НУ И ДЕД

     Фото из интернета

     «Не замечают иногда дети, что, как ножом по сердцу, обижают под час нас своими словами и поступками.   Забывая, что отец (и мать тоже) отдают им всё своё: внимание, заботу, скромные неистраченные пенсионные сбережения, которые могли бы истратить на развлечения, поездки за границу и т.п.  Нет, пусть останутся детям, а мы как-нибудь обойдёмся, не привыкать.  Обидно», - так подумалось Гавриле Петровичу в очередной раз после разговора со взрослой дочерью, лёжа в одинокой постели.

     «Неужели я, мои братья, друзья в молодости могли допустить такое, чтобы сказать в адрес отца, матери что-то обидное, необдуманное? Ты старый, не понимаешь и т.п.  Нет, не припомню. Или жизнь после войны была другая, более добрая, скромная? А теперь…».
     -- Ты устарел, не понимаешь, что жизнь теперь не такая, как раньше. Слушай, что тебе говорят (она себя уже называет во множественном числе). Я от твоего брюзжанья устала.
     Телефонную трубку Гаврила Петрович кладёт, чтобы не слышать другие упрёки.
     Крутится Гаврила Петрович в постели, уснуть не может. Уж очень больно ему было слышать от родного семя такое. Может быть, он заслужил это? Себя не видно со стороны.

     «Мешаю я молодой семье, занимаю небольшую квартирку, купленную с мамкой, где бы могла спать и играть внучка, возможно и не одна. Мамка молодец, отдала концы в воду и ушла, а мне теперь расхлёбывать эту семейную кашу. А чем я виноват, что ещё живу, становлюсь немощным, болею, нуждаюсь в помощи. Они, видно, не будут старыми, не услышат подобное от своих отпрысков. Забыла, когда папа помог её семье купить хоть небольшую, но отдельную квартирку. Жила бы до сих пор в коммуналке. 
     Если бы не годы, больные ноги, жил бы я сам по себе. Государство пенсию даёт, хватает и немного остаётся, коплю. Для кого?  Опять же для них. Не с собой же их забирать на тот свет. Там не пригодятся. Да и колечки наши с мамкой, её безделушки, что я ей когда-то дарил. Куда их? Нет, надо подумать», - сон, наконец, явился и Гаврила Петрович уснул.

     Для всех людей наступает старость и надо принимать решение, пока не стало поздно.
     Так поступил и Гаврила Петрович. Когда внутри у него обида на время затихла, но где-то затаилась, он стал не спеша выполнять своё задуманное.  Пока мог, посещал дачу, жил там неделю до приезда семьи дочери. Чем занимался, никому не рассказывал. Силы у Гаврилы Петровича иссякали, он это чувствовал.
     Наконец, он позвал свою дочь к постели и начал своё повествование, напрягая себя:
     -- Я уже чувствую свой конец и хочу тебе кое-что сказать. Завещание у тебя есть, ты его читала. Квартира, что-то на книжке ты получишь. Используй для внучки. Но ещё я припрятал на всякий случай кое-что для вас.  Это на даче в зарытой бутылке около клозета. После моей смерти осторожно раскопайте. Поняла?
     -- Да, папа, поняла.  Но ты не умирай, живи. Мало ли что у нас с тобой было непонятное, прости меня.
     -- Прощаю дочка. И ты меня прости. Идеальных пап и дедов не бывает, прости, – старик будто знал, что это его последние слова. Глубоко вздохнул и отошёл. На его спокойном лице не отражалась какая-нибудь гримаса боли, страдания. Наоборот, дочь заметила, что губы его сложились в непонятно-хитренькую улыбочку. 
     «Что бы это значило? – подумалось дочери. Но эта мыслишка отступила на задний план,
     Надо было сообщать всем и куда надо о случившемся.
 
     Похоронили Гаврилу Петровича, как подобает многим людям, рядом с женой, без лишних торжеств. Он свои 90 лет отжил, достаточно. Надо и меру знать. Всё, что дед завещал, дочь выполнила для его внучки, считая свой долг выполненным.
     Время шло и как-то весной на даче, вскапывая огород с мужем, дочь вспомнила о каком-то кладе отца, зарытом у клозета. Старый клозет уже не существовал, был биотуалет, но место она помнила.
     Рассказав об этом забытом завете мужу и дочери, они принялись с энтузиазмом копать землю у бывшего клозета.  Земля была добрая, попадалось много червей (эх, на рыбалку бы, подумал муж), стеклянных осколков и кирпичей. Неужели всё напрасно? Ничего не попадается, никакой обещанной бутылки.

     -- Дед начудачил. Смеётся, небось над нами, дурачками, на том свете, - сказала повзрослевшая внучка.
     -- Давайте ещё, чуть пошире капать. Не мог же он под самое отхожее ведро закапать.
     Муж наткнулся лопатой на что-то твёрдое.
     -- Осторожно, руками капай.
     Муж послушно в перчатках начал окапывать неизвестный предмет. Оказалась разбитая стеклянная банка.
     -- Ну, что я говорила? – встряла внучка, -- Дедушка пошутил, а ты, мама, поверила.
     Муж плюнул в яму, бросил лопату и пошёл в избу пиво пить. Внучка то же ушла.
     «Не может же отец перед смертью так наврать? – думала дочь. Стала продолжать копать вокруг ямы.   

