Гонщик. Глава 33

Глава 33

    Прошло всего лишь несколько дней после Васиного визита; Ангелина поправилась и, пусть окончательно и не выздоровела, но дальше сидеть дома, когда столько всего хотелось сказать лучшей подруге, было невыносимо.
    И вот, традиционный кофе и более чем аппетитные булочки заказаны, девушки уселись поудобней друг перед другом, и лава эмоционального вулкана начинает выплёскиваться наружу неудержимым потоком.
    – Инка, ты представь, он маму просто на лопатки положил.
    – Представляю, какое это было зрелище, – заметила Инна, задорно засмеявшись.
    – Только с цветами напутал.
    – Не понимаю, почему Валентина Николаевна не любит белые розы, с её-то чистоплюйством.
    – Ой, ну ты же знаешь мою мамку.
    – И как вышли из конфуза? – спросила подруга, отхлёбывая глоточек ароматного «американо».
    – Извинился. Сказал, что хотел, как лучше.
    – А мама твоя что?
    – Да заулыбалась бы, как первоклассница, но сдержала себя; я-то внимательно за ней наблюдала. Потом созналась, хоть и с трудом, и только потому, что Вася ей очень понравился.
    – Так, подожди, не забегай наперёд. Сохраняй сюжетную линию.
    – Хорошо, дорогой читатель, – улыбнулась Ангелина, – переворачиваем следующую страницу. – Ангелина сделала глоток кофе, и тут же призадумалась. – Он когда о своей семье начал рассказывать, до сих пор не могу успокоиться. Четверо самых близких человека… Представляешь? – всё хорошо, всё здорово, все счастливы, живы-здоровы, и вдруг – раз! – жестокая авария, и некому сказать: мама… папа… некого просто обнять, – Ангелина, тяжело вздохнув, опустила голову.
    – Ну, всё, перестань.
    Ангелина вытерла слёзы, и сделала несколько больших глотков.
    – Ох, сколько же он, бедный, пережил. А за сок говорила тебе?
    – Какой сок?
    – Сок мне привёз апельсиновый.
    – Заботливый. И как поменялся парень – с жуткого бабника в примерного почти семьянина.
    – Да, я такая, – улыбнулась с достоинством Ангелина.
    – А ещё жаловалась: «Я его не достойна», «Кто я? Кто он?», «Да я и мизинца его не стою».
    – Ой, ну, прям, я уже такое говорила.
    – Это лишь небольшая оранжеровка, но смысл сохранён; жаль, что я на диктофон не записывала, – интереснейшие получились бы записи. Так, а с Германии почему уехали?
    – Да никому они там не были нужны, а здесь мамин брат жил, который тоже несколько лет назад умер. Короче, судьба у него…
    – Да прямо злой рок какой-то.
    – Он, когда ко мне ехал, бомжа по дороге встретил, и говорит: «Увидел в нём себя».
    – В смысле? – не поняла Инна.
    – В смысле, если бы не взял себя в руки, дал слабинку, то превратился бы в такого же субъекта, – но Алёнка не дала ему расслабиться. Если бы не она, то неизвестно, как бы у него жизнь сложилась. Вобще, он такой подавленный был, вот, знаешь, Инн, как будто наизнанку вывернулся, обнажил мне всю душу свою, но только на очень короткий миг.
    – Да, повезло тебе. Человек он, каких поискать.
    – Не говори.
    – Но сок-то вкусный был?
    – Да это был самый вкусный сок в моей жизни.
    – И что ж мама твоя сказала?
    – Счас, подожди, я буду вспоминать дословно… что он «очень классный»…
    – Так, неплохо.
    – «Воспитанный», «знает себе цену»…
    – Угу.
    – «Трогательный», «сильная личность», «дико обаятельный» и «неожиданно неглупый».
    – Да ты что?! Неужели всё это сказала твоя мама? Я не верю. Ах, Василий-Василий, неустанный ты укротитель женских сердец. То растаяла, говоришь, без остатка, да?
