Партия 2017 г. О живых символах и революции

Партия 2017 г. О живых символах и революции.

Лепехин (философ), Черняховский (политолог), Катасонов (экономист), Спицын (историк)  - этот состав исследователей  олицетворяет и отражает состояние  общественной мысли по соответствующим отраслям знания и деятельности. Кого-то не упомянул.  Конечно так, но эти люди-символы сами могут расширить этот список.

Выступление Лепехина, включенное в форму интервью – это элемент работы общественного института «Знание», работа лектора, не несущего какой-либо новизны понимания политической ситуации.  Нужна постановка лекторской работы. Если выступил Лепехин сегодня, то завтра с такими разъяснениями должны выступить две с половиной тысячи лекторов по стране, т.е. в каждом районе. Эту и другие лекции они должны прослушать и переосмыслить. Аналогично, по всей четвёрке, которая может быть расширена. Такая лекция – это уровень районной работы, предподготовительной работы для будущей перестройки страны. То, о чём и как говорил Лепехин – всё очень мягко, но и дело не в жесткости. Многих не удивил, так и удивлять не надо, а вот что надо, так это формирование широкого исследовательского начала, ориентированного на решение вопросов общественного развития. Добавлю – самодеятельного социального развития.
 
Сегодня важно понять, что существующее политическое состояние государства и политического режима – это угроза стране. Она уже болеет, болеет вся и сильно, более того, заживо гниёт.  Возникает ощущение, что страны уже нет, как и давно исчезнувшей нации из эпохи Советского Союза. Встал вопрос о наличии и существовании конституционного государства. Понятно, не подарок, но всё же.
 
Старый вопрос о коммунистическом движении, чем же оно было, куда вело народы и куда вывело, прежде всего в мире на руинах СССР. Сегодняшнее положение России и всего состава тех республик предопределено тогда, предопределено коммунистическими партиями. В этом парадокс. Меня минусуют за мои оценки, но коммунистический аспект деятельности имел и антиобщественный характер и в силу этой причины к обществу повернуться не мог, для этого требовалась новая революция уже тогда.

Пошли другим путём. Толи тридцать, толи двадцать лет готовили переворот, соответственно, и провели его в 91-93 г.г., который и закрыл дорогу к революции, закрыл дорогу к обновлению мира, закрыл кризисным контрреволюционным и полным обрушением.  А между тем, каждая страна всегда стремится к своей революции, любая страна на Западе, включая Америку. Революция – это побег в будущее, занятие лидирующих позиций в мире.   Для России – это уже единственный выход из бесконечных кризисов и катастроф.  Большая беда, конечно, не только в состоянии власти, её частно-властном характере и кланово-колониальном устройстве, но и в состоянии самого населения, попавшего в кабалу, с одной стороны, и состояние социальной и правовой отрешённости, с другой.

Без горечи на это состояние смотреть невозможно. На Западе это внутренне состояние России, хорошо видят. Оказалось, что Россия, прав Лепехин, так и не смогла взять ничего хорошего из западной практики, а ведь было что. Из того, что следовало и можно было взяли лишь декорации и терминологию. Если не смогли взять хорошее, нужно искать лучшее в принципе, но не отменять при этом хорошие достижения Запада, тем более, что и декларируемый отказ от либерализма служит лишь оправданию полученному состоянию России, которое хорошо показал Лепехин.

В России уже появилось то, что можно считать основой новой идеологии, её и надо ставить прежде всего, остальное относительно легко приложится.  К сожалению, Лепехин о том не говорит. Этот вопрос и для страны, и для философии первоочередной.