Кавказская пленница

               «Крик раненной души слышат те, у кого она есть»

   Не так давно на одном из районных рынков ЮФО автор этих строк случайно встретил современную «кавказскую пленницу» без паспорта и пожитков, сбежавшую ночью с фермы в предгорьях Эльбруса. Её многочисленные рассказы о пребывании в плену оказались не менее интересными, чем сюжет известного рассказа Льва Толстого. А некоторые её конкретные «приключения» достойны более подробного описания художественным словом. Наверняка подобные истории уже не редкость в современной РФ.

* * *
   Симпатичная русская стройная женщина родом из подмосковного детдома, 40-46 лет, в грубой рабочей одежде то ли пастуха, то ли доярки осторожно пешком добралась до поста ДПС уже на территории предгорного района Краснодарского края, то есть на территории Кубани.

   – Ты откуда такая интересная?! – дежурившие на посту молодые и хорошо упитанные кубанские полицейские ещё издали изумились её заморенному виду.

   – Из плена, вестимо, мать его… – грубо отвечает беженка, только что с трудом перешедшая мост через реку Зеленчук, и от усталости едва держится на ногах…

   «Успешные труженики села» дали ей возможность немного отдохнуть, напоили чаем, и давай расспрашивать.

   – Так откуда ты сбежала? – вооружённые мужики в погонах с интересом разглядывали женщину; стройная фигура, выглядит молодо, каштановые волосы до плеч, светло-голубые и явно добрые глаза, на миловидном, но очень загорелом лице нет следов от косметики, и выбит передний зубик…

   Как оказалось, женщину зовут Светлана, но разговаривает она почему-то с кавказским акцентом, видно давно находилась в плену у горцев. На ней замызганная мужская куртка с фонариком в кармане, грубые потёртые штаны, потрёпанные шлёпанцы на ногах…

   – Там какой-то горный аул, – женщина показала рукой в сторону кавказских гор, убелённых сединами. – Они называют его «Лаваши». Там всего три небольших дома, но большие стада коров, баранов. И там ещё есть огромные сараи для скота и рабов и… штрафная яма для непослушных.

   – Ну а паспорт у тебя есть? – изумлённые служивые люди, уже толпой вокруг и весьма внимательно, осматривали её со всех сторон, со всех сторон… 

   – Паспорт ещё весной выманили в Невинномысске вербовщики. Они выпытали у меня, что я в очередной раз ищу оплачиваемую работу. Они же подробно расспросили меня, кто я такая и куда еду, что умею, что могу. Среди них была и женщина с большими чёрными глазами и горбатым носом, похожая на цыганку. Она пригласила меня в кафе при автовокзале, любезно угостила вкусным кофе и чем-то кавказским, и предложила, как она сказала, подходящее трудоустройство с зарплатой. А зачем на горных пастбищах паспорт? Там ведь надо уметь пасти скот, кормить его и доить. Ну, я сама и отдала им свой паспорт. Навыки и умения в этом сложном деле у меня давно есть, так как я очень люблю животных и умею обращаться с лошадьми, коровами, баранами и даже свиньями. И я не боюсь любых собак, а они все почему-то любят меня…
   
  – И давно ты так трудоустроена? – вопросы дежуривших на посту служак сыпались не переставая.

  – Только в этом месте вот уже полгода работала за какую-то кислую похлёбку с лавашом, сигареты да водку после бани по субботам.

   – А в других местах?

   – После детдома я периодически ищу работу, но почему-то на Юге России уже не раз попадаю в плен к горцам. Обычно отбирают паспорт и как бы предоставляют работу, сообщая потом по секрету, что продана уже… Я и сама наверно просто привыкла к такой жизни, к такой судьбе.

   – И ты не пыталась сама хоть как-то изменить свою судьбу? – полиционеры с интересом продолжали разглядывать современное чудо – русская красавица в грубых мужских одеждах…

   – Ну, как же не пыталась, вообще-то мне надоела такая жизнь… – кавказская пленница попросила у служивых людей закурить и, глубоко затянувшись, стала подробно рассказывать про одно из своих «приключений».
. . .