    – Нет, ну, для проформы сказала, что спешить не следует, надо к нему ещё присмотреться, как-никак серьёзный шаг…
    – Ну, понятно-понятно, такие мы, бабы. Сначала ревём белугами, жалуемся, причитаем, потом, когда уже получаем, что хотели, – не то, не так, а, может, встретим лучшего, а зачем торопиться, а живём один раз.
    – Точно, Инныч, как же ты всегда верно подмечаешь. Но я так делать не буду, – взяла Ангелина в руку пышную булочку, и щедро от неё откусила.
    – Ещё бы. Тогда я бы просто увела его у тебя, да и всё.
    – Ага, конечно, увела бы она.
    – А что я, не видная красотка?
    – Сердце у тебя доброе. Пожалела бы старую подругу.
    – Ой, счас расплачусь. Не, а действительно, клюнул бы он на меня?
    – Слушай, да хватит уже. Олежка, наверно, 30 раз уже икнул, если не больше.
    – Так это ж, когда вспоминают.
    – А у него обратная реакция от стресса пошла.
    Девушки задорно засмеялись.
    – Ну как он в роли будущего отца?
    – Да такой довольный, куда там. – Инна так заулыбалась, что Ангелина поняла: её подруга не только счастлива беременностью, но и очень любит своего мужа.
    – Известно, кто будет?
    – Нет, подруга, ты что? 4 недели только. На 13-14-ой обычно говорят, да и то возможны ошибки. Ой, я так долго ждала этого ребёнка, – Инна ласково погладила живот, – что мне всё равно, кто будет, лишь бы здоровенький был.
    – А что там в женской консультации? Ты говорила, что на аборт посылали?
    – Да не на аборт. Ох, Алька, ты и перекручиваешь иногда. Я бы их послала… на аборт. Хамят просто. Никакого уважения к тебе, будто ты не женщина, а корова какая-то. Даже, если честно, вспоминать противно. Я к этому кабану больше не пойду.
    – К какому кабану? – засмеялась Ангелина.
    – Спроси у мамы своей, она тебе расскажет.
    – А, Павло Игнатьич.
    – Да-да, именно так. Ты бы так сейчас не улыбалась, если бы побывала у него на приёме.
    – Да, мамка говорила, что он слегка озабоченный.
    – Слегка? Слегка – это большой комплимент для него. Да он больной на всю свою кабанью голову.
    – Ох, Инка, ты даёшь, – ещё больше начала смеяться Ангелина.
    – Короче, села я в это кресло, ну, ты понимаешь… а он, будто в кота перед миской со сметаной превратился.
    – Однако, сравнения у тебя.
    – Подруга, я бы охотно твои сравнения послушала. Застыл он, короче, как каменный идол, и тупая такая ухмылка. Я говорю: «Вы что там, молодость свою увидели?»
    Ангелина так и прыснула.
    – Я, говорит, в диагнозе боюсь ошибиться, потому такой внимательный к Вам. И скалиться своими желтыми зубами. И это ещё считается хороший врач.
    – А ты что?
    – Да, говорю, смотрите, как бы Вам неврачебный диагноз не поставили за Вашу внимательность. А он, хамло! – говорит: «Будешь тут выступать у меня, сделаю так, что вообще не родишь». И медсестричка у него тоже, под стать ему: «Ты смотри, какая выискалась! С ней по-хорошему, а она ещё физию свою воротит». Как я не вскочу, – уж не знаю, как сдержалась, чтоб не рвануть её за патлы; говорю: я бы показала тебе, у кого физия, но природа давно это за меня сделала. Она такая: «Что, умная очень, да? Ты на себя посмотри, бегемотиха». И этот ещё тоже: «Так, раз консультация моя не нужна, давай-ка топай отсюда». «Топают, – говорю, – в детском садике, но Вас, видимо, не водили. И вам бы не акушером работать, а стадо баранов пасти. Едва ли кто-то нашел бы в нём пастуха. А ты, любезная, в следующий раз за языком своим следи, а то к лору придётся тебя сводить». Она: «Давай иди уже, распугала тут всех». А я ей: «А разве я похожа на зеркало?» – хлопнула дверью, и ушла.
