Взгляд из окна. Часть 2

    Сбросив с себя груз воспоминаний, Алексей отправился на свидание.


    – В такси работаешь? – ответила Алина вопросом на Лёшино приветствие.


    – Тебя смущает? – уловил он переход на «ты».


    – Совсем не смущает. Но ведь надо же хоть что-то узнать о человеке перед тем, как отправится с ним в железнодорожное турне.


    «Ко всему ещё и неглупа. Ну, хоть какой-то недостаток есть у неё? Ах, да, остра на язычок, но совсем чуть-чуть, так даже интересней».


    – Едем на вокзал? – спросил Алексей после того, как Алина села на пассажирское сиденье, а его обоняние попало в густой туман сумасшедшего аромата духов. «Боже, что за девушку ты мне послал?! Ничего выдающегося вроде не сделал. Ох, да, как там мамка говорила: «Крепко её держи?» Так и будет. Так оно и будет». – Не боишься? – бросил Лёша уверенный взгляд на «ароматную фею», вдавливая педаль газа почти до упора.


    – Детский вопрос, – спокойно ответила уже не знакомая, но вроде ещё не девушка. 


    – Почему?


    – Ещё один.


    «Да, а её действительно не подведёшь под одну гребёнку. Уверенно себя ведёт. Достойно. Молодец».


    – Попробую продолжить: «Если бы боялась, ни за что бы не пришла. Да и постоять за себя могу, так что предупреждаю!» Ну как, угадал?


    – Примерно. Видно, что опыт есть.


    – Это хорошо?


    – Посмотрим.


    – Чего немногословная такая?


    – А куда спешить? Кстати, электричка куда нас везёт?


    – Да в тот же Казатин. Просто не люблю эти стандарты: цветы, кафе, конфеты, вино, кофе. Сколько можно?!


    – Значит, опыт большой.


    – А ты прям, как роза, – очень красивая, и очень колючая, – припарковал Лёша машину у многоэтажки напротив вокзала. – Ну, с этим разберёмся ещё. Пойдём?


    Купив билеты, направились в зал ожидания. С трудом выбрав чистые места, присели на краешек, и тут Лёша заметил, какое пристальное внимание приковала к себе Алина. Она не была настолько броско одета, но её без преувеличения совершенная красота и присущее подобным женщинам умение держаться буквально электризовало, тем более что вокзальная публика, мягко говоря, не была избалована лицезрением подобных красоток.


    – Слушай, Алин, а ты как относишься к такому вниманию? – указал Алексей на раззявленные рты вокзальных завсегдатаев.


    – По-философски.


    – То есть, спокойно, да? Слушай, я тебя удивляюсь. Где ты росла вообще? Как тебя воспитывали? Такая красивая, стильная, но при этом умная, сдержанная и задумчивая. Как это в тебе сочетается, не могу понять?


    – Давай выйдем отсюда, а то действительно публика здесь…


    – Подожди, если хочешь, можем не ехать в этот Казатин, – бурно предложил Алексей, направляясь вместе с девушкой к выходу.


    – Да нет, почему, поедем. Подождём на перроне, – накинула Алина капюшон на красиво уложенные длинные волосы.


    – Смотри не замёрзни, – слукавил Алексей.


    – Только не говори, что ты меня согреешь.


    – Чтоб ты опять напомнила мне о глупости?


    – О детскости, Лёша, о детскости, – выразительно повела роскошными шнурками бровей неприступная девушка. – Давай сразу договоримся.


    – Я понял, Алин, – поднял Алексей вверх руки. – Можешь быть спокойна. Чем занималась сегодня?


    – Читала «Караван».


    – А «Караван» – это…


    – …женский журнал. Ты не любитель?


    – Женских журналов??? – последовала ещё одна бурная реакция.


    – Нет, читать.


    – Вообще-то нет, но вижу, придётся. И что там о нас, в смысле, о мужчинах, пишут?


    – Этот журнал не по мужчинам специализируется, а по историям, биографиям известных людей. Про Лив Тайлер мне понравилось.


    – Это актриса американская, правильно?


    – Да, дочь Стива Тайлера – солиста Aerosmith и топ-модели. Помнишь песню Crazy?


