Гонщик. Глава 14

Глава 14
   
    Сегодня Алёна проснулась с плохим предчувствием. Верующий человек, находясь в тесной связи с духовным миром, всегда более тонко чувствует связь событий. Не всегда в таком случае он понимает значение своих переживаний, но ощущение приближающейся беды заставляет мобилизовать силы либо на слепое предание себя Божьей воле, либо на готовность отражать наихудшие варианты грядущего.
    До этого утра всё в Алёнкиной жизни складывалось как нельзя лучше. Она хорошо отдохнула на море, познакомилась со Славой, который успел уже пригласить её на несколько свиданий; отношения с братом складывались как нельзя лучше; наконец, приближалось долгожданное время нового и последнего школьного учебного года.
    Каким важным в 16 лет кажется желание чувствовать себя хотя бы на несколько лет взрослее. Как хочется поскорее услышать в свой адрес «Вы», «шановний студенте», поменять привычную и любимую, но за много лет успевшую надоесть, –школьную среду на неизведанную и так долго манящую институтскую/ университетскую атмосферу. Выпускной класс именно и даёт возможность вдохнуть, наконец, воздух «взрослости» и скорой самостоятельности.
    «Что ж мне так неспокойно? – думала Алёна. – Всё ж нормально».
    Она быстро встала, приняла контрастный душ, дольше, чем обычно, молилась, сделала утреннюю пробежку, увеличив привычную дистанцию, надушила свежего апельсинового сока, побаловала себя шоколадным батончиком, «включилась» в уборку, но ничего не помогло. Чувство тревоги так и осталось стоять на прежнем значении.
    – Привет, чем занимаешься? – Алёна набрала Славку.
    – На тренировке.
    – Слушай, постоянно ты на этих тренировках. Сколько можно?
    – Алёнка, ты же знаешь, скоро в институт, поэтому сейчас стараюсь заниматься по максимуму.
    – О-ой, горе ты моё. Один целыми днями с машинами обнимается, другой – с пацанами. 
    – Не, ну ты сказанула, – засмеялся Славка. – А что, я тебе очень нужен? – игриво спросил борец.
    – Да, представь себе.
    – Приятно слышать…
    – Но ты ещё очень долго будешь занят?! – недовольно изрекла девчонка.
    – Ну, малыш…
    – Знаю-знаю.
    – Ну, потерпи до вечера. Я тебе какой-то сюрприз приготовлю.
    – Тревожно мне на душе что-то, – пропустила Алёна без внимания последние слова парня. – Ты плакать будешь за мной? – то ли серьёзно, то ли, шутя, спросила она.
    – Не мели дурниць, – Слава услышал недавно это ходовое в определённых кругах выражение, и теперь повторял его в любом подходящем случае. – Так, Алёна, всё, меня ребята зовут. Увидимся вечером. Давай.
    – И так всегда, – вслух проговорила Алёна, положив телефон на стол. – Сидишь тут одна целыми днями… Надька, привет, – теперь Алёна решила использовать «помощь друга».
    – Привет, Алёна.
    – Надька, мне скучно, можешь прийти?
    – Ой, Алён, я занята сейчас. Давай вечером наберу тебя, хорошо?
 
    – Алло, Тонь, можешь прийти ко мне? – душевное состояние не позволило девушке даже поздороваться.
    – А что случилось?
    – Да что-то плохо мне. Не знаю даже, чем объяснить.
    – Болит что-то?
    – Да ничего не болит. На душе как-то неважно.
    – Сходи в церковь, свечку поставь.
    – Пойдём со мной, – с надеждой в голосе попросила Алёна.
    – Алёнка, я в деревне сейчас. Картошку копаем.
    – Да что ж такое? – обращаясь больше к себе, чем к подруге, расстроено проговорила Алёна.   
    – Что ты говоришь?
    – Говорю: большого урожая вам.
    – Спасибо. Алёна, ну ты это… держись там.
    – Хорошо. Пока.
    Такие вот курьёзы жизни. Когда тебе плохо, Бог создаёт условия, при которых всё, что касается твоих внутренних переживаний, ты должен решить сам. Отчасти для того, чтобы не перекладывать своё на чужое, отчасти ради развития собственной личности. Ведь быть сильным гораздо выгоднее, чем пускать слюни под чьи-то глубокие жалеющие вздохи.
    Рецептов выхода из подобного состояния человечество за свою многовековую историю накопило достаточно. Из всего их разнообразия Алёна выбрала обычную прогулку. День обещал быть не жарким, собственно, был не жарким, потому как время близилось к обеду. Алёнка сделала себе по-быстрому пару бутербродов, запила их соком, одела тонкие спортивные штаны, футболку, побрызгала себя духами, обула лёгкие кроссовки, и отправилась рассеивать меланхоличные тучи.
