6. Шекспир. Завещание

                Начало на http://proza.ru/2021/08/31/583

                Часть 6.

                ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ И ПОСМЕРТНАЯ СЛАВА. 

                Ты погрусти, когда умрёт поэт,
                Покуда звон ближайшей из церквей
                Не возвестит, что этот низкий свет
                Я променял на низший мир червей.

                Уильям Шекспир. Сонет 71
                Перевод С.Маршака

       Никак не могу я окончить полемику с ниспровергателями Шекспира… Набираю воздуха в лёгкие для ответа…
      
     Ах, вы снова бросаетесь в бой и цитируете  «Завещание Шекспира»,  свидетельствующее якобы о том, как ограничен был его ум, как  далёк от творчества!

     Вы даже ссылаетесь на Сэмюэла Клеменса, писавшего под псевдонимом Марк Твен. Что же сказал  американский писатель, родившийся через 271 год после рождения нашего героя?
       Что это завещание -  «последняя воля скряги и скопидома без тени таланта и духовности»?  Да, так и сказал: это «завещание настоящего дельца, а не поэта»! Жёстко, однако!
 
     Или он  хотел, чтобы нотариус официальную  бумагу написал в форме сонета? Весьма странно для умного человека!
 
   Нашла в интернете это произведение под заголовком «Умер ли Шейкспир?»   Блестящая сатира, щедро  сдобренная язвительной иронией!

   Читала и вздыхала с недоумением. Хотя… сто лет назад ещё не были известны многие факты.  Лишь этим решусь извинить  измышления и домыслы известного писателя о том, что родители Шекспира – неграмотные крестьяне, что была ещё одна невеста Уильяма  - Энн Уэйли… Или что в «пустые» семь лет с ним не происходило НИЧЕГО… Абсурд!
 
    А с каким апломбом утверждается: «Знаем и можем доказать: Шекспир не написал ни единой пьесы»! Ну что тут сказать?!  Развожу руками. Но, постойте!
 
  Разве что вспомнить ещё одно завещание. Например, поэта и писателя  Александра Бестужева-Марлинского.
 
1837 года, июня 7-го.
Против мыса Адлера, на фрегате "Анна".
Если меня убьют, прошу все здесь найденное имеющееся платье отдать денщику моему Алексею Шарапову. Бумаги же и прочие вещи небольшого объема отослать брату моему Павлу в Петербург. Денег в моем портфеле около 450 р.; до 500 осталось с вещами в Кутаисе у подпоручика Кирилова. Прочие вещи в квартире Потоцкого в Тифлисе. Прошу благословения у матери, целую родных, всем добрым людям привет русского человека.
Александр Бестужев.
Впервые напечатано в "Отечественных записках", 1860, № 7
 
   Кроме последнего предложения, в котором предчувствие о неминуемой гибели, все распоряжения лишены какой-либо поэзии: это скупое перечисление вещей и денег. А ведь он не был ни дельцом, ни ростовщиком… Прославился как один из самых романтических писателей своего поколения.
 
     Не стала я дочитывать до конца опус Марка Твена.

     Вернусь лучше к мастеру Шекспиру.

Постараюсь разбить в пух и прах  мнение досужих буквоедов о Завещании Шекспира.
 
      В начале 1616 года  Уильям вызвал нотариуса Фрэнсиса Коллинза, чтобы  выразить свою последнюю волю: распорядиться состоянием и имуществом.

     Написанный в тот день документ был обнаружен в архивах Стратфорда лишь через 131 год. Ох, как же разочаровал он поклонников Шекспира!

      А мы с вами тем временем на машине времени, услужливо предложенной интернетом, можем перенестись на четыре века назад.

…Семнадцатый век от Рождества Христова.

Британский городок Стратфорд, что на реке Эйвон…

Красивый каменный дом, самый  большой в округе …

 Комната Уильяма Шекспира. Тусклый туманный свет  струится из окна, освещая широкую постель под балдахином.

       На высоких подушках белеет  одутловатое лицо. Я видела его на памятнике надгробия.

      На выпуклом лбу морщины, но по-прежнему аккуратно подстрижены бородка и усы.  В глазах – страдание. Поверх  одеяла руки болезненно беспокойны.
 
   Подняв глаза, Уильям с надеждой смотрит на друзей, умостившихся на лавке, на старого Фрэнсиса, сидящего за конторкой тёмного дерева. Скользит гусиное перо по плотному листу, одна за другой ложатся строки:

                ЗАВЕЩАНИЕ.

      «Во имя Господа, аминь.
Я, УИЛЬЯМ Шекспир из Стратфорда-на-Эйвоне, в графстве Уорик, джентльмен, в совершенном здравии и полной памяти (слава Всевышнему!), привожу в порядок дела и выражаю мою последнюю волю и мое завещание таким образом и в следующей форме: во-первых, передаю мою душу в руки Божии, моего Творца, надеясь и твердо уповая, что буду приобщен к жизни вечной единственно за заслуги Иисуса Христа, моего Спасителя; и предаю мое тело земле, из которой оно создано…»

     Еле слышен хрипловатый голос. Вздыхают, соболезнуя страданиям, свидетели. Без них – никак: нотариус строг во всех пунктах.