    – Там ещё две девчонки в клипе на каком-то кабриолете, да?


    – Да-да, так одна из них – его дочь. 


    – Круто, надо будет пересмотреть.


    – Меня удивило, что при таких родителях, а у матери был титул «Муза рок-музыкантов», она росла очень скромной и совершенно неизбалованной. На презентации этого клипа вообще потеряла сознание, так смущалась. Единственное, что курила, и то со временем бросила, а так даже девственность к восемнадцати годам сохранила. Вот бывает же так. Родители гуляют по-черному, и вдруг… такой вот нежный цветок. Трое детей у неё, она очень дорожит семьёй, сохранила тесные отношения с отцом, и статья закончилась… счас я вспомню… «для неё главным подтверждением успеха в жизни всегда были не роли и награды в кино, а благополучие семьи. И она будет беречь его, как зеницу ока».


    – Ну, если ты запомнила эту фразу, значит, она тебе близка? Тоже хочешь семью, детей?


    – Хочу, но… О, вот и наша электричка.


    На пути к маленькому районному центру Алина поведала Лёше также историю Славы Фроловой и Алека Болдуина. О себе не рассказывала ничего, но Алексей не давил, всё ещё было впереди.


    – Давно в Казатине была? – спросил Лёша на перроне, рассматривая бело-желтый фасад здания вокзала.


    – Даже не помню. А ты?


    – Да вроде как второй раз за последнее время.


    – Ого, значит, я не первая, кто испытывает на себе плюсы нестандартного свидания?


    «Вот дурак. Возьми скажи, что первая, так нет».


    – Главное, что последняя, – бодро парировал парень.


    – А ты заметно посмелел, – посмотрела Алина оценивающе Лёше в глаза. – В парикмахерской таким не был.


    – Как там в твоих журналах пишется: что нас не убивает – делает сильнее, правильно? – Лёша попытался щегольнуть меткой фразой, однако получил мощный контрудар.


    – Смелость за счёт слабости других – это трусость.


    – Я смотрю, к свиданию с тобой надо в библиотеке готовиться?


    – Это слова из фильма. «Крошка на миллион долларов» смотрел?


    – Смотрел-смотрел, (только не запомнил), – хотел добавить Лёша, но вовремя спохватился. – Ладно, пойдём, тут есть кафешка неплохая.


    – И как разведка тогда прошла? – слегка прищурилась Алина, сдерживая широкую улыбку.


    – Да ты та ещё штучка, слушай! Я ещё тогда понял, что тебе лучше на язычок не попадаться. Точно, что колючая, хоть и роза.


    – А как же моё чувство юмора? Не я же себе пять баллов поставила.


    – О, нет, тут не только юмор, есть и кое-что другое.


    – Понимаю, о чём ты, но не обольщайся.


    – Не буду, ПОКА не буду, – бросил Алексей, впервые за всё время беря Алину за руку, которую она, в свою очередь, не отдернула.


    «Хороший знак. Отличный знак! Нет, что ни говори, а девушка…» – нужное завершение его мысль так и не нарисовала.


    Кафешка оказалась довольно захудалой, даже слово «посредственная» было к ней вряд ли применимо. Грязные столики, скудный антураж, дешевая мебель, мрачные официантки. При первом же взгляде на них Алина подумала, что они здесь проданы в рабство.


    – Что будете? – глухо выплыло из-под мрачных бровей.


    То, что девушка, озвучившая этот узко-ёмкий вопрос, была так же знакома с правилами макияжа, как борец сумо с элементами румбы, – ещё полбеды; то, что её ногти в сюрреалистичном стиле были покрыты наполовину лаком – с одной стороны, – и (ну, уж простите) грязью – с другой, – четверть беды. Главным было само выражение этого далёкого от приветливости лица. Вся убийственная мощь этой хмурой лицевой маски давала основания предположить, что, так сказать, по ту её сторону читается в эти секунды заговор на проклятие.


    – Пицца есть у Вас? – как-то нехотя переспросил Алексей.