    Телефон с собой не взяла, всё равно все заняты. Да и хотелось побыть наедине, без вмешательства сотовой связи.

    – О-о, Васёк, – Семёныч заглянул под машину, – ты ещё возишься?
    – Ещё… Тут мне возиться и возиться. Сколько этих «жигулей» перешло через руки, а такого ещё не видел.
    – Ну, я тебя предупреждал.
    – Да ты видел, что тут творится? Посмотри на это «пузо».
    – Не хочу себя расстраивать, – засмеялся шеф. – Мне мотора вполне хватило. Ты обедал?
    – Какой обед… – в такие моменты слово «гастрономия» на Васин ум не приходило.
    – Понятно. Ну, тогда работай.
    – А что мне ещё остаётся? – ответил Вася, принявшись с напарником переваривать днище.
    Работать он закончил, когда уже стемнело. Это было не первый раз, поэтому закрывать всё приходилось самому. Семёныч ему доверял, с этим проблем не было. Проблемы начались, когда Гонщик приехал домой.
    В окнах не светилось, дверь была заперта. Вася грешным делом подумал, что сестра решила уединиться со Славой. Улыбаясь про себя, он открыл дверь, и с намерением сказать обоим, что рановато им уединяться в такой обстановке, начал включать везде свет и обходить комнаты. Но дом оказался непривычно пустым. Эта гнетущая тишина начала давить на Васю почти физически. Он набрал номер сестры, и через краткие секунды услышал знакомую мелодию её телефона. Последний лежал на тумбочке в прихожей.
    До сих пор Василий не знал, как записан в Алёнкином телефоне. Сейчас же он жадно смотрел на этот ярко играющий дисплей, читая застывшее синее слово «Лучший». По-видимому, это определение охватывало всех тех, кого Алёне так не хватало, сосредоточив всю свою силу в одном лице – в лице лучшего брата. Вася на какое-то время присел, тяжело сглатывая слюну. Он не мог представить, как будет жить, если…
    Василий и со своего, и с Алёнкиного телефона начал обзванивать всех, кто мог знать, где находится его сестра. Ничего определённого никто сказать не мог: плохое настроение, было скучно, неважно на душе, хотела встретиться – это всё, что Вася узнал. Иначе, чем происками Зураба, исчезновение сестры он объяснить не мог. Слишком всё сходилось во времени.
    Сначала Гонщик поехал в «Мальборо».
    – О-хо-хо-хо-о, – здесь его встречали, как заслуженного ветерана многолетней войны. – Ты куда пропал? Совсем забыл о нас.
    – Зураб есть? – безо всяких прелюдий резко спросил Василий.
    – Нет.
    – Был?
    – Да не было сегодня, – последовал недоумённый ответ.
    Вася сразу развернулся к выходу.
    – Эй, Гонщик, подожди, – спешил кто-то к Васе из глубины зала. Какой-то парень подошел к нему, и положил руку на плечо: – Слушай…
    – Да пошел ты! – Вася сбросил его руку, и быстро вышел.
    В этом городе было только два места, где Зураба можно было найти наверняка. Если ни в одном из них его не было, то найти его вне их было нереально. Это ночной клуб «Мальборо» – где его не оказалось, – и ресторан «Арбалет», известный своим тайным цветовым трио.
    Занятые места на стоянке подсказали Гонщику, что внутри полно народа. «Да, не хотелось бы разговаривать с ним в такой обстановке, но теперь уже плевать…» Всё же, выключив зажигание, и вцепившись побелевшими от сильнейшего напряжения пальцами в обшитый жесткой кожей руль, он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.
    Открыв дверь ресторана, он сразу уловил запах изысканной пищи, дорогих духов и лёгкий шум живой музыки и множества разговоров. Под его напряженно-грозным видом проходящая рядом официантка невольно отшатнулась в сторону.
    – Зураб здесь?
    От интонации этого вопроса ей стало страшно.
    – Здесь, – слегка наклонив голову, тихо ответила официантка. – Вон там, – указала она неверной рукой направление.
    – Иди, куда шла, чё стоишь?!
    Гонщик прошел дальше, сначала заслышав среди всего многоголосья один-единственный интересовавший его голос, а затем нащупал глазами человека, которого в данный момент готов был убить.
    – Э-эй, сматритэ, кто к нам пажялавал. Васа, дарагой, проходы, садысь.
    Увидев Гонщика, Зураб начал изливаться в гостеприимных восточных восклицаниях, приглашая за стол, гости за которым немного потеснились, освобождая место. Но Вася садиться не стал. Он подошел впритык к самому столу и с какой-то зловещей тишиной в голосе, смотря Зурабу в глаза, спросил:
    – Где моя сестра?
