Саботаж

  Капитан Реваз Кипиани ожидал решения вопроса о своем переводе из регионального Следственного Управления в  Прокуратуру на транспорте.
 Не то чтобы его не устраивала должность старшего следователя, просто в прокуратуре  жизнь спокойнее, статус выше и возможности шире.
В положительном решении вопроса Реваз не сомневался,  было кому ему помочь. 
   
   Вызов к начальнику отдела он воспринял с радостью, думая, что  вызов связан с оглашением приказа о переводе.
Немного ошибся. Его назначили руководителем группы следователей по раскрытию тяжкого преступления. «Дембельский аккорд», - заверил его начальник, имея в виду его грядущий перевод,  и пожелал успеха.
   Преступление произошло накануне и было резонансным. Взрыв   дома чиновника-финансиста, занимавшегося распределением бюджетных средств, организацией конкурсов.  Распределял подряды.  Должность опасная, Реваз это знал.
Группа состояла из двенадцати молодых следователей, собранных из разных отделов региона.  Работа предстояла большая.
Реваз был опытным следователем и с воодушевлением взялся за расследование.  Первичная работа самая важная и группа Реваза «землю рыла».
 
   Но ещё больше «рыли землю»  сотрудники уголовного розыска. Уже через несколько дней ими  был задержан главный подозреваемый и несколько его  сообщников, один из которых стал давать признательные показания.
Фактически, дело было раскрыто. Реваз в спокойном режиме проводил необходимые следственные действия и радовался, что дело оказалось незатяжным.
Смущала его только личность задержанного. Руководитель бюджетной структуры. Ничего криминального за ним не числилось. Характеризовался положительно.  И что странно - в конкурсах и других финансовых мероприятиях с участием взорванного чиновника, никогда не участвовал.
     Большого значения это не имело. Есть признательные показания исполнителя, а это главное. Реваз сразу почувствовал, что его руководство  кандидатура главного подозреваемого очень  устраивала. 
Работа обыденная, но кропотливая, требующая внимания и времени. Допросы, опознания, выезды на место, экспертизы.
Вот с экспертизами вышла непонятка. В целях экономии времени, Реваз хотел  назначить   несколько экспертиз, которые можно выполнять параллельно. Начальник понимал его торопливость, но  рекомендовал ему не спешить. Экспертизы назначать последовательно.
Главный подозреваемый  вину не признает,  так что надо подержать его  подольше в следственном изоляторе.  Сговорчивее будет. По два месяца на каждую экспертизу последовательно? Реваз загрустил.
 
   За несколько месяцев до взрыва чиновника, на интернет ресурсах появилась информация о том, что нынешнего главного подозреваемого заказал чиновник высокого ранга. Заказал подбросить патроны в его автомобиль и посадить в следственный изолятор.  Чем-то тот ему сильно насолил.
Данного дела это никак не касалось, поэтому Реваз не придавал особого значения той информации.
Его группа работала. Всё сходилось как нельзя лучше. Обличающие показания множились с каждым днём. Экспертизы и очные ставки, на удивление, однозначно  подтверждали версию следствия.
Начальник отдела  после совещания сказал Ревазу,  что  о раскрытии резонансного преступления уже доложено наверх. Теперь всё зависит от него.

   Подозреваемый находился в следственном изоляторе и с ним проводилась определённая работа. Пока безрезультатно. Условия содержания намеренно созданы тяжелые, но подозреваемый  упорно отрицал своё участие в виде  заказчика преступления.
Внутрикамерная разработка также ничего не дала. В камеру к  подозреваемому неоднократно подселялись  «Виталики» - подсадные, которые  различными приемами пытались  заставить подозреваемого проявить себя. Подозреваемый не вёлся. 
Даже в первый день после задержания,  в камере он не воспользовался телефоном, который предложил ему подсадной. 
Контролировались все его действия, фиксировалось каждое слово.

   При вывозе из изолятора временного содержания на следственные действия, сопровождающий  полицейский намеренно забывал между сиденьями  служебного УАЗика свой автомат с пристегнутым магазином(без патронов).  Следствию было известно о высокой общевойсковой подготовке бывшего офицера советской армии, но задержанный  тупил и никак не реагировал на «забытый» между сиденьями  автомат.   

