Улыбка феи

— Ты просто не обращай на них внимания, — сказала Лена и печально вздохнула, поправляя сыну прядь волос из под шапочки. В свои десять лет он выглядел на семь.

— Мам, — Саша раздражённо отбросил её руку, — они плюются, ставят подножки. Пихаются. Всё время.

— Отходи от них, не встревай… — пыталась увещевать Лена, но Саша только угрюмо мотнул головой и повернулся, чтобы уйти.

Но в это мгновение пронзительный детский визг из соседнего подъезда разорвал тишину двора. Из этого подъезда вышла женщина с жёлто-чёрным пакетом в руке, а за ней бежала девочка, истошно визжа и стараясь этот пакет отнять. Но женщина решительно забросила свою ношу в мусор и потащила девочку обратно в дом. Та рвалась назад к ящику и вопила, словно её режут.

— А что там в пакете? — спросил Саша.

— Не знаю, — ответила Лена.

— Можно я посмотрю?

— Нет. По мусорным ящикам лазить нельзя. Иди, а то опоздаешь.

Она поцеловала сына и с болью наблюдала, как он понуро побрёл в школу. Как на пытку. Конечно его обижают. Самый маленький в классе, самый беззащитный. И Лена не знала, как исправить ситуацию. Частная школа им точно не по карману.

— Не знаю, как для кого, — раздался голос рядом, и Лена вздрогнула, потому что не заметила, как подошла соседка, — а по мне так нет ничего ужаснее детских истерик.

Лена кивнула, но сама подумала: “Увы, на свете есть много куда более ужасного. Когда муж приходит пьяным и использует сына и жену вместо боксёрской груши. Когда заявления в милицию никто не рассматривает, и развод тянется месяцами. И если Олег забьёт их насмерть, ему дадут пару лет условно, а если она, защищаясь, убьёт его, ей дадут по полной, а ребёнка заберут в детдом. Есть много чего ужаснее, чем детская истерика…”

* * *

Однако в тот вечер Олег ещё не вернулся из поездки, и когда Лена пришла с работы, она приятно удивилась. Саша сидел за столом и лепил из пластилина. Отрывал кусочек от большого чёрного комка и скатывал в шарик. Шарики эти он пристраивал как камни в стену. Получалось словно кладка замка.

Лена полюбовалась этой картиной и спросила:

— Откуда у тебя пластилин?

Саша потупился и нехотя сказал, что Колька дал поиграть. Он явно врал, но Лена решила не настаивать. Ну взял где-то кусок пластилина. Ведь не велика проблема. Пусть играет.

Вечером, уложив сына, она заметила под его столом что-то странное. Это был тот самый пакет — жёлто-чёрный, с абстрактными разводами и иероглифами.

“Неужели достал из мусорки?” — ужаснулась она.

В пакете было несколько больших комков чёрного пластилина и одна баночка как для крема. На крышке изображение девушки в стиле Амано Йошитака; у неё были крылья и демоническая ухмылка. В баночке тоже был пластилин. Видимо полимерный, не мажущий руки. Приятный на ощупь. “Даже какой-то успокаивающий”, — подумала Лена, разминая в руке комок.

Первое побуждение было выбросить пакет обратно в мусор. Но с другой стороны… Саша занимался весь вечер — спокойно и увлечённо — вместо того, чтобы лежать на кровати, уныло глядя в стену, как он проводил многие дни последнее время.

“Пусть играет”, — подумала Лена. — “Надо только купить разноцветный”.

И на всякий случай протёрла пакет и содержимое антисептиком.

Но времени зайти в магазин арт-товаров всё не было, и каждый вечер Саша лепил чёрные миры. На столе выросла средневековая башня, рядом вторая, у них появились охранники, потом добавились лошадь, машина и танк…

* * *

Однажды вечером Лена заметила новую ссадину на локте сына. Как всегда, он не хотел ничего рассказывать и ушёл лепить. А когда он заснул, Лена увидела в его коллекции фигурку собаки, которая была разрезана пополам. Было жутковато это видеть.

— Хорошая получилась собачка, — сказала она утром. — Зачем ты её испортил?

Саша долго не хотел отвечать. Но в конце концов прошептал:

— Это плохая собака. Она на меня прыгнула, я упал.

— Что? — воскликнула Лена, — укусила?!

— Нет, только толкнула…

Лена рассердилась. Опять сосед выпускал питбуля без поводка. Может и без намордника. А если на самом деле покусает? Воображение рисовало жуткие картинки из рассказов соседок и коллег. Подруга видела, как при ней собака загрызла ребёнка. Лена вздохнула — опять надо думать, что делать. Тащиться в милицию? Её там уже ненавидят. Наверное мечтают, чтобы поскорее муж забил её до смерти.

Она обняла и поцеловала сына.

— Мы скоро уедем отсюда, — сказала она утешая.

— Да ничего, — прошептал Саша. — Фея меня защитит.

— Какая фея? — удивилась Лена.