    Но как распорядиться по справедливости, чтобы не обидеть ни родных, ни друзей?  Быстрокрылая птица, жизнь, не улетай!  Не торопи мгновения… Но нет, вновь удушье стискивает горло…
   
     Распоряжения, распоряжения… о чём же более всего  беспокоился умирающий мастер Шекспир?  О ком болело сердце?

   После традиционного вступления самые первые слова – о младшей дочери.  Ах, Джудит! Более других о ней скорбела душа… Неудачное замужество, отлучение от церкви…
     Пришлось изменить прежнее  «Завещание»!  Не хотел отец, чтобы её муж, пьяница и бабник,  растранжирил то, что заработано  для семьи. Если бы она вырастила сыновей... Но, увы, все её три мальчика умерли.

    В Последней воле Шекспира ясно видна его скрупулёзная  забота о тех, кто рядом с ним. Он поступает рассудительно и мудро: чтобы споры или дрязги после его смерти не рассорили кого-то из родных, берёт всю ответственность на себя, долго и нудно перечисляя, что из его собственности к кому перейдёт. Да, в этом нет поэзии, но зато есть реальные жизненные хлопоты.

    Вы смеётесь, что жене он завещал лишь супружеское просторное ложе. Но постаревшая жена и так получала треть имущества. Могла бы она справиться с большим хозяйством?  Увы, вряд ли. А забота о ней - на плечах  старшей дочери Сюзанны и её мужа, доктора Холла. Им он отписал бОльшую долю.
 
    Не забыл сестру Джоанну Харт и её трёх сыновей.

     На язвительные упрёки господина Твена разъясняю: книги и рукописи тогда  вообще не вносили в завещания. Великий философ Фрэнсис Бэкон и пятый граф Рэтленд тоже не упомянули их, хотя уж у них-то библиотеки точно были – и немалые!

     Кстати, почему никто из оппонентов не удосужился упомянуть, что доктор Холл в описи к своему собственному завещанию указал-таки «кабинет с книгами», а его дочь Элизабет, внучка Уильяма, «увезла с собой из Стратфорда много бумаг своего деда». 
 
   Значит, всё-таки были и книги, и бумаги, возможно и рукописи, но находились они в семье Сюзанны. К сожалению, что с ними стало, неизвестно… 

    Строгий пуританин, доктор Холл считал театр греховным зрелищем. Можно предположить даже самое страшное: он мог сжечь рукописи.

     Вспомните друзей Байрона: после его смерти они безжалостно сожгли мемуары поэта (два тома!), посчитав содержание уж слишком скандальным.

     Возмущение противников Шекспира вызывает корявая подпись под последним листом «Завещания». Ясно, что она сделана рукой тяжело больного человека.
    
   Придирки, придирки… 

    А я обратила внимание на другие распоряжения:
- «моему крестнику Уильяму Уокеру — двадцать шиллингов золотом»,
- «Томасу Комбу - мою шпагу»,
- «для раздачи бедным — 10 фунтов стерлингов».

     Не забыл он и верных друзей:
«…и каждому из моих товарищей — Джону Хемингу, Ричарду Бёрбеджу и Генри Конделу — двадцать шесть шиллингов восемь пенсов для покупки памятных перстней». Такова была традиция - носить кольцо в память об умершем друге.

      Джон Хеминг , Генри Конделл и Ричард Бёрбедж – актеры, коллеги по театру. У каждого из них был сын по имени Уильям – не в память ли о друге? Я верю: да!

     Ау, - кричу я в вечность,  - где вы, мифические, сказочные претенденты! Кто в вашу память назвал вашим именем своих сыновей?!

      Да, не было в жизни реального Шекспира из Стратфорда ярких событий, которые заставили бы запомнить Уильяма, как некоторых его собратьев по перу. Ну, не было!

    Он не скандалил, не дрался, как Бен Джонсон, убивший на дуэли коллегу-актёра.
    Не увлекался политикой, как Эдмунд Спенсер, чтобы умереть без куска хлеба.
    Не был полицейским агентом и его не зарезали в таверне, как Марло.
    Не сидел в тюрьме, как Томас Кид.
    Не пьянствовал в кабаках, проклиная  театр, как Роберт Грин. 
    И вообще не дружил с любителями острых ощущений.
 
   С другой стороны, он никогда не льстил, не воспевал королев и монархов,  заискивая перед королевским двором, как Джон Флетчер и Фрэнсис Бомонт.

   Жил скромно.
    - А поэмы и сонеты? – спросите вы.
Отвечу: они посвящены покровителю и другу, но в этом посвящении не лесть – уважение.

