Взгляд из окна. Часть 4

    – Удивила тебя, да? – обнажила Кристина роскошную белизну зубов в ярком обрамлении помады. 


    – Да не то слово, – остолбенел Лёша от этого абсолютно неожидаемого контраста.


    Приталенные синие джинсы, белая блузка, пудрово-розовый кардиган и оригинальные туфельки в цвет последнего вместе с роскошным макияжем и модной прической заставили Алексея на несколько секунд просто-таки забыться от восторга. 


    – Ну-у, классно выглядишь. Супер вообще. Просто после той игрушки… извини.


    – Да, ладно. Так я предпочитаю встречаться с нормальными людьми.


    – Поехали присядем где-то?


    – Поехали, – с подкупающей скромностью согласилась «незнакомка».


    – Ну, как ты вообще? – уже в машине спросил Лёша.


    – Да всё также, без изменений. Мать пьёт, отчим хамеет, а я… а я вот встретилась с хорошим человеком.


    – Почему ты считаешь меня хорошим?


    – Научилась различать. А, кстати, есть одно маленькое изменение. На прошлой неделе отметила своё 20-летие. Ну, не так, чтоб прям отметила, так, календарик перевернула.


    – Что ж, у меня есть как раз подарок для тебя. Ну не так, чтоб прям подарок, – усмехнулся Лёша, – но так, сюрприз, я бы сказал: сюрприз-предложение.


    – Влюбился, что ли?


    – Терпение, прекрасная фея, терпение.


    – Я просто вся в объятиях интриги.


    – Слушай, а теперь серьёзно, – уже в кафешке сказал Алексей, когда принесли кофе. Только теперь, внимательно глядя в эти красиво подведённые глаза, он увидел, сколько в них глубокого, но скрытого страдания. Люди, привыкшие так твердо смотреть прямо с так же твердо сжатыми губами, не будут жаловаться, и лишь пристальный взгляд способен вытянуть из этой крепости нужную информацию. – Классная ты девушка, – не удержался Алексей от комплимента.


    – Это сюрприз, или предложение? – сдержанно улыбнулась Кристина.


    – Это правда. Ну, ладно, теперь, по сути, – видно было, что Лёше сложно перейти к цели этой встречи. – Я весь этот месяц думал о тебе.


    – Когда свадьба?


    – Подожди, не смейся. В общем, я хочу тебе помочь. Не знаю, как правильно подобрать слова… Ладно, буду говорить, что думаю. Зацепила ты меня, очень сильно зацепила. – Кристина не перебивала. Она внимательно слушала каждое слово, слегка прищурив глаза, как бы пытаясь понять, к чему же клонит Алексей. – Да, я тебе никто, абсолютно чужой человек, и не имею права читать какие-то нотации и прочее, но я считаю, что также я не имею права, встретившись с тобой, узнав, так сказать, твою ситуацию, сделать вид, что мне нет до тебя дела, и просто забыть тебя. Если хочешь, не знаю, как это объяснить, я увидел в тебе свою сестру, и не могу допустить, чтобы у тебя было «всё также, без изменений». Я вижу, как тебе тяжело. Твоя жизнь – это… это ад, и я хочу тебя из него вытащить.


    – Каким образом? – с тщательно скрываемой заинтересованностью, как бы не веря, спросила Кристина.       


    – В Германии, в Мюнхене, живёт мой родной дядя (брат отца). У него ресторанный бизнес. Мы с ним постоянно поддерживаем отношения, общаемся и по телефону, и по скайпу. Он там уже почти 20 лет, у него много знакомых, связи, он хорошо стоит на ногах, человек он очень предприимчивый, энергичный, в общем, он готов тебе помочь. Захочешь, у него официанткой поработаешь, получится, поставит тебя администратором, девушка ты неглупая, думаю, выйдет у тебя. Не захочешь, устроит где-то нянечкой, домработницей, там полно русскоязычных, выучишь немецкий, счас полно этих курсов. Насчет жилья, поживешь пока у дяди, у него большой дом, пойдешь работать – снимет тебе квартиру. – Алексей запнулся, что-то обдумывая. Кристина не переспрашивала, также окунувшись в свои мысли. – О твоей… работе я им не рассказывал. Можешь не беспокоиться. И ещё одно: у дяди есть сын, мой двоюродный брат Мишка, 24 года ему. Он тоже в этом бизнесе, с деньгами у них нормально всё, но не в этом дело. Он не женат, и согласен, – для того, чтоб ты могла там лучше закрепиться, – вступить с тобой в фиктивный брак. Он классный парень, симпатичный, умный, начитанный, не наглый, однолюб такой. Ну, там уже разберётесь сами, никто тебя ни к чему принуждать не будет, развестись можно в любой момент. Тебя там встретят, тётка у меня классная тоже, билет я тебе куплю, провожу, посажу, отправлю. Да, насчет матери твоей. Здесь ты ей не поможешь, и сама пропадешь, а там будет возможность устроиться, и забрать к себе. Всё от тебя теперь зависит. Сама понимаешь, такой возможности может больше не представиться.


