Брызги шампанского. Лагерные хроники

               

                (Из записей Марка Неснова)

Водка попадает в лагерь разными путями и в довольно  больших количествах.
С одной стороны за водку вольнонаёмные  решают множество своих проблем и вопросов.

С другой стороны поставщик серьёзно на этом наживается, потому что трехрублёвая бутылка в лагере стоит десять.

Иногда спиртное приносят и офицеры.
Но это редко и только из симпатий.
Никогда не слышал, чтобы офицер торговал водкой.

Солдаты довольно часто и в больших количествах, потому что им это удобней всего.
У них контроль  за воротами.

Редкое явление в лагере вино, потому что риск такой же, а «кайфа и навара» в три раза меньше.

Очень выгодно проносить 70 - градусный одеколон.
Здесь прибыль поставщика ещё больше.

И уж совсем свинство просить кого-нибудь принести шампанское.
Это просьба неприлична со всех сторон.

И  тем не менее, из-за шампанского я, совершенно непьющий человек, чуть не стал в лагере  алкоголиком.
Во всяком случае, почувствовал непреодолимое желание «продолжения банкета».

Иван Васильевич Пинчук был вторым секретарём Минского горкома комсомола.
Его,  чемпиона союза по боксу и кандидата технических наук, взяли курировать Минский спорт, но он быстро продвинулся и готов был уже делать партийную карьеру, но за сломанную челюсть какому-то милицейскому начальнику получил шесть лет строгого,
что и послужило поводом для нашего знакомства.

Во всех отношениях Иван был человеком замечательным, но самое главное, за что я выделял его из общей массы зэков, было его умение разговаривать молча.

Его молчание не только не напрягало, а наоборот, делало его присутствие желанным и комфортным для окружения.
Собеседник чувствовал, что любое его слово и интонация трансформируется в душе Ивана и отражается в его глазах и жестах.
Иван был само обаяние и доброжелательность.

Работал он мастером на погрузке леса в вагоны, а потому в новой конторе, которую мы построили, чтобы перетащить женщин из штаба на производство, наши кабинеты были рядом.

В Ивана сразу влюбилась начальница ОТЗ Зоя Петровна Ростова, и он тоже полюбил её однажды и навсегда.
Такой он был человек.

Она верила каждому его слову, потому что такие сильные и прямые люди просто не умеют хитрить.

На северных лесных зонах зэки в начальники попадают только из среды «путёвых» парней, потому что  ментовскому  служаке быстро оторвут голову,
а парню с разными лагерными грехами не позволят собой руководить.

Сама специфика лесного производства построена на чисто лагерных отношениях, и оно отдано на откуп зэкам, ибо по-другому не работает.

Это на  «югах», где столярное или механическое производство, всё ясно и понятно лагерному начальству.
А на севере в лесу сам чёрт ногу сломит.

Это я к тому, что в конторе собрались только «хорошие» ребята, а потому
 никакая информация оттуда практически не уходила.

С вольными женщинами установились дружеские и доверительные отношения.
Никаких  статусных границ и в помине не было.
Все вели себя достойно и сдержанно.

Зоя Петровна, после оставленного пьяницы-мужа, была без ума от Ивана, который  был из другого теста, чем все попадавшиеся ей мужчины.
Дворянство  Ивана было в каждом его жесте и слове.

Мне Иван очень нравился, и я завидовал его умению держать себя
 «по – графски» и молчать так, что с ним хотелось всё время быть рядом.

Был,  правда, у него один недостаток. Он играл в карты и ему не всегда везло.
Но я всегда страховал его, чтобы он вовремя платил.

Но кому же помогать, как не Ивану? Сам Бог велел.
Но это было, пожалуй, единственное, что меня смущало в нём.

Будучи спортсменом,  Иван пил, из спиртного, только полусладкое шампанское, а потому выпивал крайне редко, ибо это в лагере неприличная роскошь.

Но любящая его Зоя Петровна, зная Ивановы вкусы, наладилась ежедневно приносить в рабочую зону по бутылке шампанского.

В обеденный перерыв она не уходила домой, и они с Иваном  выпивали по стакану  шампанского.
А поскольку оставался лишний стакан, то Иван заносил его ко мне в кабинет
 с одними и теми же словами:
-Марк Михайлович, не желаете ли глоток шампанского?

Мы всегда были на  «ты», но эту фразу Иван произносил официально и торжественно.

Это продолжалось почти полгода и я, почувствовав, что привыкаю и к шампанскому и к ритуалу, уговорил  и Ивана и Зою Петровну  не подвергать искушению мой организм.

Иван, вскоре, вышел на поселение и женился на Зое Петровне.
У неё был семилетний сын, и Иван, после полного освобождения, усыновил мальчика.

Они уже прожили лет шесть,  когда у меня появилась возможность видеться с ними на свободе.
Они часто приезжали к нам из своего посёлка, и для нас с женой это всегда был праздник.
На этот случай, у меня всегда была припасена бутылка шампанского, которую мы, со смехом, распивали.

Мы уже жили в Ленинграде, когда я узнал, что Иван трагически погиб.
Его ударило по голове вершинкой ели из рассыпавшейся на лесовозе пачки хлыстового леса.
Попутчика  Иван успел оттолкнуть, и почти отбежал сам, но его зацепило самой вершинкой.
И это оказалось смертельным.

Зоя Петровна долго жила в этом посёлке, даже уйдя на пенсию.
Мы перезванивались, и она говорила, что не хочет уезжать от Ивана Васильевича.
Так после смерти она стала называть своего покойного мужа.

Как-то на застолье один очень большой начальник сказал мне:
-Если бы я умел молчать так, как ты, я бы уже стал президентом.

А ведь я научился этому у замечательного человека, на которого всю жизнь мечтал быть похожим.
У Ивана Васильевича Пинчука.
Земля ему пухом.