Горничная

Горничная

Илья Матвеевич вспотел. Уже не первый раз он пытался вдеть одеяло в пододеяльник. Руки путались, переплетались полотнища. Он пытался вспомнить, как Марина, пожилая горничная из первого корпуса, терпеливо и неспешно обучала его.
- Ну, поняли? – спрашивала она строго, время от времени бросая на него недовольный взгляд.
Теоретически Илья всё понял с первого раза, но выполнить столь сложное упражнение казалось невозможным.  И он то бубнил себе под нос, что он инженер, то вспоминал, что он не баба, то возмущался до чего довели людей.
Стянул с себя фирменную майку с ярко-оранжевыми буквами и смутными очертаниями плещущегося моря. Вышел на балкон. Южная ночь, утянувшая солнце за море, легла ему на плечи, заглянула в глаза. Внизу, в пансионате на первой линии, голосили диджеи, приглашая отдыхающих на танец, и вдруг Илья вспомнил, что забыл фонарик.
Махнув рукой на не застеленную кровать, “завтра с утра застелю, приду пораньше, до двенадцати управлюсь”, натянул майку и выключил свет. Почти на ощупь спустился на дорожку, ведущую к выходу и, с брезгливостью наступая на выползших улиток, под аккомпанемент хрустящих раковин, вышел на дорогу.

Фонарик не понадобился. Луна стояла над ним яркая, чуть желтоватая. Серебряными мазками она ложилась на дорогу, освещая путь. Многоэтажки и редкие отели на побережье мерцали точками, за кустами акаций на шоссе мелькали редкие огоньки машин, за ними угадывалось море и, когда стихали звуки, оно наполняло воздух шорохами и вздохами.
“Как на картине”, - подумалось Илье и, вспомнив детское увлечение рисованием, захотелось достать блокнот, карандаш. – “Сколько же лет я не рисовал?” …

Прошло всего две недели с того дня, как Илья Матвеевич, лишившись работы в столице, приехал в этот южный городок, в который когда-то переехали его родители. Их квартира отошла младшему брату, где он жил со своей семьёй. Илье в наследство достался брошенный кусок земли с кривой сараюшкой. Приживётся ли он здесь или придётся возвращаться в Москву, ставшей чужой, незнакомой?
На месте родного НИИ, которому он отдал тридцать лет жизни, теперь высятся самые дорогие в Москве апартаменты с надписью “Большевик”. Бизнес-центр, на который он так надеялся, сдаётся в аренду, коммерческий проект по компьютерным сетям, его последняя надежда, съели конкуренты.

А дома? Тёща, по совету жены продала домик в деревне и поселилась у них. Тёща, та ещё выпивоха, потихонечку втянула в свою орбиту жену. Сначала они выпивали в то время, когда Илья Матвеевич был на работе или просто уходил из дома.  Но после того, как он получил статус безработного с ним перестали не только считаться, но и обращать внимание. Взрослые дочки? Каждая жила в своей комнате, своей жизнью. Бросали утром безразличное “Привет” и уходили в своё.  Он долго ломал голову, что делать и как с этим жить. Уйти, но куда?

Может быть вообще лучше не жить?

Как-то, отвернувшись от храпевшей супруги, он долго разглядывал ночное небо и, зацепившись взглядом за искорки пролетавшего самолёта, решил, что пора и ему воспарить. Подсчитывая остаток средств на карточке, решился, и тут же уснул. Ему приснился Игорёк, приятель, с которым он познакомился на берегу моря в одну из поездок к родителям.