    – Да, смотрю, понесло тебя серьёзно.
    – Сейчас я ещё спокойна, видела бы ты меня в тот день.
    – Ох, Инка, не нравишься ты мне такой.
    – Да я сама себя такой не люблю. А что сделаешь, если хамьё такое вокруг. Приходится ставить на место.
    – Надо было Васю тебе дать в сопровождающие, он бы их быстро на место поставил.
    – Ничего, я и сама за себя постоять могу. А только зашла к нему, – там очередь, тоже, будто он один врач на весь город, – говорит: «Да сколько вы уже ходить будете?!» Это, видимо, приветствие у него такое. Но я девушка простая, ты же знаешь.
    – Ну, да, простая, простая до наивности, – иронично улыбнулась подруга.
    – Говорю: «Если я не вовремя, то могу и выйти, только Вам тогда табличку придётся на двери поменять». Он, наверно, по-своему понял, типа, фифа какая-то серьёзная залетела. Запорхал сразу: «садитесь, пожалуйста», «прошу Вас». А живот, как у кенгуру, так и подпрыгивает. Ох, и бывают же врачи. Вобщем, сначала, как обычно: карта беременности (ФИО, семейное положение, болезни, рост, вес, давление, менструальный цикл, размер таза…
    – Ничего себе.
    – Это я тебе ещё не всё рассказываю. Ну, придёт время – узнаешь. Потом такой спрашивает: «Это у Вас первая беременность?» – «Ну, – говорю, – да, первая». – «Ну, тогда можно родить». И улыбается. Представляешь? А если четвёртая, то, значит, невнимательно смотрите рекламу, ибо «секс повинен бути захищеним»! Так, получается?
    – Да, мы с Васей тоже говорили об этом. Ничего святого не осталось. Пей, жри, занимайся сексом, дружи с Интернетом, о детях, семье, серьёзных отношениях не думай, люби себя, а других не обязательно. Как там пишут? «Женщина должна быть любимой, счастливой и красивой, – причём «красивой» в последнюю очередь. – А больше она никому ничего не должна».
    – А хуже всего то, что люди жрут всё это, как стадо тупых овец. Только показали рекламу, всё! – надо брать. Завалили рынок рваными джинсами – покупаем. Как же? Это ж модно! Никто ж не шевелит мозгами, не знает и знать не хочет, что в рванье ходят шизофреники. Графа специальная в клинической карте психбольных есть: «опрятность-неопрятность». Плевать! Мода такая – значит, надо ходить.
    А эта чёрная эстетика: чёрные выкрашенные волосы, чёрные брови, налепленные ресницы, чёрные ногти, одежда, чёрная лакированная обувь. Да Олег бы из дома меня выгнал, если б я ему такой сюрприз приподнесла. То сделай же себе, дура! – нормальную причёску, лёгкий макияжик; не умеешь одеться красиво, найди какого-то стилиста, не знаю, в Интернете посмотри, как нормальная адекватная женщина должна выглядеть, а не кукла из фильма ужасов. Половина моих сотрудниц так ходит. Увидишь это чёрное лицо – жить не хочется. Хорошо хоть в рванье не ходят – дресс-код не позволяет. Я у знакомых мужчин (так, осторожненько) выспрашивала, как они реагируют на этих «чёрных амазонок». Что ответили, как думаешь?
    – Что им страшно на это смотреть, – в полушутливом тоне ответила Ангелина.
    – Почти все ответили примерно следующее: «Меня это… просто раздражает».
    – Коротко и ясно, да? Вася мой ответил бы, наверно, так: «Да я бы это болотное чудо размазал по капоту своей машины, а потом заставил бы вытереть всё до зеркального блеска».
    – Да, было бы таких васей побольше.
    – Кстати, он в воскресенье 30 $ тыс. выиграл.