    – Нет-нет, мне чай, обычный черный чай, я не голодна, – поспешила Алина сделать заказ, хоть и не отказалась бы от горячей пиццы с аппетитными кусочками курочки. Просто она живописно представила, какое ВЕЛИКОЛЕПНОЕ блюдо можно приготовить с помощью таких вот ВОЛШЕБНЫХ перстов.


    – Алин, ну, чего ты?


    – Всё нормально, Лёш. Чая будет достаточно.


    – Пфф, – фыркнула официантка, мол, дома себе чай пей.


    «Не, реального я маху дал. Нашел, куда пригласить такую девушку. Ничего, в следующий раз придумаю что-нибудь пооригинальнее».


    – Мне тоже чай.


    – Какой?


    – Чёрный, с лимоном и сахаром.


    Ещё раз фыркнув, и больше, чем следовало, закачав головой, обладательница волшебных перстов поспешила исчезнуть.


    – Извини, в следующий раз исправлюсь.


    – Нормально. Зато нестандартно, - улыбнулась Алина. - У них, наверно, зарплата не самая высокая, поэтому и вид соответственный, и настроение, хотя, с другой стороны, девушка никогда не должна забывать о своём внешнем виде, а культура общения – это вообще стандарт для всех.


    – Признайся честно: голодна? – Лёша так пристально посмотрел Алине в глаза, что соврать было никак нельзя.


    – Я стараюсь не есть так поздно, – оправдательным тоном заявила порядочно проголодавшаяся девушка.


    – Я понял. Пойдём! – резко поднялся Алексей, беря Алину за руку. – Мы отменяем заказ, – подошел он с ней к официантке.


    – Что значит отменяем? Это что тебе… – запнулась официантка в поиске нужного сравнения.


    – Не пропадёт. Всего хорошего!


    – Ну, ты даёшь! – выпалила Алина уже на улице вслед за полетевшим в спину ругательством. – С тобой, смотрю, не соскучишься.


    – Зато…


    – …нестандартно. Вижу, это твоё боевое кредо. Что ж, придётся готовить себя к разным неожиданностям.


    – Как бы ни готовила, а я уж постараюсь тебя удивить.


    – А сейчас мы куда? – напряглась Алина, видя, что Лёша ведёт её к стоянке такси.


    – Сейчас узнаешь… Здорово, дружище.


    – Здорово. Куда едем? – тут же занял таксист стартовую позицию.


    – Слушай, где у вас тут приличное заведение?


    – В смысле, переночевать?


    – Для начала поужинать, – улыбнулся Лёша.


    – Садитесь, тут недалеко. Дорого не возьму.


    Следующее заведение до уровня ресторана хоть и не дотягивало, но вполне оправдывало свой статус «приличного»: от мебели до внешнего вида служащих. Затейливый декор, приятная музыка, улыбчивый персонал и аппетитные запахи сразу подняли настроение.


    – Да, а здесь ничего. На таком контрасте с предыдущей кафешкой сразу приходит в голову слоган одного австрийского отеля: «Доступно всё, кроме скуки». Но там, конечно, эти слова воспринимаются с особой ироничной остротой.


    – Была в Австрии?


    – Мечтаю.


    – О чем ещё мечтаешь?


    – Об аромате цветущих апельсинов, соленого моря и восточных сладостей.


    – Так ты ещё и сладкоежка?!


    – Немножко. Позволяю себя побаловать иногда.


    – Позволяешь себя побаловать? – будто на печатной машинке, отстучал Алексей каждое слово.


    – Но ведь ты же тоже не один в разведку ходишь?


    – С тобой не поспоришь. Я учту. И всё-таки как же приятно на тебя смотреть.


    Принесли заказ, и Алексей с неземным удовольствием наблюдал за Алининой манерой кушать. Складывалось впечатление, что она закончила Высшую школу этикета. Лёша привык насыщаться второпях, и до сих пор путал, в какой руке нужно держать нож, но при виде своей прекрасной визави волей-неволей приходилось не торопиться.


    – Алин, а ты что, училась где-то красивым манерам?


    – Нет, – улыбнулась девушка, отложив нож и вилку в сторону, – но я оценила тебя, как мастера…


    – Так-так-так, мне уже интересно.