— Из пластилина. Она мне сказала.

И Лена не нашлась, что ответить.

* * *

Наутро, выйдя из подъезда, они увидели около трамвайных путей небольшую толпу, сквозь которую просматривалась лужа крови и изувеченное тело на рельсах.

А в центре толпы оживлённо ругались соседки и хозяин собаки.

— А вот и не надо было отпускать без поводка! — кричала женщина. — Достал уже всех! Она тут носится как сумасшедшая и всех пугает. И нечего винить трамвай!

Лена постаралась загородить собой зрелище и вдруг заметила взгляд сына — со странным прищуром. Как у той феи на банке пластилина. Ей стало жутко.

Вечером она сидела и долго смотрела на разрезанную пластилиновую собаку и всё не могла понять своих чувств. Неверие. Конечно, это всё не может быть правдой. Это просто совпадение. Но не это её взволновало. А что? То, что сын думал, что может. Что ему какой-то голос изнутри обещал, что это устранит проблему. Что её ребёнок, её маленький беззащитный милый Саша… может такое… Мысленно убить собаку… А если однажды у него будет средство убить?

А с другой стороны, если его не защищают взрослые? Если его не защищает никто? Что она сама сделала, когда сын пожаловался?

Дрожащими руками она смяла останки пластилиновой фигурки в комок и долго ходила по комнате размышляя. На душе было так тяжело, словно сыну диагностировали психическое заболевание. И она не знала, что делать, и от собственного бессилия её тошнило.

* * *

Через неделю внезапно позвонила подруга Марина, дочь которой Вика училась в одном классе с Сашей.

— Срочно в школу! Там просто ужас!

— Что? Что случилось? — спросила Лена, в панике проигрывая самые кошмарные сценарии, вроде стрельбы или массового отравления.

— Не знаю, но там полиция и машины скорой помощи…

Паникующие родители волновались снаружи ограды, и только через пару часов наконец полиция начала выпускать детей. Начальство выкрикивало в громкоговоритель просьбы не волноваться, что только усиливало напряжение. Но увидев своих детей невредимыми, Лена с Мариной поскорее увели их по домам. Дети тоже толком ничего не знали. Но Лена заметила странную улыбку на лице Саши.

Лишь на следующий день Марина, которая первой узнавала новости, позвонила, чтобы сказать, что кто-то в школе оставил открытой дверь на крышу. Несколько детей из их класса выбрались наверх. Один мальчик упал, и его увезли в реанимацию.

— Стыдно сказать, — добавила Марина, — но вот о ком не жалею! Терроризировал весь класс! Вика от него натерпелась. Саша, кстати, тоже.

Ночью, повинуясь безотчётному импульсу, Лена заглянула на Сашин стол посмотреть его лепную коллекцию. Под башней замка лежал раздавленный человечек. В панике она снова смяла его в комок. Нет, она не могла поверить, что это может быть связано. Просто случайность. Только случайность!

Но также в ужасе понимала, что поведение сына говорит ей о том, что он-то в это верит. И он делает что-то, что в его сознании вызывает беду.

“Этого не может быть”, — повторяла она себе. Но всё больше понимала, что надо поскорее избавиться от этого пластилина, иначе… Иначе что?

Она не знала.

* * *

Судьба решила за неё. Вернувшись с работы, Лена застала спящего на полу пьяного Олега. Саша лежал на кровати, и под его глазом набухал огромный синяк. Никаких следов Сашиных творений и пластилина не осталось.

Лена тронула сына за плечо:

— Поехали к Марине. Поскорей, пока он спит.

Саша привычно и молча собрался, и только в автобусе прошептал:

— Он всё выбросил. Кричал, дрался, потом всё сломал и выбросил.

— Мы купим новый, — сказала Лена.

Но Саша только качнул головой и снова замолчал.

— Всё будет хорошо, — сказала Лена мрачно. — Скоро всё будет хорошо.

* * *

У Марины в большой квартире одна комната была для гостей. Уложив детей спать, вдоволь наплакавшись и наговорившись, женщины наконец тоже легли. Но Лена не могла заснуть. Она встала и начала копаться в своей сумочке в поисках снотворного. Таблеток она не нашла, но в одном из карманов обнаружила шарик чёрного пластилина. Она долго пыталась понять, как он там оказался. Может быть это останки пластилиновой собаки? Или раздавленного человечка под башней? По спине побежали мурашки.

Лена села на кровати и задумалась об Олеге, о том ужасе, в который превратилась их жизнь, о том, как бы подтолкнуть развод и как разменять их крошечную однушку. Олег не только не помогал, но и всеми силами мешал. Она думала о том, что больше не хочет быть безмолвной жертвой. Потому что от этого их сын, их безобидный малыш может стать монстром. Потому что она, взрослый человек, не может дать ему нужной защиты. Или не хочет? Не хочется подниматься против силы? Сколько можно терпеть? Всю жизнь как мать — и закончить тем же…

Руки её снова дрожали от напряжения, и Лена не заметила, что начала мять в руках пластилин. Движения эти успокаивали; становилось легче на душе.

