Зимний сад

С тех пор, как люди осознали свою смертность, вопрос «а что же дальше?» - не оставляет равнодушным никого.
 
Вера в догмат о воскресении из мертвых трудна была всегда. 
А сомнения, не является ли ожидание воскресения мертвых просто принятием желаемого за действительное, -  хоть однажды, но возникали в каждой, жившей ранее или живущей ныне, душе.

Евангелие говорит, что Божий замысел, все невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира -  видны через рассматривание Его творений (Рим. 1:20)  И поэтому внимательный и проницательный взгляд,  может найти в рассматривании  этих творений,  многие ответы на свои вопросы...



Попробуем и мы всмотреться в картину зимнего сада,  описанную  свят. Игнатием Брянчаниновым, и найти для себя ответ на этот извечный вопрос.




«В 1829-м году проводил я зиму в Площанской пустыни .
И поныне там, в саду, стоит уединенная, деревянная келлия, в которой я жил с моим товарищем.

В тихую погоду, в солнечные ясные дни, выходил я на крыльцо, садился на скамейку, смотрел на обширный сад. Нагота его покрывалась снежным покрывалом; кругом все — тихо, какой-то мертвый и величественный покой. Это зрелище начало мне нравиться: задумчивые взоры невольно устремлялись, приковывались к нему, как бы высматривая в нем тайну.


Однажды сидел я, и глядел пристально на сад.
Внезапно упала завеса с очей души моей: пред ними открылась книга природы. Эта книга, данная для чтения первозданному Адаму, книга содержащая в себе слова Духа, подобно Божественному Писанию.

Какое же учение прочитал я в саду?
— Учение о воскресении мертвых, учение сильное, учение изображением действия, подобного воскресению.


Если бы мы не привыкли видеть оживление природы весною, то оно показалось бы нам вполне чудесным, невероятным. Не удивляемся от привычки; видя чудо, уже как бы не видим его! Гляжу на обнаженные сучья дерев, и они с убедительностью говорят мне своим таинственным языком: “мы оживем, покроемся листьями, заблагоухаем, украсимся цветами и плодами: неужели же не оживут сухие кости человеческие во время весны своей?”

Они оживут, облекутся плотью; в новом виде вступят в новую жизнь и в новый мир. Как древа, невыдержавшие лютости мороза, утратившая сок жизненный, при наступлении весны посекаются, выносятся из сада для топлива: так и грешники, утратившие жизнь свою — Бога, будут собраны в последний день этого века, в начатке будущего вечного дня, и ввергнуты в огнь неугасающий.


Если б можно было найти человека, который бы не знал превращений, производимых переменами времен года; если б привести этого странника в сад, величественно покоящийся во время зимы сном смертным, показать ему обнаженные древа, и поведать о той роскоши, в которую они облекутся весною: то он вместо ответа, посмотрел бы на вас, и улыбнулся — такою несбыточною баснею показались бы ему слова ваши!

Так и воскресение мертвых кажется невероятным для мудрецов, блуждающих во мраке земной мудрости, непознавших, что Бог всемогущ, что многообразная премудрость Его может быть созерцаема, но не постигаема умом созданий. Богу все возможно: чудес нет для Него.


Слабо помышление человека: чего мы не привыкли видеть, то представляется нам делом несбыточным, чудом невероятным. Дела Божии, на которые постоянно и уже равнодушно смотрим, — дела дивные, чудеса великие, непостижимые.

И ежегодно повторяет природа пред глазами всего человечества учение о воскресении мертвых, живописуя его преобразовательным, таинственным действием!"

1843 год, Сергиева Пустынь.