    – На гонках?
    – Угу, – протянула Ангелина, смакуя кофе с булочкой.
    – Ну, он даёт. А чего ж так много?
    – Такие ставки. Да и риск.
    – И ты не боишься?
    – За него – нет.
    – Да, подруга, удивляюсь я твоему спокойствию.
    – Нет, ну, вначале такой спокойной я не была, но когда увидела, как он водит, то теперь мне за него уже не страшно.
    – И как выиграл?
    – Сначала проиграл Красавчику. Помнишь такого?
    – Тот, что на Роналду похож, да?
    – Ну, да.
    – Кто ж забудет такого?! – улыбнулась Инна больше своим мыслям, чем сидящей напротив подруге.
    – Всего каких-то долей секунды не хватило.
    – Так что он, проиграл сначала, а потом выиграл?
    – Нет, тот заезд был не на деньги.
    – Молодец твой Вася, – знает, когда к нему деньги прилипнут.
    – Потом приехал… как же его?.. Драйвер какой-то, не помню имени, – и захотел только с Гонщиком покрышки скрестить.
    – Да, выражения, конечно, аховые.
    – Ну, так, наблатыкалась немного, что ж ты хочешь? Васи не было, то он имел там всех, как хотел, – Красавчик даже не мог его обогнать. Но тогда, просто, они с Васей чуть не стукнулись, – лоб в лоб когда ехали, помнишь? – он свернул первым; ну и, видно, застряло это поражение в нём, решил отыграться. На этот раз они на «Чайке» по кольцевой 4 круга гоняли.
    – И?.. – нетерпеливо спросила Инна.
    – Мой любимый обогнал его – внимание! – подняла Ангелина вверх маникюрный перст, – почти на целый круг.
    – Гм, – озадаченно закрутила Инна головой. – Человек он невероятный просто, если не сказать: феноменальный. Человек-феномен. В жизни таких не встречала, и навряд ли встречу.
    – Что правда, то правда, – ответила Ангелина тем тоном и с тем выражением лица, какое бывает обычно у людей, достигших в жизни больших высот, и потому уверенных в своих силах ровно на 101%.
    – Эх, Алька, милая ты моя девочка, если бы ты знала, как же я рада за тебя, – искренне радовалась и любовалась подругой Инна. – Дай Бог, чтоб вы уже поскорее поженились, нарожали целый хоровод васей и ангелин…
    – Ну, ты и хватила.
    – Для начала, хорошо, хотя бы двойняшек.
    – Инка, пожалей.
    – Да с таким мужем каждый год рожать можно.
    – Нет, ну ты разошлась. О! – у Ангелины заиграл мобильный. – Счас я его обрадую. Привет, дорогой.
    – И насколько дорогой? – услышала Ангелина в телефонном динамике.
    – Ты сперва поздоровайся.
    – Да ладно. Так сколько готова заплатить за меня?
    – А разве ты продаёшься?
    – А разве ты покупаешь?
    – Так, я с Инной сейчас. Говори быстрей, чего хотел.
    – День рождения надо Алёнкино обсудить.
    – О, кстати, молодец. За это хвалю. Я попозже наберу тебя.
    – Договорились.
    – Инка тут, – Инна кокетливо помахала рукой, – привет тебе передаёт. Говорит, что с таким мужем, как ты, каждый год рожать можно.
    Инна недовольно сдвинула брови, мол, ну и Хвеська ж ты языкатая.
    – Передай ей, что мы согласны, только первая пятёрка за ней.
    – Хорошо, – засмеялась Ангелина, – так и передам.
    – Чувствуешь как себя?
    – А разве не слышно? – переспросила Ангелина, не переставая смеяться.
    – Значит – отлично. Тогда жду звоночка.
    – Сказал, что первая пятёрка за тобой, – нравоучительно изрекла подружка, кладя телефон на стол.
    – Ага, ну, конечно, другого от него я не ожидала. Даже тут не может без состязательного духа обойтись. И зачем ты ляпнула ему?
