Глава двадцатая

Было далеко за полдень. Им встретилось одно или два небольших препятствия, но наконец Клуни и его команда взобрались на вяз. По оценке Клуни, некоторые крысы не умели лазать вообще, будучи в этом искусстве абсолютно безнадёжны. Они то и дело толкались, пихались и соскальзывали вниз, а уж что касается этого идиота Чизтифа... представьте, что это такое - дождаться, пока ты окажешься в шести метрах над поверхностью земли, чтобы понять, что ты боишься и не переносишь высоты! Клуни со злостью подумал, что, не будь у них такой острой нужды молчать, он бы ему дал!
Бог войны начал уже жалеть, что не привёл с собой больше хорьков и ласок. Они обладали хорошей природной способностью лазать, и этот самец ласки - как там его звали? - Скрэгг - оказал ему огромную помощь, поощряя забраться повыше и других, и даже организовал поднятие вверх доскИ.
Клуни мысленно сделал заметку на будущее. Это же готовый материал для офицера! Тем не менее, невзирая на все усилия, они всё ещё были ниже края парапета. Когда они взобрались на вяз повыше, ветки стали тонкими, гибкими и упругими - словом, недостаточно крепкими для того, чтобы удержать на себе вес доски.
Клуни подвёл итог всей ситуации. На самом деле только сюда, не дальше, он и мог дойти, чтобы смочь сохранить некий фактор безопасности на этом опасном задании. Он решил сделать привал.
- Ладно, передохнИте! Найдите где-нибудь что-нибудь, с чего вы не упадёте. Через час или два наступит вечер; будет много тени и меньше дневного света. Мыши к тому времени слегка подустанут, и мы застанем их врасплох. Скрэгг, смотри, чтобы вся эта куча сидела смирно и вела себя тихо, понял?
Скрэгг чётким движением отдал честь, и в качестве помощи внёс предложение:
- Эта ветка, на которой я сижу, шеф... Я только что проверил её на крепость, и чувствуется, что она хорошая, крепкая. Возможно, мы должны поднять доску отсюда до стены. Она туда достанет достаточно легко. Я знаю, это будет немного похоже на восхождение на гору, но слишком тяжело быть не должно. Я не беру в расчёт те ветки, что повыше; мне они не нравятся - слишком тонкие.
Клуни перелез через ветви и сел рядом со Скрэггом.
- Хорошая мысль, ласка! - прошептал он. - Да, эта ветка прекрасно подойдёт. Оставайся со мной, Скрэгг. От тебя есть польза, солдат. С этими несколькими болванами, которые тут вокруг меня собрались, я, может быть, скоро начну искать нового капитана. Ты знаешь, что это значит; больше добычи, бОльшая часть и при дележе награбленного... Клуни всегда вознаграждает инициативу, Скрэгг. Веди себя правильно, и скоро ты получишь повышение.
- Спасибо, шеф! Не волнуйтесь - я Вас не подведу, - пробормотал Скрэгг. А на нижней ветке презрительно усмехнулся про себя подслушавший всю беседу Чизтиф. Да, шеф. Нет, шеф. С три короба, шеф! Кто, этот сопляк, самец ласки, думает, он такой?! А насчёт Клуни, прочившего ласку в капитаны через головы крыс его собственной породы... что ж - у Редтуфа, Дарккло и других наверняка найдётся, что об этом сказать! Выскочка ласка! Он к ним присоединился только день или два назад! Эх, будь у него хотя бы пол-шанса, он, Чизтиф, подправил бы ему морду... как следует!