      Он просто жил – и театр был его главной любовью!
 
   Все поэты – пророки. Каким-то непонятным нам, обычным людям, чувством они предвидят грядущее. Дерзну предположить, что в 64-м сонете  Шекспир, говоря  о хрупком счастье, которым он владел, имеет в виду ТЕАТР!
Причём, предпочитаю перевод не С.Маршака, а Игнатия Ивановского.

                Когда я вижу, как сметает Время
                Все то, чему пришла пора истлеть,
                Как башни валит в прах столетий бремя
                И гнев свергает монументов медь.

                Когда я вижу, как вступают в спор
                Голодный океан и берега,
                Утратам тягостным наперекор
                Трофеи забирая у врага,

                Когда я вижу странный ход вещей,
                Неизлечимо портящий страну,
                Все говорит, что и любви моей
                Не сдобровать у Времени в плену.

                Мысль эта - смерть, и больно повторять,
                Что я владею, чтобы потерять.

      Но я опять отвлеклась, извините.
 
     «Последняя воля и посмертная слава» - название этой части. Последней волей мастера, как, надеюсь, я убедила вас, была забота не о себе – о родных и друзьях.

      А вот посмертная слава… она нашла великого поэта и драматурга не сразу. К несчастью, Ричард Бёрбедж  через три года умер, а вот Хеминг и Конделл, несомненно, совершили истинный подвиг во имя дружбы : они нашли, разыскали, выкупили, собрали воедино все пьесы  Шекспира. И в 1623 году опубликовали их!

     Представьте, легко ли это было, ибо к тому времени всего лишь половина из них была напечатана?! А в пиратских копиях надо было, тщательно проверив,  исправлять исковерканные диалоги и монологи. Им помогала (в финансовом плане особенно) прекрасная женщина, поэтесса, графиня Мэри Пембрук.

      В предисловии к фолио Хеминг и Конделл написали: «Мы не стремились ни к личной выгоде, ни к славе, а лишь желали сохранить память столь достойного друга и товарища на жизненном пути, каким был наш Шекспир».

    Обратите внимание на слова: "не стремились ни к личной выгода, ни к славе!"
    Разве это не подвиг?!

    Напечатан в фолио и сонет Хью Холланда «На стихи и жизнь знаменитого сценического поэта МАСТЕРА УИЛЬЯМА ШЕКСПИРА». Его завершает провидческое двустишие, которым я подведу итог своего исследования:

Пусть жизнь его свой завершила срок,
Бессмертие — удел великих строк.

     БЕССМЕРТИЕ - это и есть посмертная слава Уильяма Шекспира из Стратфорда.

                *************
 
P.S. На нашем сайте замечательно талантливые авторы: и переводчики шекспировских сонетов, и  исследователи его жизни.
 
    Зайдите на страницу Алексея Аксельрода. http://proza.ru/2008/11/28/295

    В статье «Загадка внутри головоломки, окутанной тайной» его мнение о Шекспире однозначно:
     «Уиллу помогают отцовские гены: предпринимательская энергия, контактность, обаяние, остроумие, сметливость, жизнелюбие, дружелюбие и трудолюбие, расчетливость, осмотрительность и обходительность, жажда самоутверждения и многие другие качества, включая железную веру в себя, свое призвание, свою звезду».

   И я рада, что не одна так думаю!
              *******************

    В моей библиотеке бережно храню я книгу, изданную шестьдесят лет назад (в 1964 году).

    Александр Аникст "Шекспир" (Из серии ЖЗЛ). С её страниц пришёл ко мне в гости  гений эпохи Возрождения. Пришёл - и остался на всю жизнь. Рядом с Пушкиным, который оставил о нём слова неподдельного восхищения:

   "Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти,  такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные характеры".(В сборнике "Пушкин-критик",1950г.)

    В эпилоге другой замечательной книги - "Шекспир и его мир" (Москва, "Радуга",1986), которую я тоже очень люблю, Фрэнк Холлидей пишет:

     "Шекспир вдвойне творец, поскольку оставил нам не только поэзию, но и ещё целый мир людей.

     Нет другого писателя, который вывел бы такое разнообразие лиц - ничтожных и державных, сумрачных и весёлых, комических и трагических, благородных и низких...

      Удивительно, что все они - просто слова в пьесах, и ещё удивительнее:  сами эти слова - поэзия, что делает героев живыми. Живой поэзией...
 
    Шекспир растворяется в своих героях и почти не показывается нам, но пьесы оживлены его духом, и мы читаем их для того, чтобы побыть в обществе Шекспира-человека

     Мы приобщаемся к его трагическому мироощущению и прозорливо доброй мудрости, разделяем его весёлый нрав и остроумие, ибо он идеал нормального человека...

     Мы читаем Шекспира потому, что такого человека каждый хотел бы назвать своим другом".

   И лучше не скажешь!