Блок. Зачатый в ночь, я в ночь рожден... Прочтение

                «Зачатый в ночь, я в ночь рожден…»
               
               




 * * *   

                Зачатый в ночь, я в ночь рожден,
                И вскрикнул я, прозрев:
                Так тяжек матери был стон,
                Так черен ночи зев.

                Когда же сумрак поредел,
                Унылый день повлек
                Клубок однообразных дел,
                Безрадостный клубок.

                Что быть должно – то быть должно,
                Так пела с детских лет
                Шарманка в низкое окно,
                И вот – я стал поэт.

                Влюбленность расцвела в кудрях
                И в ранней грусти глаз.
                И был я в розовых цепях
                У женщин много раз.

                И всё, как быть должно, пошло:
                Любовь, стихи, тоска;
                Всё приняла в свое русло
                Спокойная река.
               
                Как ночь слепа, так я был слеп,
                И думал жить слепой...
                Но раз открыли темный склеп,
                Сказали: Бог с тобой.

                В ту ночь был белый ледоход,
                Разлив осенних вод.
                Я думал: "Вот, река идет".
                И я пошел вперед.

                В ту ночь река во мгле была,
                И в ночь, и в темноту
                Та – незнакомая – пришла
                И встала на мосту.

                Она была – живой костер
                Из снега и вина.
                Кто раз взглянул в желанный взор,
                Тот знает, кто она.

                И тихо за руку взяла
                И глянула в лицо.
                И маску белую дала
                И светлое кольцо.

                "Довольно жить, оставь слова,
                Я, как метель, звонка,
                Иною жизнию жива,
                Иным огнем ярка".

                Она зовет. Она мани'т.
                В снегах земля и твердь.
                Что' мне поет? Что' мне звенит?
                Иная жизнь? Глухая смерть?
                12 апреля 1907


Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
Эпиграф, с которым стихотворение было опубликовано в ЗС [Блок А. Земля в снегу. Третий сб. стихов. М.: Изд. журнала "Золотое руно", 1908.], в наборной рукописи III1 [Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 3. "Снежная ночь" (1907-1910). М.: Мусагет, 1912.]был Блоком вычеркнут и в дальнейших изданиях не публиковался.

«ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
     «Заглавие – Судьба
      Эпиграф  – Не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем. Леонид Андреев»

       »

     Напомню, что эпиграф у Блока обычно весьма информативен. Он дает ссылку на исходную сценку. В данном случае – это Пролог  из «Представления в пяти картинах с прологом» Леонида Андреева  «Жизнь человека»:

     «Некто в сером, именуемый Он, говорит о жизни Человека…

     – Смотрите и слушайте, пришедшие сюда для забавы и смеха. Вот пройдет перед вами вся жизнь Человека, с ее темным началом и темным концом. Доселе небывший, таинственно схороненный в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем, – он таинственно нарушит затворы небытия и криком возвестит о начале своей короткой жизни. В ночи небытия вспыхнет светильник, зажженный неведомой рукою, — это жизнь Человека. Смотрите на пламень его — это жизнь Человека. Родившись, он примет образ и имя человека и во всем станет подобен другим людям, уже живущим на земле. И их жестокая судьба станет его судьбою, и его жестокая судьба станет судьбою всех людей. Неудержимо влекомый временем, он непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низу к верху, от верху к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час – минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания.
     Вот он — счастливый юноша…»

     И очевидна причина снятия эпиграфа: здесь получилось не вступление, а тавтология. Правда, таким образом пропала и ещё одна строка из того текста: «…, и его жестокая судьба станет судьбою всех людей.»

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «В статье о Блоке К.И. Чуковский привлек стихотворение, чтобы показать характер эволюции образа его лирической героини, настаивая на отсутствии принципиальных различий в восприятии поэтом "Незнакомки" и "Прекрасной Девы" его ранних стихов. Блок, по словам Чуковского, "…только по привычке зовет ее Незнакомкой, но, ах, она Знакомка, старая его Знакомка, и он, как счастливый любовник, кичится победой". Критик цитирует далее ст. 29-36 стихотворения (от: "В ту ночь река во мгле была") и заключает: "Какие упоительные стихи, но неужели и вправду она пришла к нему? Уже пришла? Не ошибся ли он? Уж не принял ли он, и взаправду, деву от Квисисаны за Деву Радужных Ворот? На Невском проспекте так легко ошибиться: туман и путаница…»

(Википедия:
     «Квисиса;на» (итал. Quisisana — букв.: здесь поправляются) — рестораны, существовавшие в Санкт-Петербурге в первой половине XX века, получившие известность благодаря механическому буфету-автомату, визитам литературной богемы и многочисленным упоминаниям в мемуарной и художественной литературе.)