    – Как мастера ненавязчивого комплимента.


    – О! – разулыбался Лёша довольным ребёнком. Было от чего задвигать ногами от удовольствия. – Принимается. Что ещё?


    – Хорошего понемножку.


    – Вот так всегда. Только настроишься…


    – Слышал выражение: торопись, но медленно?


    – Так, всё, берусь за книги. О себе что расскажешь? – резче, чем следовало, прозвучал вопрос.


    – Братишка младшенький у меня, одиннадцать лет, Кирюшка.


    – Так ласкательно называешь.


    – Люблю его очень. Родился он неожиданно, когда мне было уже четырнадцать.


    – Стало быть…


    – Да-да-да, двадцать пять годочков уже. Так вот представь, тут подросток такой неспокойный опасного возраста, и вдруг ребёночек маленький.


    – Ты кушай, кушай, – весело жестикулировал Алексей, замечая, как на его спутницу поглядывают из-за соседних столиков. – Но я не представляю тебя неспокойной.


    – О, нервную систему расшатала родителям в своё время капитально. Дискотеки, пирсинг, тату. До сих пор жалею об этих «метках дьявола».


    – И где тату у тебя?


    – Там.


    – Покажешь?


    – Когда подрастёшь.


    – Ты смотри, такая скромница была, и  тут на тебе.


    – И что на тебе? Даже не думай об этом. Сразу предупреждаю. Не нравится – можем хоть сейчас распрощаться.


    – Вот смотрю, щечки немного покраснели, и ты ещё прекрасней. Дождусь ли я увидеть, какая ты во гневе, а? Сколько бы я дал за это. Ну, ладно, хоть вкусно тебе?


    – Да, всё очень вкусно. Спасибо тебе. Хороший ты парень.


    – Только вот этого не надо, а то обычно заканчивают так: «…но мне нужен другой».


    – Да нет, хороший ты в другом смысле.


    – И в каком таком другом?


    – Ты понял.


    Немного помолчали.


    – Работа твоя нравится тебе?


    – Да я не работаю в такси, я отдыхаю.


    – Значит, всё нормально. Это как у Дейла Карнеги есть история об одном человеке, который утверждал, что ни дня не работал в своей жизни, потому что его работа – это его хобби. Так, собственно, и говорят психологи, что лучшая работа – это высокооплачиваемое хобби.


    – Да, хоть работа и не приносит мне сказочные барыши, но то, что, когда я сажусь за руль, то получаю суперудовольствие, – это факт.


    – Рада за тебя. Это на редкость. Покатаешь?


    – Даже не вопрос. И уже знаю, куда поедем. Только сейчас не скажу.


    Алина мило улыбнулась, но как-то грустно. Алексей всё никак не мог её раскусить. «Вроде и симпатичен ей, – думал он, – но что-то она скрывает, определённо что-то скрывает». Что ж, душа, как говорится, не кормёжка – сразу на стол не выложишь. Приходится ждать.   


    – А ты, кроме журналов, читаешь что-то?


    – Психологию люблю.


    – Модно сейчас стало психологией заниматься, да?


    – Книг хороших много появилось. А вообще, если обращаться к происхождению этого слова, то психология – это ведь наука о душе, потому она и должна изучать душу, а именно учить борьбе с душевными недостатками, а точнее – с грехами. Один американский психолог ознакомился с трудами Исаака Сирина (святой такой был в седьмом веке), и заявил, что это величайший психолог всех времён. А нынешняя психология – она ведь далека от этого. Как затащить в постель, соблазнить, покорить? – как воспитать, наказать, поощрять ребёнка? – как добиться успеха, сделать деньги, быть своим в любом обществе? – как читать человека, словно книгу (вспоминая Карнеги)? То есть, всё, что угодно, только не о грехе. Обрати внимание, эта тема вообще обходится стороной, будто никакого греха не существует в принципе. Да что там греха? Бога как будто нет.


    Алина не хотела на первом же свидании афишировать свою веру, но, во-первых, сам разговор спровоцировал на откровенность; а во-вторых, уж очень приятен ей был Лёша, потому обсуждение такого важного вопроса не хотелось откладывать. Собственно, вера и чистота отношений были теми краеугольными камнями, которые Алина не смогла бы выбросить даже при желании.


