителями.
      «Мадам! При вас на диво Порядок расцветёт», - Писали ей учтиво Вольтер и Дидерот, - «Лишь надобно народу, которому вы мать, скорее дать свободу, скорей свободу дать».                «Месье! – им возразила Она. – Вы льстите мне», - И тот час прикрепила Украинцев к земле.
Этот эпизод с украинскими крестьянами случился за несколько лет до Великой французской революции. Старые друзья философы после 1789 года тоже попадают в опалу. Ведь революция совершалась под идеями и лозугами Вольтера, Дидро, Монтескье, Руссо.
Для начала императрица приказала вынести из своего кабинета бюст Вольтера. Начались длительные скитания этой великолепной скульптуры А.Гудона по дворцовым комнатам. Каждый очередной царь велит запрятать её так, чтобы она больше не попадалась им на пути!
Опытный редактор и переводчик Рахманинов начинает печатание полного собрания сочинений Вольтера, этого великого насмешника, в собственном переводе. Первые три тома были напечатаны в 1791 году, как-то проскочили. В 1793 году пришёл черёд печатать четвёртый том. После казни французского короля!? Категорически запретить! Рахманинова арестовали, типографию опечатали, 5200 экземпляров книги изъяли! «Омары, Нероны, Аттилы и все злодеи вместе не могли произвести столько зла, сколько произвёл один Вольтер!».       Во время революции прах Вольтера находился в парижском Пантеоне, а после революции его хотели придать забвению, и началось великое скитание праха этого великого человека по французским кладбищам!
Библиотека Вольтера, купленная императрицей, сохранилась до настоящего времени и находится в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Библиотека Дидро ещё при жизни Екатерины была разукомплектована и рассеяна среди прочих книг, большая её часть тоже находится в библиотеке им.  Салтыкова-Щедрина в Петербурге.
А.В.Лысов, август 2021 года, Санкт-Петербург

Библиография:
1. Эйдельман Н.Я. Мгновенье славы настаёт… . Год 1789-й. – Л.: Лениздат, 1989. (Историческая библиотека «Петербург – Петроград – Ленинград : Хроника трёх столетий»). – 300 с.
2. Натан Яковлевич Эйдельман. Твой восемнадцатый век. – Изд. «Детская литература». М. – 286 с.