Странная мысль пришла в голову. Лена вытянула из комочка ручки, ножки, голову… И вдруг осознала, что хочет эту голову открутить. Она даже начала это движение, как вдруг в ужасе остановилась. И вспомнила хищную улыбку феи. Ей стало жутко. Она почему-то подумала, что если бы она оторвала эту голову, то… дальше могло бы что-то случиться.

Она смяла человечка, вышла на кухню и бросила комок в мусорное ведро. Долго сидела, обняв себя и испытывая дрожь во всём теле, и только под утро забылась тяжёлым сном.

* * *

Утром Лена проснулась, и словно кто-то внутри сказал: “хватит терпеть!” Она накормила детей и отвела их в школу. Потом зашла наконец в арт-магазин и купила большой набор разноцветного пластилина. Зашла в спортивный отдел и долго смотрела на бейсбольные биты в витрине.

— Возьмите лучше перцовый баллончик, — понимающе сказала продавщица. — Или электро-шокер. Вон там, в том отделе. Не так заметно и куда более эффективно.

Лена долго стояла около двери квартиры и сжимала шокер в потной ладони, прежде чем войти домой. Но Олега дома не оказалось, и это было хорошо. Она успокоилась, быстро собрала вещи и уже открыла дверь, но отпрянула.

На пороге стоял человек. Впрочем, испуг сменился облегчением, когда она поняла, что это не Олег. Это был полицейский.

— Елена Коваль? — спросил он.

— Да, — ответила она. — А что случилось?!

— Автокатастрофа. Машина зарегистрированная на вашего мужа…

— Что? — воскликнула она, — но я… — и запнулась, потому что собиралась сказать: “я же не оторвала ему голову”.

— Мусоровоз. Пьяный водитель. Занесло на мокрой дороге. Опрокинулся прямо на вашу машину. Опознать тело будет проблемой, разве что по вещам…

И перед глазами Лены возникло на мгновение лицо феи с той самой еле заметной улыбкой. Лена взялась за сердце и сползла на пол по дверному косяку.

— Ой, что ж вы так? — пробормотал полицейский, — давайте я вам помогу… Может скорую вызвать?

— Дайте воды, — прошептала Лена.

* * *

Опознание и всё остальное, что происходило в полиции, Лена помнила лишь фрагментарно. Она подписывала документы на автомате, отвечала на вопросы, и тут же совершенно забывала, о чём её спрашивали. Когда она доползла до Марины, она была уже совершенно без сил.

Саша с Викой самозабвенно лепили разноцветные миры из нового пластилина и не реагировали на окружающее, и это было хорошо. А Лена сидела и машинально кивала на реплики Марины, но сама слабо понимала, что происходит. Марина, напротив, включилась на полную катушку, куда-то звонила, договаривалась, что-то организовывала.

Ночью Лена читала Саше книжку, потом задумавшись долго сидела рядом и размышляла, как сказать ему о смерти отца. Но вдруг Саша открыл глаза и прошептал:

— А папа умер?

— Что? — вздрогнула Лена.

— Фея… Ты помнишь фею, которая жила в пластилине?

— Помню…

— Она сказала… Что папа больше не будет нас бить…

— Не будет, — ответила Лена тихо, но твёрдо.

— Это хорошо, — сказал Саша и повернулся на бок.

Лена долго смотрела в стену и думала о жизни. О том, как так получилось, что нормальная семья превратилась в ад? И была ли она когда-нибудь нормальной? И не виновна ли она, Лена, в том, что Олег стал монстром? Или в том, что не разглядела его изначально? И самое главное — не виновна ли она действительно в том, что он погиб?

Ей захотелось найти комочек пластилина в мусорном ведре. Она задумалась, совпадение ли это или… Она боялась об этом думать. И вдруг поняла, что если достать его, если поверить, что всё это правда, то… То ведь она убийца. И Саша тоже. Пусть невольно, но всё таки. А если оставить, как есть, то просто игра фантазии. Так ведь? Пусть это будет просто совпадение…

Она положила голову на Сашину подушку и долго слушала его тихое сонное дыхание. Потом погладила Сашу по голове и прошептала:

— Я никому больше не дам тебя в обиду. Я никогда не приведу в дом плохого человека. И тебе не дам стать монстром. Теперь я буду твоей феей.

И уже засыпая подумала, а не завести ли им собаку? Она представила счастливого Сашу, играющего с милым щенком и заснула улыбаясь.


Рецензии
Ой-ё-ёй! А я не выбрасывала бы этот пластилин! Хоть и трудно быть богом, но я не отказалась бы от этого труда!

Инна Люлько   18.06.2023 13:00     Заявить о нарушении
Да, возможно вы правы, но у неё тоже были свои резоны. Спасибо, что зашли! С наилучшими пожеланиями

Соня Ляцкая   19.06.2023 04:12   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.