    – Я вот слушаю тебя. Сколько у тебя ещё секретов? При такой внешности – такие рассуждения, вера. Вообще какой-то ты просто уникальный бриллиант. Да тебя надо беречь, как зеницу ока. Не, реально, я даже не представлял, что существуют ещё такие девушки. А как ты к вере пришла? Ты православная?


    – Да, православная. А воцерковилась, как обычно это бывает, из-за… – Алина тяжело вздохнула, – из-за сложных жизненных обстоятельств. Но об этом я не хочу говорить, – совсем помрачнела девушка. – А вообще, ты знаешь, столько грязи кругом, а церковь, особенно вечерние службы, – это просто, как сказали в своё время послы князя Владимира, когда побывали в храме святой Софии в Константинополе: «Не знаем, княже, на земле побывали, или на небе». Особенно люблю, когда шестопсалмие читают (такие молитвы специальные). Выключается свет, тушатся свечи (горят только лампады), и в этом таинственном полумраке – громкий бас дьякона. Это что-то неимоверное. И когда вот ходишь на такие службы, читаешь святых отцов, то все эти звёздные истории, да и не только звёздные, достаточно включить телевизор, показывают, насколько серьезно мир сошел с ума. В «Караванах» есть довольно интересные биографии, но в целом всё повторяется: непрекращающиеся гулянки, скандалы, сказочные путешествия в лучшие уголки мира, наркотики, много денег и много секса. И в таком вот замкнутом круге живут те, на кого по определению следует ориентироваться и брать пример. Когда читала про Рианну – певица такая, может, знаешь, – такое впечатление, что в человеке сидит бес, и не один, да так, наверно, на самом деле и есть. Как можно жить в такой дикой душевной пустоте, это… это очень тяжело.


    – Зачем же ты об этом читаешь?


    – Да в последнее время читаю всё меньше, больше перечитываю старые журналы, новые с полгода не покупала. Ну а ты чем живешь? Тоже, наверное, много историй выслушиваешь от клиентов?


    – Как раз сегодня подвозил старика одного, бывший военный, дочь у него, трое внуков. Зять, я так понял, чуть не олигарх. А он постоянно ездит к ним нянчить внуков. Я как-то тоже не понял, почему при таких деньгах не нанять какую-то гувернантку, или как оно там правильно называется? Одним словом, дети эти, кроме деда, никому не нужны. Зять постоянно в делах, дочка по морям разъезжает да по салонам, приезжает поздно. А детки, дед говорит, печальными растут. Зачем, говорит, рожали?


    – Да, действительно, с детьми сейчас сложно, в том смысле, что они мало, кому нужны. Как говорил один священник: одного родят – и изуродуют. Либо любят до контроля каждого движения, а потом удивляются, почему ребёнок такой несамостоятельный и непослушный; либо откровенно ненавидят, и потом опять же негодуют от отсутствия элементарного уважения.


    – Ты, наверное, хочешь детей, правда?


    То ли этот вопрос застал Алину врасплох, то ли это была для неё больная тема, но Лёша заметил, как девушка буквально вся напряглась и даже подняла руку, как бы пытаясь отгородиться от него.


    «Что бы это значило? Личная трагедия какая-то, что ли? Опять же, ведь не просто так в церковь начала ходить».


    – Да, хотела бы детей, – с холодной отстраненностью произнесла девушка, и тут же перевела разговор. – А родители твои чем занимаются?


    – Мамка на швейной работает, а папа погиб… при исполнении.


    – Ой, прости, а где он работал?


    – Служил в милиции. Застрелили его во время преследования бандюка одного. Редкая ситуация для нашего города, да? Но вот в этой редкой ситуации оказался именно мой папа. Посмертный орден, пышные похороны, искренние соболезнования, а человек остался только в воспоминаниях и на фотографиях. –     Алина опустила глаза, тщетно пытаясь найти сочувствующие слова. – А у тебя есть родители?


    – Да, бизнес у них небольшой. Так, несколько точек на рынке, одежда, обувь. Лёш, я отойду на минутку, и поедем, хорошо?