– "...Зачатый в ночь, я в ночь рожден..." - Блок родился "к утру воскресенья 16 ноября 1880 года" (Бекетова)
– "... Разлив осенних вод... – Эту строку приводит (с намеренной неточностью) Андрей Белый как метафору эволюции ранней поэзии Блока (статья "Александр Блок", 1916): "Первоначальный рост музы Блока есть безразмерное расширение стихий: разлив русских вод; их весеннее таянье ( ... )". (Белый А. Поэзия слова. Пб., 1922. С. 122). "Осенний" колорит стихотворения противостоит "весеннему" колориту ранней лирики Блока.
– "...Та – незнакомая – пришла // И встала на мосту..." –  Автореминисценция картины появления героини во "втором видении" драмы "Незнакомка" (1906): " …по мосту идет прекрасная женщина в черном ( ... ) Незнакомка застывает у перил моста ( ... )" (СС-84. с. 84).
– "...Она была – живой костер // Из снега и вина..." – Характеристики образа лирической героини стихотворений, сосредоточенных в разделах "Снежная Маска" и "Фаина" второго тома; в биографическом плане подразумеваются взаимоотношения Блока с Н.Н. Волохавой.
– "...В снегах земля и твердь ... Глухая смерть?".. – Рифмовка "твердь: смерть" автореминисценция из стих. "Усталость" (февраль 1907); ср. там же: "И даже рифмы нет короче// Глухой, крылатой рифмы: смерть".
– "...Что мне поет? Что мне звенит?" – Реминисценция из "Слова о полку Игореве": "Что ми шумить, что ми звенить далече рано предъ зорями?" 


     И где же в этой истории жизни Лучезарная?
     Ключевая строфа, по-моему, вот эта:

                Что быть должно – то быть должно,
                Так пела с детских лет
                Шарманка в низкое окно,
                И вот – я стал поэт.

     Только, чтобы её правильно понять, надо вспомнить строки из дневника Блока 1918-ого года, в которых он вспоминал о весне 901-ого:
«МАРТ 1901
     ...Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огонь и песню, но кто-то нашептывает, что я вернусь некогда на то же поле другим – потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу (т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны).»
     «Поэт» для Блока – это не провидец, это – «…потухший, измененный злыми законами времени» человек, который пишет  «песни наудачу», а  не «обладатель тайны». То есть, когда он «стал поэт», то, как  «провидец», как «обладатель тайны» – тайны Зари, тайны Девы, тайны Купины – он закончился.
     И предыдущие два стихотворения – о том же: «Я буду мертвый – с лицом подъятым», «Он, как звезда, утонет в небе, // И новая звезда взойдет».
Провидца здесь больше нет, а оставшийся:

                …Я думал: "Вот, река идет".
                И я пошел вперед.

     И ему тут же выдали награду… или аванс? –

                …Та – незнакомая – пришла
                И встала на мосту.

                Она была – живой костер
                Из снега и вина.

 "– …Всё приняла в свое русло // Спокойная река." – ссылка на мир на скрещении вод:

                «Мы живем в старинной келье
                У разлива вод.
                Здесь весной кипит веселье,
                И река поет.

                Но в предвестие веселий,
                В день весенних бурь
                К нам прольется в двери келий
                Светлая лазурь.

                И полны заветной дрожью
                Долгожданных лет
                Мы помчимся к бездорожью
                В несказанный свет.
                18 февраля 1902»

     Мир, который  в 902-ом был миром совместного – радостного, весеннего! – служения, совместного подвига во имя Её! (Наиболее подробно он описан в  цикле «Молитвы» книги «Распутья».)
     Теперь, 12 апреля 1907 – разгар антитезы, и  тот мир воспринимается совсем по-другому:

                Как ночь слепа, так я был слеп,
                И думал жить слепой...
                Но раз открыли темный склеп,
                Сказали: Бог с тобой.

     Темным склепом представляется теперь тот скит.
     «Бог с тобой» – это синоним «прощай!» Тебе больше не нравится здесь – уходи. И он ушёл. От служения героине тезы, к «живому костру  //  Из снега и вина» антитезы.

     «Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим "анатомическим театром", или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами…  Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
Это – венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке.
     Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено.
     …Для меня это – совершившийся факт. Я стою перед созданием своего искусства и не знаю, что делать. Иначе говоря, что мне делать с этими мирами, что мне делать и с собственной жизнью, которая отныне стала искусством, ибо со мной рядом живет мое создание – не живое, не мертвое, синий призрак. Я вижу ясно "зарницу меж бровями туч" Вакха ("Эрос" Вяч. Иванова), ясно различаю перламутры крыльев (Врубель – "Демон", "Царевна-Лебедь") или слышу шелест шелков ("Незнакомка"). Но все – призрак.»
                А.А. Блок. «О современном состоянии русского символизма»