Гонщик. Глава 7

Глава 7

    В то время, когда Вася с Алёнкой, порядочно проголодавшись, уплетали за обе щеки вареники с бутербродами, откинув прочь все нюансы раздельного питания, Ангелина в унылом состоянии возвращалась с работы домой. Она не замечала насыщенной зелени деревьев, красоты слегка поблекших от непрестанной жары цветов, ухоженных аллеек, улыбок прохожих; не чувствовала, несмотря на вечернее время, навязчивых прикосновений жаркого воздуха, не видела развёрнутого над головой гигантского голубого ковра. Ей хотелось поскорее прийти домой, принять душ, съесть чего-нибудь наскорую, спрятаться в своей комнате, и ни с кем не разговаривать.
    Когда «принцесса» пришла домой, все планы рухнули в одночасье. Её домашние, будто сговорившись, сидели в гостиной, что-то обсуждая. 
    – О, Аленька, как замечательно, что ты уже пришла, – Валентина Николаевна поднялась навстречу дочери. – А мы решили устроить сегодня праздничный ужин. Всё-таки, мы так редко собираемся за одним столом. Как ты на это смотришь?
    Восторга эта новость у Ангелины не вызвала, но, не желая расстраивать близких, тем более будучи к ним сильно привязанной, она согласилась.
    – Я только приму душ и переоденусь, – сдержанно сказала Ангелина, желая выкроить время, чтобы заставить себя выйти из унылого состояния. 
    Когда она вновь появилась в гостиной, стол уже был накрыт, а родственники, тепло улыбаясь, приглашали к ужину.
    – Наверное, произошло какое-то знаменательное событие, – настороженно произнесла Ангелина, садясь за стол, – раз вы так сказочно сияете.
    – Если честно, то да, – по-хозяйски распоряжаясь алкоголем, проговорил отец семейства. – Решили с Антоном сделать, так сказать, своим дамам приятный сюрприз. Всё, что вы видите на этом столе, приготовлено, – он сделал вполне понятный жест рукой, – нашими руками.
    – А это тоже? – спросила, впервые улыбнувшись после того, как пришла домой, Ангелина, показывая на красиво оформленную ароматную пиццу.
    – Это тоже нами… – с напускной серьезностью продолжил отцовское хвастовство Антон, впрочем, не без некоторой паузы, – организовано.
    – Значит, всё-таки, не всё вашими руками…
    – Сестра, – вальяжным тоном универсального шеф-повара заметил Антон, – ты обращаешь внимание на несущественные детали. Давайте лучше выпьем! – с внезапной резкостью предложил он.
    – О, вот это правильно, – перехватил начатую эстафету Константин Леонидович. – Милые наши дамы!   
    – Мама, ты слышала? – с заметным удивлением вставила Ангелина.
    Валентина Николаевна, по-царски запрокинув голову, улыбнулась.
    – Па, ты, случайно, не влюбился?
    – Влюбился, доченька.
    – Доченька… – всё больше удивлялась Ангелина.
    – Заново влюбился, – с рюмкой водки в руке отец любовался рядом сидящей женой, – в эту прекрасную, изящную женщину.
    Не буду описывать выражения Валентины Николаевны. Её умело накрашенные ресницы всё сказали сами за себя. А Константин Леонидович, после небольшой заминки, огорошил всех следующим заявлением:
    – Совсем скоро, буквально через несколько дней, мы с вашей мамой, – он посмотрел на детей, – уезжаем.
    – Куда? – одновременно спросили Ангелина с Антоном.
    – В свадебное путешествие. 22 июля – ровно 25 лет, как мы, – Константин Леонидович обнял жену, – поженились.
    – Подожди, Костя, – такого исхода не ожидала даже обычно сдержанная Валентина Николаевна. – Мне приятно, конечно. Честно сказать, думала, ты не вспомнишь. Но… что значит свадебное путешествие?
    – То и значит, что серебряную свадьбу мы с тобой отметим в Анталии. 
    – Так, всё, за это надо выпить, – напомнил Антон, не давая матери опомниться.
    Все чокнулись, дети поздравили родителей, родители поблагодарили детей. После прохладных алкогольных струек градус настроения поднялся ещё выше, теперь даже Ангелина почти забыла о своих переживаниях. Она радовалась за отца, за мать, за их по-прежнему тёплые отношения, и так далеко в этот момент ушли все материнские начёты и расспросы, постоянная отцовская занятость и равнодушие. В таких случаях говорят: как хочется, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.