    – Да, конечно, ми… – Алексей хотел сказать: милая, но как-то не решился. – Хорошо, Алин, как скажешь.


***
    Алексей и Алина начали встречаться.


    Лёша оказался очень обходительным и ненавязчивым, ну а Алина, помимо красоты и стильности, привлекала умом и душевной глубиной. И всё это было настолько немыслимым сочетанием, что Лёша буквально светился от счастья. Теперь он таксовал больше прежнего, хотя и до встречи с Алиной не делал себе особых поблажек. Но с такой принцессой рядом требовалось прилично зарабатывать, чтобы чувствовать себя если не принцем, то, по крайней мере, рыцарем сердца. Обозримой мечтой – точнее, твердой целью, – на лето было слетать с Алиной на Шарм-эль-Шейх. Она уже была на этом популярном нынче египетском курорте, ей очень понравилось, и Лёша решил отправиться туда вместе с ней. Единственное, что его смущало, это интимный вопрос. То, что на первом же свидании она так категорично означила свою позицию, Лёша посчитал обычной женской уловкой по классику: «Женщину любят тем больше, чем дольше её хотят». Сначала своей мнимой неприступностью она тебя возбуждает, а затем плавно уступает. Но это касалось обычной и стандартной, Алина же показала себя подчеркнуто нестандартной во всех отношениях. Следующие свидания показали, что вопрос постели – её принципиальная позиция, и она не уступит здесь НИ ЗА ЧТО. Более того, даже в поцелуях она была сдержанна, хоть и не отстранялась, будто в первый раз. Возможно, Лёша понял бы её, если бы и сам был верующим человеком. В любом случае он готов был ждать. Силой такую не возьмешь, – не тот типаж, а как по-другому, Алексей пока не знал. Он знал другое: этот человек стал ему очень дорог, и терять его из-за собственной несдержанности – было бы последней глупостью.


    В середине февраля Лёша отправился с Алиной на каток. В их городе недавно построили большой торговый центр, на первом этаже которого залили шикарный каток, где можно было покататься на коньках и одному, и с тренером. Так как Алина кататься не умела, тренером решил выступить Алексей.


    – Слушай, Лёш, я ещё ни разу не каталась. Ты уверен, что сможешь меня придержать?


    – Я смогу не только придержать, но и подержать.


    – Ага, конечно, и проломим вместе с тобой огромную прорубь. А что, будет рыбка на ужин.


    – Советую не сомневаться в моих силах. Могу напомнить…


    – Я помню, – посмотрела Алина на парня с восхищением.


    Буквально месяц назад, сразу после Рождества, они вышли в город погулять и, зайдя на пешеходный мост, Лёша в шутку заявил Алине, что ради неё смог бы, цепляясь за нижний край ограждения, пройти на руках от края до края. Как только Алина засомневалась, он тут же снял куртку, отстегнул часы, передал ей, подошел к началу заборчика, перелез и, повиснув на нижнем металлическом переплетении, сказал:


    – Если упаду, и меня унесёт течением, буду с нетерпением ждать тебя где-то на арктической льдине.


    – Лёш, я тебя прошу, не дурачься, это уже не смешно.


    – Не смешно будет, если руки не выдержат, а лёд внизу тонкий. Ну, ты хоть будешь меня оплакивать? – шутил Лёша, уверенно переставляя руками.


    То, что он погорячился, стало понятно, как только он повис на мосту в самом начале. Во-первых, прикосновения к металлу в зимнее время – ощущения далёкие от приятных, и это, как минимум; ну, а во-вторых, само расстояние в длину футбольного поля с каждым преодолённым метром убавляло оптимизма. Но, даже понимая, что может не выдержать, Лёша согласился бы лучше упасть, чем проявить слабость.


    Поначалу он передвигался довольно быстро, не переставая шутить, но уже к середине самого сложного пути в своей жизни из его уст исходило одно лишь тяжелое дыхание. Рукам было очень холодно, казалось, что их подожгли, а бицепсы из-за сильного напряжения могли подвести в любой момент. Алина это скорее почувствовала, чем поняла.