   Оказывается, на пастбищах Чечни и на многих других территориях Кавказа теперь такой порядок: если раб, умело пасущий и ухаживающий за баранами, выхаживает и недоношенных ягнят или родившихся калеками, инвалидами, то он имеет право завести из них собственное стадо. И таким образом у него есть возможность выкарабкаться из рабства...
   Вот и русская Светлана постаралась в Чечне за несколько лет выходить из инвалидов и калек весьма резвое стадо баранов, которое уже можно было продать за приличные деньги, чтобы купить где-то и хоть какое-то собственное жильё, завести корову, наладить жизнь и, возможно, по-человечески выйти замуж.
   К сожалению, какой-то, уж очень завистливый, пастух-конкурент в самый ответственный момент накормил стадо Светланы чем-то непотребным, а когда приехал покупатель с деньгами, её стадо за одну ночь к утру оказалось погибшим. Она же от горя чуть не лишилась рассудка и после этого случая стала попивать горькую. С любовью ведь и особенным вниманием выхаживала она ягнят-инвалидов с момента их неудачного рождения и вот опять очередная трагедия, и очередной стресс.
 Несправедливо как-то получается в этой жизни у неё… Правда, хозяин-рабовладелец тогда строго наказал обидчика Светланы и оштрафовал его. Светлану же чеченцы, всё-таки, отпустили на свободу, заплатив ей за работу какие-то деньги, которых хватило на то, чтобы приехать в райцентр и как-то устроиться там к кому-то на квартиру, в очередной раз заплатить в полиции штраф за потерю паспорта и через некоторое время, получив новый документ, опять «трудоустроиться».
   А с пьяными и равнодушными пастухами давно огрубевшая Светлана запросто могла подраться по-мужски, с кулаками и матюками, если кто-то из них обижал скотину. Так, увидев однажды, что напарник грубо тычет вилами в бок непослушной корове, чуть не прибила пьяного идиота, мол, ей же больно!..
. . .
 
 
   – Ну а ты не пробовала, например, просто выйти замуж за состоятельного человека? – продолжал расспрашивать Светлану главный начальник поста ДПС, уже успевший с мужским интересом разглядеть в ней возможную фотомодель по фигуре.

   – Да я сама давно покалеченная, – говорит Светлана с заметной дрожью в трагическом голосе, понурив голову. – Меня лет двадцать пять назад, когда я была ещё цельной и очень красивой девушкой, трое азербайджанцев заманили в свою красивую машину около Ростова, затем чем-то накололи и в посадке зверски изнасиловали да ещё избили ногами по рёбрам и ногам, засунув напоследок большую шишку в сладкое место. Затем они присыпали меня листвой, прикрыли ветками и уехали в неизвестном направлении. Они же забрали мою хорошую одежду, пока я валялась в посадке без сознания. Очнувшись, я с большим трудом на карачках выкарабкалась нагая на дорогу, где меня подобрали лесники и отвезли в больницу. На суде я не была, так как долго находилась в больнице, но их, всё-таки, осудили на большие сроки, несмотря на то, что я не писала заявление в милицию. Да и как его толком написать, если я малограмотная; в детдоме после «перестройки» с 6 лет научилась курить, ругаться и яростно драться наравне с мальчишками, иначе там было не выжить, а вот научиться грамотному и красивому русскому письму в девяностые годы у меня почему-то не получилось…
   А когда я долго лежала в больнице, перенеся несколько операций, приходили богатые родственники насильников, предлагали мне большие деньги за то, чтобы я простила их. Но я не простила; они ведь меня покалечили наверно за то, что я была очень красивая. А теперь я просто не способная к деторождению и даже стала очень агрессивной к тем, кто меня грубо домогается. У меня мать русская была, а отец – литовец. Он в девяностые почему-то удрал из семьи в свободную Литву. Потому наверно мать и сдала в подмосковный детский дом своих троих деток. После расформирования этого детского дома в Московской области мы все разбрелись по белу свету на все четыре стороны в поисках своих мам и пап, и вот я, кажется, опять бродяга, которую лучше бы не домогаться – зашибу!!!…