    Если бы Зураб не был выпившим, и среди его гостей не было уважаемых людей, его ответ Гонщику наверняка бы не понравился. Но в сложившейся ситуации он лишь дружелюбно протянул:
    – Эх, Васа-Васа, аткуда мнэ знать, гдэ твая сэстра. Ты присядь, выпэй с нами, и всэ вмэстэ падумаем, куда ана запрапастилась.
    – Спрашиваю ещё раз: где… моя… сестра?..
    Васино поведение определённо не понравилось близким авторитета.
    – Слышь, Гонщик, ты чё быкуешь тут? Тебя пригласили за стол, так ты садись, не кобенься, не девочка.
    – А будэшь буровать, выставим тэбя атсюда па-культурнаму.
    – А ты попробуй, – Вася не смог больше выдерживать эти поучения.
    – Зураб, – обратился к авторитету один из братков, – это шьто такое вабще? Шьто ты малчишь?
    – Аставтэ нас, пажялуйста, – дружелюбно попросил Зураб оторопевших гостей, не понимавшим, как реагировать на эту сцену, уверенно полагая, что просто так, на лихом кураже, Гонщик не зарвался бы в его ресторан с таким наездом.
    – Может…
    – Я сказал: аставтэ нас, – повторил «кавказский горец» более доходчиво.
    Когда за столом Зураб остался один, а Гонщик всё же присел, Зураб произнёс:
    – Ты атдаёшь сэбэ отчёт в своём павэдэнии? Или ты думаешь, шьто можна проста так с таким злым нэхарошим лицом зарваться в моё завэдэние, выгнать моих гастэй, и просто спросить: «Гдэ мая сэстра?»
    Василий вдруг понял, что к исчезновению Алёны Зураб отношения не имеет.
    – Алёна пропала, – в голосе Гонщика вдруг засквозило растерянностью. – Я думал, что это ты. 
    – Плоха ты думаешь, очэнь плоха. В другой ситуации ты бы мнэ атвэтил за этот свой визит. – Зураб сделал глубокий вдох, слегка опустил голову и, как будто от утомления, начал растирать глаза. – Я на понт тэбя брал, шьтобы ты скарэе сагласился на маё прэдлажение. А ты вон чё удумал. Я бы никагда, слышишь? – пасматри мнэ в глаза, – никогда не опустился бы до того, шьтобы выкрасть рэбёнка.
    – Тогда кто? – Вася теперь уже не представлял, где искать.
    – А вот этого, Васа, я нэ знаю. Очэнь сильна ты мэня сэгодня расстроил, – авторитет сделал кислую мину. – Но я тэбя уважяю, и памагу, – неожиданно закончил он.
    Зураб поднялся из-за стола и подошел к гостям.
    Вращаясь в криминальной среде, Гонщик отметил для себя одну любопытную вещь. Какими бы грязными и подчас откровенно подлыми делами не были замараны руки у бандитов, они придерживались определённой черты, за которую не переступали ни при каких обстоятельствах, – не все, конечно, но многие. У кого-то эта черта была шире, у кого-то уже, но не перейти её было неписаным правилом чести. Например, он знал, что тот же Зураб, который уже наворотил столько, что в другой стране его «славные дела» потянули бы не на один десяток лет, тайно, но вполне честно каждый месяц отдавал на нужды православных храмов десятину из всего «заработанного». Для кого-то помощь семье, близким была чем-то незыблемым. Иные «братаны» вообще устроили одной старушке мастер-класс. Наняли бригаду рабочих, и отстроили ей забор, сарай, курятник, и даже самолично привезли с инкубатора несколько десятков откормленных бройлеров. Пусть это и было сделано ради простого развлечения, тем не менее, как факт, это нельзя было не оценить.
    И вот сейчас, после того, как Вася нанёс Зурабу на его же территории своего рода оскорбление, он просто… даже не согласился, а, так сказать, вызвался ему помочь. Поэтому сейчас Гонщик был одновременно и расстроен, и растерян, и удивлён.
    – Нэ бэспакойтэсь, атдыхайтэ, – краем уха уловил Вася последние слова Зураба перед тем, как лёгким кивком головы тот указал ему направление к выходу.
    – Гдэ твая машина? – уже на улице спросил Зураб.
    – Вон там.
    – Пайдём быстрэе.
    – Зураб, ты куда? – подбежали к нему несколько бандюков.
    – Куда нада. Набэри мнэ Мишю… Здравствуй, Мишя, нэ разбудил? – с тёплым кавказским чувством засмеялся «горец». – Слушяй, дарагой, дэла сэрьёзнае есть. У нашего дарагого друга Гонщика сэстра пропала. Прабэй мнэ этих ублюдкав па-быстраму… Харашьо, да связи.
    – Дэржи, – Зураб отдал телефон. – Вы поняли, шьто нада дэлать?
    Те кивнули.
    – Дэйствуйте!