    Ангелина смотрела на воркующих родителей, и с такой внезапной болью ощутила вдруг своё одиночество, с таким желанием захотела хотя бы раз ещё его увидеть, поговорить, прикоснуться. «Красивая фигура… прикид… нравишься ты мне», – вновь нахлынули на Ангелину сладко-унылые воспоминания. – А толку с этого?.. Да, надо отдать ему должное, любой может голову вскружить. Знает, что говорить. Хотя, ему и говорить не надо, достаточно посмотреть.  «Невеста… всё начинается по-новому…» И так же быстро заканчивается. А я, дурочка, размечталась. – Ангелина упёрлась головой о раскрытую ладонь, и закрыла глаза. – А как было бы классно…»
    – Аленька, что случилось, дочка? Тебе нездоровится? – «разбудила» дочку Валентина Николаевна.
    – Голова болит, – использовала Ангелина самую протестированную отговорку.
    – Да, эта жара действительно убивает. Сколько людей к нам обращается с явными симптомами теплового удара! Просто кошмар. А на завтра вообще 42 градуса обещают. Аля, ты хоть косыночку какую-то бери на голову.
    – Мама, какая косыночка?
    – Так, ладно, кушайте давайте, – Константин Леонидович в этой суматохе и сам проголодался. – Зря, что ли, готовили? – улыбнулся он.
    – Ой, пап, какие классные бутерброды, – с наслаждением произнесла Ангелина, облизывая кетчуп с почти остывшей колбасы.
    – Их надо горячими кушать, но с вами разве можно что-то сделать вовремя?!
    – Да-да, Костя, – с подчеркнуто утонченными движениями расправляясь с запечённым карпом, заметила Валентина Николаевна, – ты прав, с вами всегда всё можно сделать вовремя.
    – Па, а когда вы едете? – спросила Ангелина.
    – Не терпится уже отдохнуть от нас?
    – Ну… и это тоже, – улыбнулась дочь.
    – 20-го вылетаем с Борисполя.
    – Дорогой, так ты – я так понимаю – и билеты уже купил?
    – Естественно, милая. Но ты не переживай. В отпуск тебя отпустят. Я договорился.
    – С кем… договорился? – такого сюрприза от мужа Валентина Николаевна уж точно не ожидала.
    – С твоим непосредственным начальником, – невозмутимо уплетая пиццу с салатом, произнёс муж.
    – С Петром Алексеичем? – громко назвала жена имя главврача.
    – О, смотри, помнишь ещё своего начальника.
    По выражению лица главы семейства было видно, что он достиг цели этого вечера, и теперь, как будто его ничего не касается, спокойно ужинал, вдоволь насыщаясь эффектом своих стараний.
    – А как же…
    – Валентина… Николаевна, всё уже решено! – с хладнокровным самодовольством заметил муж. – Так что можете собираться. У вас есть ещё 4 неполных дня.
    – Да, мамочка, вот это попадалово?! – скрестив руки на груди и победоносно посмотрев на мать, заметил Антон. – Первый раз в жизни вижу тебя такой удивлённой. Ну, ничего, думаю, это только начало, – он положил ей руку на плечо. – Отец, я уверен! – припас для тебя ещё не один сюрприз.
    – Костя, что это значит? Какие ещё сюрпризы?
    – Да не слушай ты этого оболтуса. Завидует парень, вот и треплет лишнее.
    – Ничё себе! Конечно завидует, – импульсивно произнёс Антон. – Поехать в свадебное путешествие, да ещё и в один из лучших курортов Европы. Кто бы тут остался равнодушным. Сестра, разве я не прав?
    Ангелина только пожала плечами, снова окунувшись в себя.
    – А тебе напомнить, куда ты ездил прошлым летом? – ловко попытался поставить сына на место Константин Леонидович.
    – В прошлом году не считается, – развалившись на стуле, заметил Антон.
    – Значит, этот год ты тоже пропускаешь, – спокойно сказал отец, наполняя рюмки.
    – Сестра, хоть ты скажи слово в мою защиту. Я тут до седьмого пота изучаю это… эту… – Антон не хотел выражаться, – прекрасную науку, и какова награда?!
    – Антон, – теперь Ангелина выглядела действительно уставшей, – бери свою рюмку, и давай лучше выпьем за наших родителей. Я, честно сказать, – Ангелина улыбнулась, – даже и не знала, или забыла, – она пожала плечами, – что 22-го июля у вас годовщина свадьбы. Но после сегодняшнего вечера я это точно не забуду. Что вам пожелать? – дочь на секунду задумалась, рюмка в руке задрожала, видимо, от вновь нахлынувших воспоминаний. – Чтобы ещё через 25 лет мы собрались вместе…
    – Но я так понимаю – в большем составе? – деланно пугливо спросил Антон.