    Выложив перед Кристиной все свои словесные карты, Алексей резко замолчал, уставившись в неё молящим взглядом. Весь его вид буквально просил об одном: «Прошу тебя, скажи только, что согласна». Кристина всё также твердо смотрела перед собой, разве что еле-еле заметная улыбчивость скрасила напряженность всего лица. Сложно было сказать наверняка, к какому решению она склоняется.


    – Почему? – с какой-то обреченной мягкостью спросила она, наконец.


    – Почему я хочу тебе помочь? Ну, я ж говорю, просто…


    – Почему ты не мой брат?..
 




    – Да, Мишка, привет.


    – Слушай, Лёх, ты что натворил?         


    – В смысле? Не понял? – забеспокоился Алексей.


    – Где такую классную девчонку откопал? Я думал, приедет какая-то селючка, бери потом возись с ней, представляй сестрой какой-то далёкой, позорься перед друзьями. А тут же совсем другой калибр.


    – Так, Мишаня, какой калибр, говори конкретно, влюбился ты, что ли?


    – Не знаю, влюбился или нет, но думаю, что очень может быть.


    – Значит, влюбился. Ну и отлично. Всё идёт по плану. И как там моя сестричка?


    – Да способная девчонка, триста раз повторять ничего не надо. Отвёз её в наш «Grand», показал, что там к чему, сказала, что охотно официанткой поработает, когда язык подучит. Ну а пока на кухне помогать будет. Короче, ты не переживай, тяжкого ничего на неё валить не буду.


    – Где она сейчас?


    – Мороженое кушает. Вывез её город показать. Слушай, Лёш, а шрамы откуда у неё?


    – Придёт время, захочет – сама расскажет. Но не очень там напрягает тебя?


    – Да не, ты что? Скромная, тактичная, воспитанная, умная, интересная в общении. Фигура, внешность – сам знаешь.


    – Обычная внешность, зачем эти разговоры?


    – Конечно, обычная. Ты там из-за Алины своей света белого не видишь, классных девчонок не замечаешь. Но, всё правильно, так и надо.


    – А Кристина к тебе как?


    – Нормально, как? Третий день только. Но я одно знаю: надо постоянно, но ненавязчиво быть рядом, а всё остальное сделает время.


    – Красавчик ты. Молодец. Смотри там не обижай её.


    – Ну, здрасте, нашел, кому это говорить.


    – Да знаю-знаю, брат, знаю. Ладно. Слушай, Миш, спасибо тебе большое вместе с твоими родителями. Хорошее вы дело сделали. Она бы здесь пропала просто. Не хочу всего рассказывать. Я ж говорю, захочет – сама когда-нибудь расскажет. Вы там только не выспрашивайте её, хорошо?


    – Хорошо, я понял.


    – Давай. Пока.    





    Июнь выдался по-осеннему холодным и дождливым, внося неприятный диссонанс в планы вечерних досугов. Но так продолжалось дней десять, затем погода нормализовалась, и можно было наверстывать упущенную дождливой минорностью летнюю программу. Алексей тоже с нетерпением ждал окончания непогоды, и на ближайшую субботу договорился о мероприятии, которое должно было уже, наконец, поставить точку в их с Алиной отношениях. Он видел, что она от него что-то скрывает, чем-то угнетена и расстроена, хотя и по-прежнему нежна и ласкова. От прямых вопросов уходила, переводила всё в шутку, хотя в ней при этом и наблюдалась растерянность. И вот то, что он надумал, уж никак не могло не спровоцировать её на откровенность. Лёша понимал, что идёт ва-банк, но по-другому поступить не хотел, а именно так…


    – Так, золотце ты моё ясное, – сказал он на одном из свиданий.