   Следственная группа  работала дружно, но в один из дней,  после  совещания, один из следователей группы с силой бросил на стол папку со следственными документами и в сердцах произнёс: «Ну, не он это».
Реваз быстро остудил пыл молодого следователя, а также напомнил остальным, что  руководство убеждено в виновности подозреваемого и они просто обязаны выполнить свою работу.   

   Через полтора месяца следствия пришел приказ о переводе Реваза в транспортную Прокуратуру. Руководить расследованием был назначен другой следователь, а Реваз отбыл к новому месту работы.
Погрузившись в изучение своих новых обязанностей и тонкостей прокурорской работы, Реваз на какое-то время забыл о своём последнем расследовании в должности старшего следователя следственного управления.
Через полгода он с удивлением узнал, что дело ещё расследуется. Поинтересовался подробностями у бывших коллег и понял, как ему повезло с переводом. Подозреваемый не хочет сотрудничать со следствием, однако следствие располагает достаточной  доказательной базой  его причастности к преступлению.

   Шло время. Реваз уже из средств массовой информации узнавал об успехах следствия, которое он когда-то начинал. 
А ещё через год  произошел скандал -  подсудимого оправдали за непричастностью к совершению преступления. А в СМИ появились сведения из материалов уголовного дела и судебного расследования.

   Реваз был знаком с материалами дела и мог делать выводы об их достоверности. Они были достоверными. И это  скверно.
Как мог Реваз не обратить внимания на то, что показания главного свидетеля, зафиксированные в восьми протоколах  допросов, противоречили друг другу, причем, по определяющим моментам.
В публикациях  журналисты указывали на несколько  десятков фактов явных нестыковок и противоречий.  Больше всего поражало, что эти кричащие противоречия даже не подверглись ретушированию.
 «Куда смотрели следователи?»,- гневно думал Реваз. 
   Главный свидетель готов дать любые показания, был ручным. Почему на завершающем этапе расследования не было попыток убрать нестыковки?  Вернее, попытки были, но такие, что лучше бы их не было вовсе. Вылезали новые и новые противоречия, исправлять которые просто уже не было смысла.

   В суде дело развалилось даже без особой помощи защиты.
Это крах следствия. Но в чем его причины? Как мог надзирающий прокурор утвердить обвинительное заключение и согласовать передачу такого дела в суд? Вопрос риторический. 
Ревазу известно, что  прокуратура не изучает дело. Это и понятно, свихнуться можно от прочтения такого количества материала.
Самым неприятное то, что исполнителя и главного свидетеля, полностью признавшего вину и сотрудничающего со следствием,  уже осудили  особым порядком  на длительный срок. Затем приговор отменили и новый суд полностью оправдал человека, давшего в суде признательные показания, в том числе,   на себя. 
 Абсурд, к которому Реваз имел непосредственное отношение. 

   Реваз задумался. Он стал вспоминать и анализировать детали общения со следственной группой.
Пришло понимание того, что не всё было так гладко, как ему хотелось. По-настоящему, доверительных отношений   со следователями у него не было или была только их видимость. 
   Вспомнился и визит сотрудника  госбезопасности, который интересовался этим делом. Тогда  Реваз не придал визиту значения и не уделил посетителю  достаточного внимания, бесконтрольно допустив его к следователям группы.   

 Реваз был недоволен собой. «К новому месту службы торопился»,- критически оценил он свою ошибку.
Ему вспомнился удар папкой по столу и слова: «Ну не он это». 

   И Реваза посетила страшная догадка.
Следователи, зная настрой руководства на осуждение именно этого подозреваемого,  намеренно не  устраняли  противоречия в показаниях  исполнителя и свидетелей.
У них были сомнения в виновности главного подозреваемого  и они пустили всё на самотёк, если не сказать хуже. 

   «Предатели», - подумал Реваз,  с  разочарованием и досадой.
Понимая бессмысленность отстаивания своего мнения, молодые следователи  намеренно выставляли напоказ противоречия в показаниях, подтверждающие, что свидетель лжет.   

   Это был саботаж.   
 И Реваз в очередной раз порадовался своевременности своего  перевода.