Аббат Мортимер благодарно посмотрел вверх, на небо. Наступил вечер. Они держались хорошо - крысы никаким образом не повредили стену. Главный бой почти стих, и орда Клуни делала теперь только судорожные вылазки из канавы. Поняв, что преимущество этого затишья - на их стороне, защитники вытащили на крепостные валы ещё больше камней и щебня. Корнфлауэр и группа её помощников были на верхушках стен. Низко наклонив головы, они двигались от поста к посту, подавая каждому зверьку миску похлёбки, немного дикого винограда и маленькую буханку орехового хлеба с мёдом.
- Какая спокойная, умелая мышка эта юная Корнфлауэр! - заметил аббат, обращаясь к Констанс.
- Да, она такая, отец аббат, - передавая пучок стрел Амвросию Спайку для того, чтобы он распределил их между защитниками, ответила барсучиха. - Но она выглядит взволнованной. Как Вы думаете, - это из-за Маттиаса?
- Без сомнения, - сухо сказал аббат. - Этот юный мышонок у меня на уме точно так же, как и у неё и у тебя.
Констанс покачала своей большой полосатой головой.
- Это не похоже на Маттиаса - вот так вот уходить. Когда у меня появлялось свободное время, я искала его везде; но он не в аббатстве.
- Ну, что ж - где бы он ни был, - ответил аббат, - я уверен, что он помогает нашему делу; так что мы просто должны дожидаться его возвращения и верить его суждениям и здравому смыслу.
Двое друзей с благодарностью приняли от Корнфлауэр и её помощников еду. Оба озадаченно смотрели, как выдра Винифред и Формоул подняли наверх и вытащили всем на обозрение качели.
Это была игрушка, сделанная в далёком прошлом для детёнышей лесных жителей. Столько, сколько все помнили, она лежала около клубничной грядки. Малыши играли на ней круглый год - в качестве качелей она работала идеально.
Винифред и Формоул установили её внизу, на парапете. Согнувшись пополам, два крота, пошатываясь, тащили на себе огромный камень. Формоул указал на противоположный конец качелей.
- А-а, гм-гм... это - шумовой валун, красавчики мои!
Когда валун был установлен, Винифред и Формоул крепко обнялись. Кивнув друг другу, они тяжело запрыгнули на близлежащее сиденье.
У-УХ!
Большая скала перелетела через верхнюю часть парапета. Последовало несколько секунд молчания, потом раздался грохот и треск, сопровождаемый воплями боли и шока, издаваемыми крысами, которыми была набита канава внизу. Винифред и Формоул серьёзно пожали друг другу лапы.
-Урр... я считаю, эти надоедливые негодяи получить (1) головную боль, - хохотнул Формоул, когда все, кто был на валах, побежали искать укрытие от ракет, которые орда Клуни метнула в них в ответ.
Снова началась серьёзная битва. Появились мыши-лучники и выпустили свои стрелы в направлении канавы; выдры-метатели пращи с яростной быстротой сбрасывали тяжёлые камни; длинные копья крыс летели вверх, причиняя смерть и нанося повреждения рядам защитников. Но теперь там появилась и новая опасность. Какая-то изобретательная крыса придумала устрашающее оружие - куски железных могильных оград, нанизанные на длинные шнуры. Крысы крутили и крутили их по кругу, дожидаясь момента, когда, учтя правильность направления, можно было отпустить шнур. Ракеты взмывали вверх, в два-три раза выше стены, почти исчезая из вида. Потом они резко падали вниз, злобно свистя, чтобы взорваться на валу. Любой защитник, в которого попадала такая ракета, был либо немедленно убит, либо ужасно покалечен. Даже если железо не попадало в цель, камни и рассыпающиеся металлические фрагменты опасно рикошетили.
Осознав опасность этого нового устройства, Констанс приказала всем, кроме нескольких избранных, покинуть стену и отправиться под надёжное укрытие монастырского парка. Тем не менее, вскоре оказалось, что привязанные к верёвкам куски железа - обоюдоострое оружие. Многие куски, которые были запущены неправильно, со свистом влетали обратно в канаву, иногда убивая тех самых животных, которые их швыряли. Даже Редтуф, в доспехах Клуни, охраняющий штандарт в лугах, вынужден был недостойным образом бежать - для того, чтобы снаряд не попал в него самого; однако, увидев, какой деморализующий эффект ракеты оказывали на защитников Рэдволла, он отдал приказ тем, кто их бросал, продолжать в том же духе.
Не двигаясь с места, Констанс храбро стояла на парапете, так же, как и небольшая кучка её вооружённых пиками бойцов. Каждый раз, когда одна из ракет, целая и невредимая, приземлялась на кучу щебня, она хватала её и, встав в полный рост, крутила железку на шнуре кругами, а потом отпускала её - на такой скорости, что та становилась просто невидимым глазу, размытым пятном. Констанс была куда более сильным и аккуратным метателем, чем любая крыса. Из-под прикрытия канавы атакующие злобно обнажали в её сторону клыки - из всех защитников Рэдволла именно большую барсучиху они ненавидели и боялись больше всего...


Усевшись на ветках вяза на северной стене аббатства, Клуни смотрел, как удлиняются тени. На западе заалел закат. Скоро он поднимет доску на парапет; и тогда - берегитесь! Ни один никчемный мышиный орден (2) не выстоит против силы Клуни-Карателя!


Привратник Мафусаил стоял и смотрел на повреждённый гобелен в Большом Холле Рэдволла. Будучи слишком стар для того, чтобы активно принимать участие в бою, он рассудил, что лучше всего сможет послужить своему ордену, заставив свой плодовитый мозг работать. Где-то должна была быть по крайней мере подсказка, единственная ниточка, которая могла сказать ему, где можно найти место упокоения Мартина-Воина, или же где он мог бы охранять свой меч для своего аббатства. Но где?
То там, то сям, много лет подряд, Мафусаил осматривал Рэдволл вдоль и поперёк - в поисках Мартина и его меча. Теперь он ускорил свои поиски, хотя и безуспешные. Жизненно важные знаки и ответы всё ещё ускользали от него. Что ему было нужно - так это разум помоложе и посвежее, который мог бы ему помочь. Какая жалость, что нельзя найти Маттиаса! У этого мышонка есть голова на плечах!
Годы и сильное умственное напряжение взяли верх над старой мышью. Мафусаил устало закачался на своих ногах и, вытянув лапу, чтобы не потерять равновесие, коснулся стены. Именно того её каменного куска, на котором, вытканный на гобелене, висел когда-то образ Мартина.
Мафусаил издал удовлетворённый вздох и позволил себе слегка улыбнуться. Поиски его оказались не напрасны. Лапа старика упиралась в вырезанные на покрытой пылью стенке письмена...


1. Здесь снова изображается иностранный акцент крота Формоула.


2. Имеется в виду некий, однако не называемый здесь напрямую, монашеский орден, в котором состояли мыши.