Подходит и говорит:
- Привет! Не купался? Чего так?
Идём, я тебе классных девчонок покажу.
Рыжие, выгоревшие на солнце травы, ржавые валуны, узкие тропинки между ними, ленивые козы. Поднимаются всё выше. Вид на море, деревенские дома, стройку, подъёмные краны.
- Тебе здесь нравится?
- Не-а. Голо как-то, пустынно.
- А мне нравится. Смотри, здесь всё начинается, будет город, атомная станция. Кончу институт, приеду сюда, на АЭС пойду. А ты?
- Нет, я в Москве останусь. Там жизнь!
 - А я здесь. Вот наш участок, - он показывает на колышек, вбитый в землю, - разобью сад, виноград, вишни, абрикосы. А какой вид! Смотри, вон девчонки! Присядь за валуном. Отсюда их здорово видно. Гляди - в купальниках. Красивые!
Две девчонки сидят на нескладном деревянном столе, вытянув ноги, в руках книжки.  Одна, с толстой светлой косой, другая -  стриженная худышка.
Худышка всё время вскакивает и, изображая канатоходца, балансирует на невидимом тросе, расставив руки.
Неожиданно она оглядывается, скидывает с себя купальник и, подбежав к металлической бочке, стоявшей недалеко от стола, лихо, без видимого напряжения, лишь дотронувшись до верха бочки, запрыгивает в неё, кричит подруге:
- Давай сюда!
Подруга, отложив книгу, неспешно, поводя бёдрами, подходит к бочке.  Она то откидывает мешавшую косу, то, подтягиваясь на руках, старается вскарабкаться, и только когда худышка, схватив за руку, затаскивает её, плюхается, раскидав брызги.  И почти тут же летит на землю её голубой в горошек купальник.
Игорь бросается вперёд и, подобрав девчачьи манатки, размахивая ими, кричит:
- Теперь вы у нас в плену!
Худышка выскакивает из бочки, стремительно подлетает к Игорю и, вырывав у него купальники, запрыгивает обратно…

Сон пронёсся молнией, оставив странное чувство радости и освобождения. А может быть это был и не сон? Может быть воспоминания?

В этот же день Илья Матвеевич летел в Крым, трясся в дребезжащем ПАЗике, с волнением всматривался то в рыжую степь, то в мелькавшие низколобые горы, то вчитывался в названия придорожных кафешантанов, то изумлялся соседству православных храмов и мечетей, то потел и снимая бейсболку, вытирал волосы.
 
Уже к вечеру, когда красное бросает отблески на рыжее и гаснет фиолетовым, отдуваясь, спотыкаясь о камни и поднимая дорожную пыль, он добрался до загородных участков. Некоторые скрывались за непроницаемыми каменными заборами или  профнастилами,  другие за проржавевшей рабицей, многие за лохматыми верёвками.  Около одного такого, с завалившимся набок сараем, Илья остановился.
“Наверно, это здесь. Вон и бочка, и валун”.
- Вы не из этой дачи? – спросила его худенькая женщина с проседью в коротких волосах, выходя из калитки соседнего участка.
- Ну, если это дача, то угадали.
- Здесь раньше хорошо было. Цветы, виноград. Купили?
- Нет, это родителей. По наследству досталась.
- А сами откуда?
- Из Москвы.
- К нам надолго? На сезон или как?
И неожиданно выпалила:
- Вам случайно работа не нужна? Для стройки деньги понадобятся. У меня, конечно, не густо, но лучше, чем ничего.
И тут же, не дожидаясь ответа, вынула из сумочки телефон.
-  Марина, к тебе завтра мужчина придёт. Ты его оформи. Спасибо.
 К девяти сможете? Да, да, конечно, на второй корпус… Спасибо.

Так у Ильи Матвеевича начался новый отрезок жизни. Хибару он кое-как укрепил, оставив забор прежним. В свободное от работы время он или копошится на участке, или, спускаясь к морю, рисует в блокноте, который нашёл среди старых вещей. Иногда к нему подходит Игорь, который теперь работает таксистом и делает вино из собственного винограда. Время от времени они вспоминают девушек, за которыми наблюдали из-за валуна.
- Ну, и где твоя АЭС? – спрашивает иногда Илья Матвеевич Игоря.
- Слава Богу, почти совсем развалилась. Разберут скоро. Представляешь, что могло бы быть, если, как в Чернобыле?
- Ну, и где твой НИИ? - спрашивает иногда Игорь Илью Матвеевича. Тот сначала с сожалением вздыхает, а потом усмехается:
-   Тогда бы я никогда не стал горничной.