    – Да, в большом составе. У каждого из нас пятеро детей…
    – О, сестра, а ты потянешь?
    – Смотри, как бы ты потянул. Я за себя спокойна, – входила в раж Ангелина.
    – Вот это да-а! Ну, сильна, сильна.
    Родители с интересом слушали эту словесную перепалку.
    – Слышали, бабушки и дедушки? – обратился Антон к родителям. – Так что готовьтесь. Судя по настрою вашей дочери – уже скоро!
    – Антон, дети – это прекрасно! – улыбнулся Константин Леонидович.
    – Но не в таком же количестве.
    – Антон, сынок, – вежливо обратилась к сыну Валентина Николаевна, – мы с папой услышим сегодня пожелание твоей сестры?
    – Несомненно!
    – Большое спасибо. Ты всегда так радуешь свою маму, – иронично закончила она.
    – Сестра, я весь внимание. Прошу, продолжай, пожалуйста, – с видом конферансье обратился Антон к Ангелине.
    – Спасибо за, – Ангелина сделала соответствующий жест рукой, продолжая «игру», – щедро предоставленную возможность сказать несколько слов.
    – Всегда пожалуйста! Всё-всё, молчу, – добавил сын после грозного материнского взгляда.
    – Так вот! Чтобы через 25 лет… – Ангелина вдруг засмеялась, посмотрев на неустанно говорящие глаза брата, – …чтобы через 25 лет мы собрались большой дружной семьей, в центре которой сидели бы вы, – Ангелина обратилась к родителям, – с такими же улыбками, с таким же теплом, уважением друг к другу. И чтобы через всё это время вы сумели сохранить то чувство, которое когда-то заставило вас пожениться.
    Ангелина протянула к родителям рюмку, чокаясь.
    – Так, а что же заставило их пожениться? – уточнял у сестры Антон.
    – Вырасти сначала, а уж потом задавай подобные вопросы, – ответила Ангелина.
    – Ох, сестра, нарываешься, – накладывая на тарелку картошку с сосисками, бросил брат, – хотя, разве мне не известно, что такое любовь? – с задумчивым взором Антон поднял голову. – Любовь – это… это…
    – Ну, ну, философ, очень хочу послушать, – продырявила брата взглядом Ангелина.
    – Любовь – это благородное, – с апломбом начал Антон, – и возвышенное чувство, которое раз и навсегда соединяет две, казалось, навсегда утерянные половинки целого. С этого момента пульс жизни вокруг этого беспримерного события начинает биться быстрее и оживлённее. Яркие лучи света и тепла освещают и согревают всех окружающих, наполняя воздух безграничным счастьем и радостью. Люди, нашедшие друг друга, забывают о минутах грусти и одиночества, всецело погружаясь в бурные волны любви. Но едва ли многие находят среди запутанных лабиринтов жизни это пьянящее, чарующее, сладостное чувство.
    Когда Антон закончил эти лирические размышления, все обратили на него пораженные взгляды, напрочь забыв о еде.
    – Да ты, сын, оказывается, действительно, философ, – с восторгом произнесла хозяйка дома.
    – Это не философия, – глубокомысленно проговорил Антон, – всего лишь подмеченная правда жизни.
    – И как давно… подмеченная? – спросила Ангелина.
    – Совсем недавно, сестра, совсем недавно, – ответил Антон, посмотрев ей прямо в глаза. Ангелина вспыхнула и опустила голову.
    – А ты сам-то не влюбился?
    – Да нет, дорогой отец. Оболтусам такие возвышенные чувства не по силам.
    – Ну, раз так – значит надо выпить, – вновь наполняя рюмки, произнёс Константин Леонидович. – Пьём за то, чтобы мы с вашей мамой скорее уже вдыхали чистый горячий воздух турецкого побережья.
    – Вдали от нас, – чокнулся с отцом Антон.
    Все улыбнулись и выпили.
    – Кстати, Ангелина, ты помирилась со своим парнем?
    – У меня нет парня, папа, – недовольно ответила дочь.
    – Тебе виднее, конечно, только меня вот соседи спрашивают: что, мол, ваша дочь встречается с Васей Гонщиком? Уж не знаю, что и отвечать, – отец посмотрел на Ангелину.
    – А какое кому дело к моей жизни? И, вообще, откуда они его знают?