    – Лёшка, милый, прошу тебя, я и так знаю, что ты очень сильный, и мне не нужно ничего доказывать, но я прошу тебя: вылезай, я помогу тебе. Лёш, ты слышишь?


    Уже и любопытная молодежь стала собираться на мосту. Всё же подобные Геракловы подвиги – случай незаурядный. Парни поддержали и позавидовали, а девушки оценили, прикидывая способности своих любимых.


    Алине стало неудобно. Она вообще, при всех своих данных, не отличалась честолюбием, и, хоть подобные этой ситуации прибавляли ей бонусов, пыталась поскорее ускользнуть из-под огней софитов.


    Преодолев процентов шестьдесят всего расстояния, Лёша остановился, собираясь с силами. И ведь так ещё немного осталось. Пешком по мосту этот мизерный кусочек разбитого асфальта – вообще ничего, а вот в положении воздушного акробата, да ещё в жалком метре от неизвестно насколько замерзшей воды…


    – Давай, братишка. Ты – лучший. Держись. Ещё совсем немного. Давай, мы с тобой, – подбадривали парни, а девушки вслед за ними начали громко, как на концерте, укать, хлопая в ладоши.


    Алина благодарно усмехнулась, усердно молясь про себя.


    «Ну, Боже, дай мне силы не упасть. Долезу до конца – пожертвую тысячу на церковь. Помоги, Господи, помоги», – пронеслось в Лёшиной голове в порыве первой искренней молитвы.


    Новое героическое усилие было воспринято «обществом» взрывом аплодисментов, и Алексею ничего не оставалось, как, стиснув зубы, уже даже не красными, а бордовыми руками проверять устойчивость мостового ограждения. Алина только молилась, восхищаясь таким отчаянным поступком, тем более понимая, что всё это ради неё.


    Когда Лёшины вконец перемерзшие руки достигли последней секции, два парня буквально вытащили его на землю. Самому выбраться было бы сложновато, руки в первую минуту вообще не слушались.


    – Дай куртку, – обратился к Алине один из парней.


    Ребята помогли Лёшке одеться, застегнули куртку под самый подбородок, похлопали по плечу, назвали «красавчиком», и уступили Алине очередь утешительно-хвалебных од.


    – Лёшка – ты мой герой, – только и произнесла польщенная столь бравадным поступком девушка, начав целовать его исполнителя. Алина впервые за всё время знакомства позволила себе такой горячий порыв, вот только Алексей не мог сполна вкусить его плодов и потому, что дико устал, и страшно замёрз. Парень стал прикрывать лицо рукой, чтобы она не услышала, как он стучит зубами.      


    И вот теперь предстояла вторая серия на катке.


    – Коньки не жмут? Нормально?


    – Коньки-то не жмут, но как на них ходить, я вообще не знаю, – растерянно заявила Алина, едва ступив на лёд.


    – Так на них и не ходят, – уверенно улыбнулся Лёша, подумав, что хоть в чем-то превосходит свою неординарную спутницу, начав выписывать такие кренделя, от которых Алина засомневалась, а Лёша ли это.


    – Слушай, ты где кататься так научился?


    – Ну, вот, а говорила: ходят.


    – Ха-ха-ха, очень смешно. Ну, давай, учи свою глупую ученицу.


    – То, что ты хочешь быть моей ученицей – это даже не космос, а вот глупость твою сейчас будем исправлять.


    – Ах, ты, негодник, – попыталась Алина схватить фигуриста, но тут же упала.


    – Как там у твоего Онегина: «К беде неопытность ведёт?» Коленка не болит? – склонился Лёша над девушкой, готовый зацеловать это самое колено.


    – Помоги встать. И не смейся надо мной, рано ещё.


    – Ты ещё на второе не упала, да? – поддел Лёша, помогая Алине подняться.


    – Всё, держи меня и не отпускай.


    – Да это я завсегда, – крепко взял Алексей девушку за талию, и стал наматывать с ней круги. Всё же видя её неустойчивость, схватил на руки и, выехав на середину, начал кружить.


    И вновь собралась жадная публика, и вновь парни поддерживали и завидовали, впрочем, как и девушки, ставя Алексею самую высокую оценку.