    – А у меня от него секретов нет.
    – А надо бы.
    – Нет, ну, кое-что есть, не без этого.
    – Ох, Алька, вижу – влюбилась ты даже не по уши, – захлебнулась, и утонула.
    – А мне нравится, – с влюблённой задумчивостью произнесла Ангелина.
    – Утопленницей себя чувствовать?
    – Да всю жизнь бы так, – глубоко вздохнула влюблённая, и посмотрела в окно. –Как там на работе у тебя? – по мечтательной паузе спросила вдруг Ангелина.
    – Да набирают этих кредитов, а потом с коллекторами гладиаторские бои устраивают. Ты видела наших коллекторов?
    – Нет. А что?
    – Да там Ваня один чего стоит. Столбежник такой под два метра. Как посмотрит на тебя, так не то, что деньги, обручальное кольцо с себя снимешь вместе с пальцем.
    – Что – прям такой страшный?
    – Не то слово. Я сама к нему никак привыкнуть не могу.
    – Давай я Васе скажу: пусть поучит его урокам вежливости, – лукаво улыбнулась Ангелина, откусывая кусочек булочки.
    – Как бы ещё Вася твой не испугался.
    – Ну да, конечно. Не родился ещё такой. И что – много кредитов берут?
    – Да не представляешь даже, и бабы в основном. Сынуле – машину, доченьке – квартиру; ну и по мелочам – телевизоры, холодильники, ноутбуки, телефоны, пылесосы. А женщина недавно – трое детей! – как гирляндами, обвешала себя этими кредитами. Сначала по мелочам, потом всё больше и больше, – мол, любимый бизнесом занялся, – заставила квартиру, а он спрыгнул, исчез, пропал.
    – И что?
    – Я сразу ей сказала: «Чего Вы на себя берёте? Пусть сам приходит, сам оформляет и сам платит». – «Нет, – говорит, – он такой бедный, несчастный. Ничего у него нет». Я говорю: «С детьми есть, куда идти, когда квартиру отнимут?» – «Что Вы такое говорите?! Он честный человек, очень любит меня и детей, таких, как он, больше нет», – ну и в том же духе по тексту.
    Забрал вобщем наш доблестный Ваня у неё эту квартиру, – а идти ей никуда, – и где она сейчас, я даже не представляю.
    – Да, хорошо с банками иметь дело, главное – выгодно.
    – Да прилично на людях поднимаются. Вообще, хоть я и работаю в этой сфере, но грязи там… Например, получила ты платежную карту, попользовалась ею определённый период, срок её действия закончился, ты о ней забыла, а счёт-то открыт. И потом выясняется, что ты задолжала несколько тысяч, потому как согласно договору обязана была за обслуживание своего счёта ежемесячно платить банку 50 гривень. И всё по-честному, всё по договору.
    – И много людей на это попадается?
    – Да с каждым годом всё меньше, всё-таки финансовая грамотность хоть и туго, но влезает в сознание, – но явление достаточно частое. Или, тоже, пошел человек снимать деньги в банкомате. Карточка возвращается, а деньги и чек он не получает. А на мобильный потом приходит сообщение: со счёта снята такая-то сумма, которую он так и не получил. Так что, рожу ребёнка, найду себе что-нибудь почище.
    И как-то вот именно тенденция наметилась – во всех сферах женщин становится всё больше. Кредиты – они; рынок, супермаркет (еле тащат в руках) – они; покупка/вызов мастера/ремонт бытовой техники – они; ремонт в квартире – то же самое; зарабатывать деньги, в том числе за границей, – тоже они. Мужик дома – в лучшем случае – забор красит, ремонт делает (но это уже из жанра фэнтези), а она задницы нашим многоуважаемым европейским партнёрам вытирает.
    – Кстати, да, папка мой тоже этим возмущается. Сами приезжают, сами выбирают, ещё и грузят, или грузчиками командуют. А бывает, что муж в машине сидит, или курит в стороночке, а жена профнастил выбирает, черепицу заказывает, комплектующие.