    – Его, Ангелина, мало кто не знает, – авторитетно заметила Валентина Николаевна. – Ты о себе подумай.
    – В смысле – что обо мне будут думать?
    – Именно так.
    – Ну и пусть думают, что он мой парень. Это настолько плохо? – со злым вызовом направила Ангелина вопрос матери.
    – Надеюсь, Аля, что это всего лишь неудачная шутка, – у матери так сверкнули глаза, что Ангелина инстинктивно отклонилась назад. – Имей к себе хоть какое-то уважение, в конце концов.
    – А ты с ним знакома? – спокойным тоном спросила Ангелина.
    – Ты что же – предлагаешь познакомиться?
    – Ты не ответила, мама.
    – Мне не нравится твоё настроение, дочь. – Это слово Валентина Николаевна употребляла в тех случаях, когда была особо недовольна Ангелиной. – Я с ним не знакома, и знакомиться не собираюсь. Тебе ясно?
    – Ясно! – твёрдо произнесла Ангелина, резко отодвинула стул, и ушла в свою комнату.
    – Интересная развязка праздничного вечера, – заметил Антон.
    – Как тебе это нравится, Костя?
    – По-моему, она влюбилась, – с известной мужской невозмутимостью ответил Константин Леонидович, спокойно отделяя рыбные кости.
    – И ты так спокойно об этом говоришь?
    – Да, действительно, тут радоваться надо, а я…
    – Слушай, он её как будто чем-то обидел. Ангелина молчит, но если он попросит у неё прощения, зная наивный характер нашей дочери, я не была бы такой спокойной.
    – Ну, поженятся – и что?
    – Кстати, – решил вмешаться Антон, – видел его как-то – крутой чувачелло.
    – Антон, что за слова?
    – Последствия институтских будней. В смысле – выглядит солидно. Между прочим, если верить слухам, чемпион Украины по вольной борьбе. Фигура у него, конечно, – красноречиво закрутил Антон головой. – Классный был бы шурин у меня. Говорят, и сестра у него… – заулыбался Антон.
    – Не, Валюш, а чего ты так резко настроена? Я, в отличие от Антона, не слышал, а знаю, что он прекрасно разбирается в машинах. К нему даже из других городов люди приезжают.
    – А сколько у него женщин, ты не знаешь?
    – Нет, милая, – улыбнулся Константин Леонидович, – мне своей женщины хватает, а считать других…
    – Вот именно, Костя, считать, – Валентина Николаевна надавила на это слово.
    – Я думаю, он без нас разберётся.
    – Ты прав. Это было бы не нашим делом, если бы самым непосредственным образом не касалось нашей дочери. Я даже представить не могу её с ним, – взялась за голову Валентина Николаевна.
    – А ты представь. И не надо так нервничать, – Константин Леонидович обнял жену. – А, может, у них всё получится. Ангелина – прекрасная девушка. Остепенит его, так сказать. Ты же помнишь одноклассника моего – Володю Ветрова? Каким драчуном был, хулиганом, даже год отсидел. А женился на хорошей спокойной девушке – примерный семьянин сейчас.
    – Костя, я не понимаю, о чём ты говоришь? В городе о нём отзываются не так хорошо, как ты описываешь.
    – В том-то и дело, дорогая, что я не описываю, а говорю то, что знаю. И, кстати, Ангелина задала тебе правильный вопрос. Ты же не знакома с ним. А то, что плещут языками, далеко не всегда правда.
    – Я так понимаю – готовимся к новой свадьбе? – снова напомнил о себе Антон.
    Валентина Николаевна резко встала из-за стола, прошла к окну, несколько секунд затаившимся взглядом, скрестив на груди руки, оценивала, по-видимому, нежные краски летнего сада, затем обернулась, и сказала:
    – Мужская солидарность, значит? Ну, во-первых, я очень надеюсь, что у них ничего не получится, – ведь не просто же так Ангелина приехала вчера в таком состоянии; а во-вторых, я сделаю всё, чтобы у них ничего не получилось.
    Валентина Николаевна говорила жестко и сдержанно, впрочем, как и практически всегда. Её сильный гордый характер не терпел ни возражений, ни обсуждений. Она привыкла вполне осознанно навязывать другим свою волю, при этом жестко реагируя на любые проявления недовольства или несогласия. И сейчас, в положении «одного против трёх» её самолюбие было больно задето, настолько больно, что она согласилась бы на ссору, только бы выправить невыгодное положение в свою пользу. Звучала в этом вопросе и вполне женская нотка. Валентина Николаевна банально завидовала дочери. Как же! Такой парень и ничем не примечательная, совсем заурядная Ангелина. Ничего особенного в своей дочери мать не видела, вернее, не хотела видеть, поэтому её несколько дерзкая тирада несла в себе вполне определённое звучание.