    – Начало многообещающее, – красиво улыбнулась Алина.


    – Ты даже не представляешь, какое. В эту субботу мы отправляемся с тобой в столицу нашей прекрасной Родины, и там тебя ждёт один большой сюрприз.


    – На этот раз уже большой, да?


    – Я бы даже сказал: очень большой.


    – Так, выдумщик, что ты опять придумал?


    – Так сюрприз же. Никаких планов, никакой работы, потому как билеты уже куплены.


    – Ага-а, это какой-то концерт, да? Надо будет просмотреть анонс по Киеву. Ну, я, как та горная вершина, всегда готова к твоим покорениям.


    – Ты за словами следи, а то альпинист твой тебя ещё неправильно поймёт.


    – Мой альпинист как раз мальчик понятливый, а также очень милый, добрый, хороший, умный, обходительный, обаятельный, привлекательный…


    – Так, всё, хватит, а то начну таять, и не говори, что ты будешь меня…


    – Не скажу. Подумаю.



    В субботу день с самого утра был по-особому солнечным, будто поддерживая решение Алексея. Он немного нервничал, ибо на кону по сути было его будущее. И вот каким он будет в этом будущем, всецело зависело от сегодняшней встречи. Вся дорога к столице прошла в неумолчных разговорах, шутках, остротах. Лёша пытался таким образом прикрыть своё беспокойство, видя постоянно перед глазами прошлые картины встреч, в которых его Алинка была задумчива, озадачена или растеряна. Сегодня ей предстояло открыть свою тайну. Из тех рамок, в которые её приготовился поставить Алексей, выпутаться было невозможно.


    Когда машина оказалась за чертой города, Алина заинтересовалась. Понятно, что это уже не концерт. А когда Лёшин «опель» въехал на территорию аэропарка, Алина перестала разговаривать, начиная догадываться не только о, так сказать, форме досуга, но и о цели этой поездки. Но в момент, когда она увидела большущий воздушный шар салатно-мандаринового цвета, её озадаченное молчание взорвалось целым фонтаном эмоций.


    – Лёшка, как я мечтала об этом! Класс, какой же он красивый. Я просто… Ты – самый лучший парень на свете. Нет, мне не верится. Я не сплю? Ущипни меня.


    – С удовольствием.


    – Лёшка, – приклеилась Алина к парню с поцелуями и объятиями.


    – Подожди-подожди, Алька, а то ещё собьем кого-то.


    Алексей заказал не только сам полёт, но и шампанское и видеосъемку. Он был счастлив, видя, как его любимая визжит от удовольствия, прижимается к нему, обнимает и говорит приятные слова. Тем не менее, всё это время он прокручивал в голове момент приземления. Хотя и его эмоции били через край, хладнокровный ум цепко держался за главное событие сегодняшнего дня.


    – Лёш, это не то, о чём я подумала? – с оживлённой растерянностью спросила девушка после того, как принесли шампанское, а глазок видеокамеры уставился на их с Лёшей счастливые лица.


    Слух Алексея мгновенно уловил приставку «не» в этом коротком предложении, и это было плохим предзнаменованием, но всё это он затеял не для того, чтобы в такой торжественный момент отступить.


    – Алин, милая, хорошая, любимая, самая лучшая моя девочка, выходи за меня!


    Девушка сразу поникла, отвернувшись. На гладком лице показались слёзы, однако Лёша сразу понял, что они не несут в себе счастье и радость. Он выставил в сторону камеры руку, как знак того, чтобы перестали снимать. Ему не хотелось говорить, спрашивать, просить, убеждать. Он просто ждал, ждал, когда Алина сама всё ему скажет. Он не выпустит её из этой корзины, пока не услышит причины. Девушка и сама поняла важность момента и, как ей ни было тяжело, пришло время признаться.


    – Лёш, – Алина сделала усилие, чтоб не заплакать сильнее, – я знала, что к этому идёт. Мне неприятно, что я поставила тебя в такое положение. Я много думала о нас с тобой и… – ей очень тяжело дались следующие слова, – я не могу стать твоей женой.


