Полёт на закате дня

   Сбылась «мечта идиота» - я приобрёл себе самолёт! Вообще-то, летать я мечтал с детства. У меня было любимое место на правом -  высоком – берегу Хопра, вернее, над Селивановой Ямой или Селиванихой, как её называют местные, - старым руслом Хопра. Я часто убегал туда один или с друзьями и любовался открывающейся панорамой поймы реки, заросшей лиственным лесом. Внизу блистало зеркало Селиванихи, довольно глубокого водоёма, в котором водились сомы размером в полтора метра и множество всякой другой рыбы, заплывающей туда во время половодья. Встречный ветер, дующий из долины, создавал ощущение полёта. Казалось, достаточно просто раскинуть руки, разбежаться и можно взлететь над этой красотой, кружить над лесом и мелькающими между деревьями полянами, заросшими земляникой, проноситься над длинными речными пляжами, усыпанными золотистым песком, скользить в метре над струящейся водой самой чистой реки Европейской части России. Когда я ещё учился в начальной школе, на какой-то городской праздник нам устроили воздушную экскурсию – отвезли на аэродром, загрузили в АН-2 и прокатили над городом. Это длилось, как мне показалось, несколько минут – только взлетели и тут же сели, но яркая картинка того незабываемого полёта сохранилась в моей памяти до сих пор. Я сидел у маленького подслеповатого окна и пытался разглядеть свою улицу, школу, стадион, кинотеатр, но у меня почти ничего не получилось. Единственное, что запомнилось,  это центр города с храмом Воскресения Христова и Хопёр, поблескивающий внизу,  тонкой серебристой змеёй огибая город с северо-востока.
   В принципе, у меня не было шансов стать лётчиком на законных основаниях - у меня ослабленное цветоощущение. Какие-то картинки с узорами цифр, квадратов и треугольников я не различал. Я даже права на мотоцикл получил с трудом, уговорив местного окулиста подписать лист осмотра. Поэтому в дальнейшем мечта о полёте как-то ушла на задний план. Но прошли годы, мы с женой переехали в Крым, прошли с лопатой и гитарой в руках испытание сельской жизнью и вот к сорока годам вновь стали городскими жителями. Видимо, Всевышний запомнил мою мечту о полёте и подстроил так, что наша квартира оказалась напротив местного аэроклуба. В 90-е годы в Заводском ещё довольно активно летали спортивные самолёты, прыгали парашютисты, кружили винтокрылые машины. Но нужен был толчок для того, чтобы испытать судьбу ещё раз и попытаться осуществить свою детскую мечту. Таким толчком стало решение моих друзей поступить на курсы лётчиков-спортсменов. Все они были лет на 15-20 моложе меня, но что-то во мне встрепенулось, и я буквально вцепился в эту последнюю возможность, посланную мне, как я теперь уверен, свыше. Не буду рассказывать о финансовых вопросах, решённых, опять-таки, с помощью друзей. Медосмотр тоже не требовался на первых порах, он был необходим только перед первым прыжком с парашютом, без которого в самолёт не сажали. Летчик  должен уметь прыгать с парашютом, в небе всякое случается, особенно у спортсменов. Полгода я просидел  за одной партой с другими курсантами, порой годившимися мне в сыновья, сдал все экзамены и зачёты. И вот наступил момент истины – прохождение ВЛК. Это почище прохождения медкомиссии для обыкновенных водителей авто. Нас проверяли специалисты, через которых проходят профессиональные лётчики. Проверяли всё снизу и доверху, вплоть до носовых перегородок, плоскостопия, шумов в сердце и бог ещё знает чего. К моему величайшему удивлению, из 15 курсантов нашего аэроклуба  единственным, кто с первого раза прошёл медкомиссию, был… я. Насколько же больна вся наша молодёжь! У всех ребят нашлись какие-то болячки. Но, как мне потом сказали наши инструкторы, в авиаспорте здоровых лётчиков нет. Просто нет и всё. Лётчики спортсмены – это совершенно одержимые люди, преодолевающие свои недуги вопреки всем обстоятельствам и препятствиям. Страсть к полёту превосходит все объективные и субъективные причины. И я в этом убедился. Конечно же, в дальнейшем моё ослабленное цветоощущение раскрылось, но каждый раз врачи-окулисты закрывали на это глаза, подписывая листы осмотра и желая нам красивых полётов.
   Пять лет я летал в аэроклубе, в то время как мои друзья по разным причинам покинули его после второго года обучения. В конце концов, и мне пришлось спуститься на землю из-за того, что клуб просто прекратил своё существование. Однако мы живём в удивительное время. Сейчас человек может осуществить свою мечту гораздо быстрее и легче, чем это было в ХХ-м веке. К началу третьего тысячелетия сверхлёгкая авиация уже достаточно прочно заняла своё место на пространстве бывшего СССР. Дельтапланы, парапланы, самодельные самолёты, планёры, разнообразные моторные конструкции – всё это хлынуло в наше когда-то замкнутое пространство, где даже за виндсёрфинг можно было угодить за решётку. Вообще, я глубоко уверен, что самым главным достижением в авиации за последние сто лет являются не самолёты с вертолётами и даже не ракеты, а… параплан! Матерчатая конструкция параплана могла летать и две тысячи лет назад, когда изобрели шёлк, но… не было знаний.