    – Ангелинка, так что у тебя с этим чуваком? – спросил Антон, заходя в комнату сестры.
    Ангелина, заложив руки под голову, невидящим взглядом смотрела в потолок.
    – Сестра, да не расстраивайся ты. Позвонит он. Хочешь пари? Если он не позвонит – я буду убирать в доме, когда родителей не будет. Ну, а если позвонит, – Ангелина начала постепенно оживать, – тогда… – Антон сделал паузу, чтобы добиться нужного эффекта от своих слов.
    – Что тогда? – улыбнулась, наконец, Ангелина.
    – Боюсь, ты будешь не в восторге.
    – И всё-таки?
    – Если этот супермен позвонит и пригласит тебя куда-нибудь, то… всё время, когда не будет родителей, ты будешь мне стирать, готовить, приносить завтраки в постель, убирать, рассказывать сказки на ночь, словом, исполнять любой мой каприз, который только может прийти в мою глупую голову.
    – Я согласна, – Ангелина протянула брату руку с таким видом, будто уже собиралась на свидание с Гонщиком.
    – Ангелин, но я, всё-таки, не понял. Он подвёз тебя домой, подарил цветы, вы были вместе, в смысле – хорошо (я надеюсь), – отдохнули. Так чё ж ты расстроенная такая приехала?
    – Мне кажется, он больше не позвонит, – опять настроилась Ангелина на унылую волну.
    – А что он сказал тебе на прощание?
    – Сказал, что ему было хорошо со мной, и чтобы берегла себя.
    – И, по-твоему, это значит, что он больше не позвонит? – не отставал Антон от сестры. – Вижу, что уверена. А ты не думала, что у такого – судя по городским слухам – неординарного человека немножко иная психология? То, что тебе кажется чёрным, у него белое; то, что ты называешь «больше не позвонит», у него звучит как «я в неё влюбился…»
    – Антон, ты хочешь свести меня с ума?
    – Ты сама уже влюбилась, да? – тепло улыбнулся Антон.
    – Ой, если б ты знал, какой он классный, – Ангелина в этот момент готова была отдать полжизни за одну Васину улыбку.
    – Я видел его как-то – впечатляет, – задумчиво произнёс брат. – Такие, как он, рождаются, наверно, один раз в столетие. И если всё то, что о нём говорят, – правда, это только подтверждает мои слова. В нём чувствуется не просто сила, а какая-то – даже не знаю, как сказать, – дикая сила. Как будто все люди вокруг – это лёгкий бриз, а он среди всех – всесокрушающее торнадо. Просто как-то с ребятами стояли возле рынка – и он прошел мимо нас. Мишка говорит: это, мол, и есть Вася Гонщик. Ну, знаешь, такое впечатление, будто не человек прошел, а сгусток электричества. Это со спины. Я уже представляю, какой у него взгляд!..
    Антон сейчас не просто поднимал настроение Ангелине, он на самом деле восхищался этим человеком, которому, к тому же, ещё и понравилась его сестра.
    – Да, Антон, – летая на мысленном облаке, как под гипнозом проговорила Ангелина, – такой взгляд можно увидеть только один раз в жизни, и как невыносимо сознавать, что можешь никогда больше его не увидеть…
    – Начинается опять, – Антон качнул головой. – Пойду сейчас лозу выломаю, а то совсем ты раскисла, или душ холодный прими. Давай, Ангелина, не расстраивай меня, а то придётся мне прибегнуть к крайним мерам.
    – И какие же у тебя крайние меры? – спросила, улыбаясь, сестра, расчёсываясь перед зеркалом.
    – Поеду к нему и скажу, что совсем ты засохла без него. Пусть это дикое торнадо сдувает с тебя весь этот депресняк. 
    У Ангелины чуть не выпала из рук расчёска. Она приняла эту мнимую угрозу за чистую монету и, наставив на брата указательный палец, медленно произнесла:
    – Ты этого не сделаешь.
    – Хочешь новое пари? – сиял Антон, как золотой рубль.
    – Антон, я сама разберусь, хорошо? Не лезь не в своё дело.
    – Другими словами – пшол прочь, холоп! Спасибо! – Антон поднялся, сделал глубокий реверанс, и со словами: «И делай людям после этого добро» – вышел из комнаты.