    Лёша молчал, и именно его молчание давило на Алину больше всяких слов. Сейчас для него рухнуло всё, о чем он думал и мечтал, к чему стремился.


    – Помнишь, я рассказывала тебе, что три года прожила с одним парнем? – Лёша кивнул. – Так вот, в первый же год нашей совместной жизни я забеременела. Он очень разозлился, сказал, чтобы я выбрала между ним и ребёнком. Я его очень любила, была последней глупой дурой. – Алина тяжело выдохнула. – Пошла на аборт, и удержала его… на два года. Потом он сказал: «Извини, я полюбил другую». Не знаю, как бы я пережила это без церкви. Только там и смогла успокоиться. – Руки у Алины задрожали, она уже не знала, куда их прятать. Лёша весь напрягся, ожидая концовки этой тяжелой исповеди.


    – Но это не самое страшное. Самое ужасное то, что у меня… никогда уже не будет детей, – Алина сильно закусила губы, чтоб окончательно не разрыдаться. – Я не могла тебе признаться в этом раньше. Прости.


    Это был крах, но даже в нём Лёша искал ещё надежду.


    – Алин, скажи, это… это единственная причина?
    Организаторы полётов совсем уже растерялись. У них всё было расписано, шар нужно было готовить к новому полёту, а разговор молодых людей уж слишком затянулся. Тем не менее, подмечая опытным глазом его серьёзность, они пока не решались вмешаться.


    – Лёш, я не могу тебя обречь на этот крест. Я сама должна его донести.


    – Ты любишь меня?


    – Очень сильно люблю, но…


    – Тогда я хочу пронести его вместе с тобой…




    Со свадьбой решили не откладывать, и назначили её на последнее воскресенье июля. Предсвадебные хлопоты закрутили обе семьи. Ресторан, музыка, еда, напитки, платье, квартира в подарок, свадебное путешествие – всё это взяли на себя родители Алины. Ангелина Ивановна при своей скудной зарплате многим помочь сыну не могла, но зато активно помогала сватам в организации праздника. Познакомившись с ними поближе, она оценила их отношение к сыну, взаимно потеплев к будущей невестке. Спорили по мелочам, обсуждая количество спиртного, сладкого, минеральной воды, мясных и рыбных блюд, салатов. Но все эти спорные дискуссии только поднимали настроение, сближая ещё больше пока малознакомых, но уже очень скоро близких родственников.


    Ангелина Ивановна на протяжении всего времени подготовки к свадьбе заметно меняла отношение к Алине, и не последнюю роль в этом играло влияние её родителей. Те подробные характеристики, которыми они наделяли свою дочь, иначе, как восхищение, вызвать не могли. Единственное, чего она не знала, так это причины первоначального отказа невесты, и, зная о её трепетном ожидании внуков, пока думали, как ей помягче сообщить эту нерадостную весть. Так как скрыть это до свадьбы посчитали жестокостью, и чтобы быть до конца честными, после длительных дискуссий решили предоставить эту тяжелую миссию самой Алине.


    За неделю до свадьбы Алина, наконец, решилась на эту встречу и предстоящий нелёгкий разговор. Лёша поддержал, заявив, что при любой реакции матери для него ничего не поменяется, и предложил сказать об этом вместе, но девушка пожелала сделать это сама.


    – Здравствуйте, Ангелина Ивановна, – будущая невестка тепло обняла без одной недели свекровь.


    – Привет, Аленька. Какая же ты красавица. Ты хотела сказать мне что-то важное? – не удержалась женщина приблизить роковое сообщение. Они встретились в городском парке, и по-июльски яркие цвета, уютная прохлада и резвящаяся на детской площадке детвора так не располагали к тяжелому разговору. Но Алина преодолела свой страх, и теперь была готова даже к тому, что её за эту горькую правду проклянут.


    – Ангелина Ивановна, – глубоко и решительно вздохнула девушка, – я не хочу мучить ни Вас, ни себя, поэтому скажу сразу то, ради чего Вас позвала.


    – У Вас какой-то разлад с Лёшей? – забеспокоилась женщина.