    – Точно также в такси. Олег говорит: ещё год назад у них в такси одна женщина работала, а теперь уже пять. Да я сама смотрю, что скоро половина, а то и больше половины водителей будут женщинами. Такие малые девчонки катаются на «ауди», «мерседесах», «БМВ», «фордах».
    – А мужики спиваются, да?
    – Я вот недавно шла с работы, ну, лет по 30 им. Он – в дрыз готовый просто. А женщина – ну такая симпатюля, ухоженная, красиво одетая, ведёт его – еле-еле ведёт, – а он, как лошадь, фыркает, пручается, копытами своими заднюю включает. Страшно, конечно. В рекламе ж как – «Будь казаком» – и бутылка водочки рядышком. А сознание оно ж соответственную и трансляцию мыслям задаёт: напился – забылся, врубился – вырубился. А что ещё надо? Поллитра выпил – сразу хорошо стало, нет проблем никаких, розовые слоники вокруг бегают, улыбаются тебе. Такое себе счастье без усилий. Напился – и сразу же почувствовал себя успешным, счастливым без какого-либо принуждения, труда со своей стороны. Везде суррогаты одни. Вместо счастья, семейной идиллии – алко-, наркотический кайф, вместо натуральной еды – ГМО, вместо настоящей жизни – виртуальная реальность. Зависнуть в «нете» до утра – что ещё надо для настоящего счастья?! Выглядишь потом плоховато, хотя другое слово на язык просится. Но это ж ведь так несущественно. «Живи сегодня», причём ярко и красиво, – а за завтра не думай.
    – Ох, и наболевшая эта тема у тебя. Так и не отпускает?
    – А сколько ж ему было?! – 42 всего. Как же он напился в тот день, что творил – просто ужасно, и всё на моих глазах, – Инна на мгновение закрыла лицо руками. – А потом резко выпрямился, лицо как-то неестественно перекосилось, я к нему… – Инна вновь закрыла лицо руками и заплакала. – Папка-папка, зачем же ты так? Зачем?..
    Ангелина подсела к подруге и обняла за плечи.
    – Поплачь, милая, поплачь немного. Я с тобой.
    Но Инна сквозь слёзы продолжила тягостную для неё тему.
    – Я вспоминаю игру одну, с фишками и кубиком, помнишь, такие были? А эта называлась то ли «Менеджер», то ли «Бизнесмен», не помню точно. И там если стаёшь на определённое поле, то пропускаешь ход. Так на одном из этих полей было написано: «Покури. Выпей. Уколись». Целая система, навязанная с детства. Сначала играешь, потом пробуешь, а совсем скоро это твой смысл – или образ – жизни. Так с алкоголем, так с сигаретами, куклами, мультфильмами, игрушками.
    – Слушай, Инн, из тебя получился бы очень хороший психолог, мне кажется. Да что кажется! Я уверена. Может, подумаешь?
    – Давно думаю. Вот ребёночка рожу, и начну облекать мысли в более конкретные формы человеческой жизнедеятельности, тем более, что все эти банковско-кредитные спекуляции уже, как ком в горле. Ну что, – Инна приложила салфетку к влажным щекам, – ты покушала, отдохнула?
    – Угу, – маленьким медвежонком закивала Ангелина.
    – А неплохой аппетит у тебя. Может, ты тоже, как говорили когда-то, в подоле скоро принесёшь?
    – Нет. Пока нет. Но я надеюсь, что очень скоро… – Ангелина с таким вздохом закатила свои сапфирные глаза, что можно было подумать, будто не одна, а целый кинофильм радужных мыслей замелькали в её переполненном счастьем мозгу.
    – Люблю, когда ты такая.
    – Какая – такая? – улыбнулась мечтательница.
    – Счастливая. Оставайся такой всегда.
    – Всенепременно.
    – Тогда пойдём?
    Ангелина кивнула.
    – Девушка, можно счёт?..