   – Ну ладно, Свет, успокойся, мы тебе сейчас поможем, чем сможем… – служивые люди наконец-то отстали с допросом.
. . .
   После допроса и расспросов дежурившие на посту полицейские остановили проходящую машину, и попросили довести до райцентра кавказскую пленницу. Так Светлана оказалась на одном из воскресных рынков на территории предгорной станицы Краснодарского края, ЮФО, возле аптеки «Апрель», наедине со своими проблемами, своим горем и своими мечтами.
   Что же дальше произошло с ней, где теперь Светлана и кому рассказывает о своей жизни бродяги и приключениях?
   В начале Октября 2019 года какому-то жителю района удалось неофициально трудоустроить Светлану на одну из частных животноводческих ферм вблизи местной отрадо-тегинской речки. И вот, казалось бы, вполне сердобольные и уже русские хозяева фермы предоставили ей и работу по способностям, и вполне сносное жильё. Отдельная кровать, постельные принадлежности, стол стул, тумбочка, полка, плитка, печка…
   Она добросовестно отработала две недели от зари до зари, пася стадо коров и надеясь тут заработать хотя бы на уплату штрафа за утерю паспорта. Но через несколько дней подселили к ней ещё одного бомжа, который после традиционной субботней бани и хозяйской пол-литровки на двоих стал грубо приставать к ней, за что Светлана чуть не прибила его, мол, не на свалке нашёл маню…
   После скандала и драки Светлана позвонила хозяину с его рабочего телефона и сказала о том, что уходит с работы, раз не сработалась с таким напарником...   
   А хозяин даже обрадовался её решению, лишь бы не убила тут кого-либо, быстренько примчался, проверив, не украла ли чего, и, отобрав свой телефон, выпроводил 12 Октября ночью на трассу, заплатив ей за работу 100 рублей.
  Говорят, через два дня кто-то рано утром на одном из светофорных перекрёстков райцентра высадил из своей крутой машины её, пьяненькую, но красиво одетую (чёрные джинсы, новые коричневые кроссовки с белой полоской внизу, лёгкая чистая блузка белого цвета и всё.). Ещё видели её в тот же день и возле аптеки «Апрель», и возле автовокзала с полицейским и казачьим постами, и возле районной ветеринарной амбулатории.

   И вот Светлану пытается разыскать и полиция, которая почему-то приходит к выводу, что «в отношении её признаков преступления и административного правонарушения обнаружено не было». Но может, ещё найдут и пожалеют, приютят и помогут трудоустроиться по-настоящему. Такое бывало в СССР с теми, кто по каким-то объективным или субъективным причинам просто потерялся в жизни, кто, так сказать, не преуспел.
   По словам самого хозяина фермы, где он работала две недели от зари до зари и при любой погоде, таких, как она, бомжей, работающих у него за проживание, блок сигарет и пол-литра на двоих после субботней бани, перебывало у него за несколько лет уже с полсотни. А чтобы теперь оформить бомжу паспорт и  официально его трудоустроить по-настоящему в здоровый трудовой коллектив, надо бы за проживание отработать на хозяина не менее одного года. Оказывается, такие теперь правила, понятия и законы, писанные и не писанные, в, казалось бы, цивилизованном и демократическом обществе.

   Похоже, местное крепостное право, хоть и скрытое, действительно возвращается на круги своя, а паспорта граждан РФ для крепостных, как и для колхозников, когда-то и кое-где работавших за палочку, опять вроде бы ни к чему...
. . .



P. S.
        Из трудночитаемого письма Светланы Филиной:

  «… Когда идёт зимний или весенний окот, иногда рождаются маленькие ягнята инвалидами. Я поднимала их на ноги и вырастила 20 взрослых голов, которые стали не хуже других. Для меня они были как дети. Их у меня хотели купить. Но один чеченец накормил их отравленной пшеницей, и они все умерли.
  Добрые люди, если они что-то понимают в животных. Они тоже созданы Богом, хоть и не могут говорить. Но их можно понять, ведь у них тоже есть сердце и душа. Это наши четвероногие друзья. А когда разговариваешь с ними и отдаёшь им своё доброе сердце, они всегда тебя поймут.
  С животными всегда надо обращаться хорошо; не надо их ругать матом и бить.
Люди, вы подумайте, это ваша вторая семья-кормилица. Вы за её счёт кушаете, живёте и зарабатываете деньги…»… 
   
(письмо Светланы Филиной отредактировано Михаилом Топтыгиным на казачьем Юге России)