    – Нет-нет, Лёшку я очень люблю, и у нас всё хорошо. Дело в другом. Дело во мне…


    Теперь Лёшина мама напряглась каждой черточкой своего тела, она уже казалась себе готовой услышать самое страшное, однако совсем не то, что услышала.


    – Я… у меня… никогда не будет детей, – сняла Алина с себя, наконец, эту тяжкую плиту, отвернулась и приготовилась даже к пощечине.


    Ангелина Ивановна дрожащей рукой провела по лицу. Она уже слышала смех своих внуков, видела их милые лица, покупала им сладости, игрушки, одежду, гуляла с ними, купала, читала сказки и пекла пироги, водила в сад и на прогулку; ей снились их улыбающиеся личики с двумя прорезавшимися зубками, забавные штанишки, смешные косички. Она чуть не бредила этими теперь уже несбывшимися мечтами; теперь её одинокая жизнь оборачивалась такой же одинокой старостью.


    Они долго молчали. Затянувшаяся пауза давила на обоих, но никто не решался нарушить молчание. Но, видимо, мудрость здесь победила эгоизм и собственные мечты.


    – Мой сын знает?


    – Да, он всё знает.


    – Раз так, я не буду спрашивать о причине, и ему не буду препятствовать. Это его решение, а я постараюсь с этим смириться. Извини, но больше я сказать тебе ничего не могу.


    Ангелина Ивановна тяжело поднялась со скамейки и пошла по аллейке, будто постаревшая на 20 лет. Ей было о чем подумать, что принять и с чем согласиться.


    Ещё через несколько дней вся предсвадебная подготовка подошла к концу. Алина любовалась в своей комнате белоснежным платьем, туфельками, белыми клипсами и жемчужными браслетами. Девчонки пообещали ей на завтра шикарную прическу, которую пришлось до самых мельчайших подробностей прообсуждать не один день, впрочем, как и макияж, который, в свою очередь, Алина могла доверить только самой себе, тем более что равных ей в этом деликатном искусстве было очень немного.


    Лёша эмоционально жил уже будущим статусом. Всего через два дня он станет мужем, его жена – самая лучшая женщина на свете, с тестем обсуждается открытие частного такси, свадебное путешествие запланировано на Карибские острова, трехкомнатная квартира ждёт счастливых молодоженов, а дети… ну, что ж, со временем можно и из детдома взять, Богом за это воздастся.


    В субботу ранним утром у Алексея заиграл телефон. На дисплее высветился знакомый номер, вызвавший наполненную приятными воспоминаниями улыбку.


    – Да, сестрица Кристинушка, привет.


    – Здравствуй, Лёшка. Слушай, мы уже скоро вылетаем. Но тут такое дело. Я понимаю, что тебе сейчас не до этого…


    – Для тебя – всё, что угодно. Что случилось?


    – Вчера весь день маме звонила, она не отвечает.


    – Всё, я понял. Так, сейчас у нас без пятнадцати шесть, ну, через часика 2 подъеду, посмотрю, что там к чему.


    – Спасибо тебе большое. Только набери меня сразу, хорошо? 


    – Ну, конечно-конечно. Слушай, а я соскучился уже.


    – Я тоже очень соскучилась. Ну, всё, люблю тебя, целую, Мишка зовёт. Всё, давай, до связи. Мы приготовили тебе очень классный сюрприз. Всё, скоро увидимся. Пока.


    «Мишка её зовёт. Эх, ребятки-ребятки, люблю я вас. Молодцы. Глядишь, скоро и мы с Алькой на свадьбу полетим».



    Подъехав к дому Кристининой матери, Лёша ощутил сильную тревогу. «Так, это чё я так растревожился перед свадьбой? Эге-ге, козаче, так не годится. Завтра у тебя такой важный день, а ты будешь дрожать осиновым листом. Может, выпить бокальчик пивка? На завтра всё равно выветрится. Ладно, об этом ещё подумаем. А всё-таки, – рассуждал Лёшка, поднимаясь по ступенькам, – как всё круто складывается. Тёща классная, тесть классный, на Карибы летим, Алинка моя вообще…» Но тут вся его мыслительная нить резко оборвалась.