     Ей посчастливилось. Действительно, попалась закрытая плотной пробкой пол-литровая бутылка, обёрнутая тряпкой. Дочь обтёрла её. Внутри явно что-то находилось. Она решила пока никому ничего не говорить. Закопала яму землёй, завернула бутылку в газету и унесла в укромное место.   
     Оставшись одна в доме жена вскрыла бутылку, вытащила оттуда завёрнутую в трубочку записку. Никаких богатств в бутылке не оказалось.  Это взбесило измученную копкой женщину.  Да, что же это такое? Опять насмешки старого?
     Успокоившись, она всё же прочитала чуть поблекшую страничку.

     «Дочка, ты уже нашла записку. Так вот. Молодцы, что вскопали землю у клозета. Посади там цветочки в мою память.  Я заслужил (дочь ухмыльнулась). Клад есть, но не здесь. Надо ещё покопаться под полом у печки с западной стороны. Когда мы меняли прогнившие половицы, у меня была возможность заложить под пол стеклянную банку. Она чуть присыпана опилками и землёй. Там всё, что я оставил внучке».
     Терпеть жена не могла и опять всё рассказала семье.  Все рассмеялись. Они поняли, что дед-оглоед за дурачков их держит.  Вот зла сколько за жизнь накопил, что и сейчас покоя не даёт живущим. Всё так подумали, даже жена.  Одна лишь внучка сомневалась. Ведь, в записке деда указана она, внучка. Почему бы не поверить?
     -- Папа давай рискнём, посмотрим. А, пап?
     -- Вскрывать половицы? С ума сошла? Мне что нанимать рабочих? Я один не справлюсь. Тут специалист должен подгонять потом половицы, чтобы щели не оставить. Нет, и не проси. Это будет значительно дороже новой пустой банки. Понятно?
     На том разговор о кладе закончился. Только у растущей внучки, уже думающей о замужестве, мысль о дедовом кладе продолжала существовать.

     «Закончится лето, надо возвращаться в город учиться. Откладывать на следующий год раскопки? – рассуждала внучка.  Нет. И решила отца заставить вскрыть половицы у печки. Но как?  А вот так.
     Через день внучка вдруг заохала, позвала маму и сказала, что уронила золотую серёжку прямо в щель у печки и не может её найти.  Вещь дорогая. Как же без неё быть?
     Делать нечего. Муж решил найти серёжку и занялся вскрывать половицы. Наследующий год можно попросить плотников поправить пол. Жена и дочь стали яростно помогать мужу.  Потратили час с лишним, прежде чем нашли серьгу. (Дочка успела незаметно её подбросить в подпол, благо у печки подпол был не глубоко.)  Помог хороший фонарик.
     -- Папа, пошурши заодно лопатой. Может и дедов клад найдётся?
     -- Ты что, ещё не угомонилась? Надо дырищу эту хоть чуть прикрыть от крыс на зиму. Иначе на следующий год их здесь разведётся Бог знает сколько.
     -- Отец, уступи дочке, поищи. Всё равно уже вскрыли пол как раз, где дед указывал.

     Муж нехотя засунул голову и руку с лопаткой в дыру, а жена посветила ему фонариком.
     И вот муж вылезает наверх и держит в руках грязный свёрток с банкой, обёрнутой в тряпку и опечатанный пауками.
     -- Вот вам, держите, - и подаёт жене свёрток.
     Не теряя минуты, отряхнули паутину и грязь и увидели стеклянную банку, плотно закрытую железной, поржавевшей крышкой, а внутри тоже свёрток не то бумажный, не то тряпичный.
     -- Давай, жена, вскрывай и читай ещё одно дедово послание куда-нибудь, - посмеялся только муж.
     Жена и дочь с любопытством разглядывали сквозь помутневшее стекло свёрток. Там явно что-то находилось, иначе банка не была бы такой увесистой.
     -- Папа, открой. Мы не сможем
     -- Опять я. Без меня ничего не обходится в этом доме.
     -- Ты же у нас главный теперь после смерти нашего дедушки, - сказала заискивающе дочка.  Мать кивнула головой.
     Муж аккуратно, чтобы не порезаться отколупнул ржавую крышку и вывалил завязанный свёрток на стол.
     Жена осторожно его развязала. В глаза вонзились искры от заблестевших драгоценностей.  Наконец-то эти драгоценности увидели белый свет. Им так долго его не хватало, чтобы ожить, засветиться радужными лучами света.   

     -- Ура-а-а-а-а-а. – ликовала внучка.
     Не сразу опомнились муж и жена.
     -- Надо же. А я уж, грешным делом, подумал, что старый чудотворец Гаврила Петрович только и умеет бурчать и учить нас, как надо жить.  А он ... молодец.  Спасибо ему.
     Жена узнала среди драгоценностей мамины большие золотые серьги, два обручальных кольца родителей и ещё вещи, которые ей не пришлось видеть. По всей вероятности, отец их дарил матери, а она их не всегда надевала. Интересно было и то, что среди драгоценностей находились и медали. Был орден Ленина. Почему она не интересовалась, как её отец воевал и где. Награды он как-то раз надевал на парад, а больше она их не видела. А внучка – тем более. Сами по себе на глаза её навернулись слёзы.
      -- Мама, ты что? Плачешь? Отчего? Радоваться надо.
      -- Я радуюсь. За тебя, доченька. А слёзы накатываются от того, что мало я знала своего отца, мало. И время было поинтересоваться его прошлым, как он нашёл твою бабушку, за что получал воинские награды.  Да мало ли, что уже давно упущено.
      -- Что правда, то правда, - заключил это событие муж.
                2021