   О чём это я? Ах да! Я приобрёл самолёт! Собственно, это мотор с винтом, который крепится на спине пилота при помощи специальной подвески, а крылом является… именно параплан! Вся конструкция превышает вес в 30 кг, хотя есть аппараты и полегче. Но во время полёта этот вес совершенно не ощущается, поскольку его держит купол параплана, как, собственно, и пилота.
   Не всё пошло гладко, как того хотелось: мотор сломался сразу же после покупки, поскольку предыдущий владелец во время эксплуатации особенно его не щадил. На ремонт ушло более полугода – поиск причины поломки, заказ запчастей из Италии (мотор итальянский), сам ремонт и наладка. Мотор потребовал от меня, чтобы я изучил его досконально, вплоть до последнего винтика и прокладки. Особой темой стал бензин: в отличие от наших советских мотоциклов, свободно работающих на всём, что горит, и с некоторым трудом на том, что в принципе гореть не может, европейские моторы очень капризны, как беременные женщины. Мой, например, отказался кушать бензин, купленный мной полгода назад. Подавай ему свеженький. Когда же всё было настроено, затянуто, заполнено, отлажено - наступило время испытаний.
   И вот травянистый склон, полого уходящий в низину, находящуюся между волнами Срединной гряды Крымских гор. Внизу, подо мной – мотодром, там время от времени тренируются мотоциклисты, готовясь к соревнованиям по мотокроссу. Погода идеальная – лёгкий западный ветерок. Солнце клонится к горизонту, освещая вдалеке полосу моря, до которого по прямой - более сорока километров. Я раскладываю купол своего «Дискавери», рассчитанного на вес пилота с мотором плюс ещё килограмм сорок. Он тихоходен, зато для взлёта и, особенно, для посадки скорость требуется минимальная, практически – шаг. Сердце колотится, хотя для меня полёт вообще – дело привычное. Но это же – новая техника! Пусть - простая, без приборов и каких-либо рычагов и кнопок, кроме рычага газа, но – непривычная! А это всегда – волнение. Ветерок достаточный, чтобы я смог поднять купол обратным стартом, то есть лицом к куполу, а потом развернуться и сделать несколько шагов для разбега. Главное, чтобы купол не свалился вправо или влево до того, как я дам газ. Я чувствую, как купол принимает на себя вес мотора, снимая тяжесть с моих плеч. Даю газ, энергично подтягивая клеванты, и отрываюсь от земли! Мотор ревёт за спиной. Это добавляет адреналину. Я вижу, как земля медленно отдаляется от меня – я набираю высоту. Моё тело висит на ножных обхватах, поэтому надо освободить правую руку от клеванты и помочь себе усесться в кресло. Высота ещё не очень большая, но уже достаточная для манёвра. Я бросаю правую клеванту и усаживаюсь в кресло. Так гораздо комфортнее. Но пока я это делал, мой параплан под действием винта развернуло влево, а там подо мной один лес, в случае чего садиться некуда, только на деревья. Слава Богу, мотор надёжно гудит за спиной.
   Усевшись поудобнее, я пытаюсь дотянуться до клеванты. В отличие от обычного полёта на параплане, здесь клеванта находится заметно выше, но мне удаётся её зацепить и развернуть параплан в нужном направлении. Я кружу над мотодромом, стараясь далеко не улетать от этого места, поскольку внизу проходит грунтовая дорога, на которую довольно удобно садиться по-самолётному, то есть с глиссадой. Сама гора, с которой я стартовал, могла бы быть идеальным местом для подобного аэродрома, но она, к великому сожалению, вся застроена татарскими самозахватами и свалками мусора. Это зрелище особенно удручает с высоты птичьего полёта. Драгоценная крымская земля превращена в отхожее место, и когда это изменится - не известно.
   С высоты своего полёта я вижу водохранилище, над которым мы когда-то летали строем на ЯК-52, крутили пилотаж, а я это снимал на видеокамеру, смонтировав потом музыкальный фильм, собравший множество призов и дипломов на разнообразных кинофестивалях. Вдали, в вечерних бликах солнца видны крымские горы, постепенно затягиваемые сизой дымкой. Мотор работает ровно и не мешает любоваться окружающим пейзажем.
   Мой полёт продолжается уже минут десять – пятнадцать. Вдруг я слышу визжащий звук за спиной и догадываюсь, что это ослаб приводной ремень. Мотор работает, но винт почти не крутится. Я немного добавляю газу, но результата нет. Подо мной метров сто над стартом и ещё метров семьдесят над грунтовой дорогой. Вполне достаточно высоты для выбора места для посадки. Неожиданно мотор глохнет. Но он мне уже не нужен в этом полёте. Минут пять я кружу над дорогой, сбрасывая высоту, и, когда остаётся метров двадцать, выхожу на глиссаду и мягко приземляюсь на ноги на травянистой лужайке рядом с дорогой. Купол плавно ложится на траву, и я благодарю его за подаренное наслаждение полётом.
   Впереди будут текущие регулировки и доработки карбюратора, приводного ремня, эпопея с бензином, но это уже мелочи. Главное – первый полёт совершён, двигатель работает, крыло держит, ощущение полёта стопроцентное! И это называется Счастье!
01.0 07.06.2013