    Дверь оказалась незапертой. Узкий просвет света позволял предположить, что при входе в квартиру дверь, вероятно, просто толкнули, подумав, что она захлопнулась. Но новый прилив тревоги вызвал также и тяжелейший запах, доносящийся из квартирной утробы.


    Легко нажав на дверь и зайдя вовнутрь, Алексей одновременно с зашевелившимися на голове короткими волосами с ужасом осознал, что так может пахнуть только труп. Пройдя дальше, он оказался на пороге кухни.


    На полу у стола лежал в неестественном положении труп женщины в неряшливой одежде со страшно посиневшим лицом. За самим столом сидел большой ещё не старый мужчина в засаленной майке и неопределённого цвета шортах. Несколько бутылок водки, пива, полбуханки хлеба и тюлька – всё, что было на грязном столе. Мужчина с какой-то озлобленной жадностью жевал, отрешенно уставившись в стоящие перед носом бутылки.


    Лёша шестым чувством остро ощутил необходимость скорее покинуть эту смрадную квартиру, но не мог оторваться от ужасной, кощунственной сцены. Наконец, обладатель коротких шортов медленно обернулся, и вперился в Лёшу тупым диким взглядом. Обнажив желтые зубы, он с тихим рычанием поднялся, схватив со стола нож.


    Алексей побежал к выходу, но каким-то непонятным образом дверь закрылась и, попытавшись вновь её открыть, Лёша понял, что её заклинило. Обернувшись назад, он успел подумать: «Это конец…»



    – Срочные новости. Оперативная группа, выехавшая час назад по адресу: улица Житомирская, 24, квартира 58, обнаружила три трупа: двух мужчин и одной женщины. Соседи, вызвав полицию, сообщили о громкой ссоре. Правоохранители склоняются к версии, что все три убийства разгорелись на бытовом уровне, однако, конкретные причины пока выясняются, тем более что, как заявили эксперты, смерть женщины наступила не менее суток назад. Всех, кто может сообщить какую-либо информацию о трагедии, просим позвонить по телефону 102. К другим темам…


    Дальше Алина, сидя в парикмахерской, ничего осознать уже не могла. Она не знала ни куда отправился Алексей, ни этого адреса, однако нож, зашедший ей в тело, едва нанёс бы ей большую боль.


    Кристина с Мишкой узнали обо всём в такси, когда до Лёшиного дома оставалось всего ничего. Но они не сразу осознали, что живым они его уже не увидят, что вместо свадьбы приехали на похороны.


    Отец Миши с сыном и Кристиной не полетел, а отправился с супругой на «восьмой ауди», которую вёз племяннику в качестве свадебного подарка. На границе при осмотре документов у него зазвонил телефон, и даже суровые таможенники при виде его изменившегося лица прекратили придирчивые вопросы.


    Отправившись к несостоявшейся свекрови, Алина увидела её уже полностью седой…




    Прошло время.


    Алина также работала в той парикмахерской, из окна которой когда-то увидела такое любимое, никак спустя годы не хотящее забываться лицо. Она вспоминала, как Лёшка кружил её на катке, как они летали на воздушном шаре, целовались на скамейках, какой он был ласков, заботлив и обходителен. Она до сих пор хранила несколько засохших лепестков из того безумного букета, каждое его смс-послание, каждый его взгляд, каждое прикосновение. Её сердце всецело было заполнено им даже спустя столько времени.


    Заваривая себе в той маленькой комнатке, где она впервые услышала его голос, кофе, Алина часто перебирала набор профессиональных ножниц, которые Алексей подарил ей на день рожденья. Ножниц было пять, и на каждых из них была своя гравировка:


«Самой лучшей девочке на свете»


«Лучшему парикмахеру во Вселенной»


«Ты – лучшая»


«Я всегда рядом…»


    И, наконец, пятую было видеть тяжелее всего. Она была, пожалуй, самой обыкновенной, но от этого, видимо, и самой памятной:


«Алинке от Лёшки».



    Алина часто плакала, глядя в это окно. Не раз её безупречный макияж обезображивался горечью пудовых воспоминаний. Она не мигая смотрела на бесцветный пейзаж за окном, на снующих прохожих, улыбчивые, грустные, суетные – разные – лица, пытаясь разглядеть среди них никак не уходящее из памяти такое дорогое, любимое лицо…


    К О Н Е Ц