УКОЛ

 
В городе своего детства Алексей Петрович не был больше 10 лет, с того момента, как похоронил здесь мать. Алексей Петрович давно жил в Москве, а в Костроме у него  оставалась  сестра. Он редко с ней общался, обменивался в основном телефонными звонками. Сестра была старше его на 12 лет, и общего у них было мало. О смерти сестры Алексей Петрович узнал от ее соседки по дому. Она же  организовала похороны. Алексей Петрович проводил сестру в последний путь, посидел с печальными старушками за поминальным столом и поехал на вокзал.

На привокзальной площади было оживленно. Деловитые люди с чемоданами на колесиках поодиночке и группами входили в здание вокзала. Времени до отхода поезда было  достаточно, и Алексей Петрович решил подождать на свежем воздухе. Он сел на скамейку в тени и, наблюдая за разгуливающими по асфальту голубями, вспоминал годы, проведенные им в Костроме. Он окончил здесь школу, здесь встретил свою первую любовь и здесь же с ней расстался, уезжая в Москву на учебу. Когда молодым специалистом вернулся в родной город,  любимой девушки тут уже не было: она  вышла замуж и уехала из Костромы.

 Четыре года проработал тогда Алексей в следственном изоляторе. Ему было всего 22, когда он, выпускник юрфака, лейтенант милиции, прибыл сюда на место назначения. Подумать только, 40 лет прошло с тех пор. Сейчас он солидный человек, доцент университета, кандидат юридических наук, счастливо женат, имеет двух детей и трех внуков. Но годы как-то быстро пролетели.

- Старик, покурить не найдется? - кто-то грубо дернул Алексея Петровича за плечо.

Перед ним стоял пожилой седой человек и пристально вглядывался в его лицо. Взгляд был тяжелым и недобрым.

- Я не курю.

Подошедший презрительно улыбнулся, злая усмешка промелькнула в его темных мутных глазах. Мужчина быстро отошёл от скамейки  и, пройдя пару шагов, смачно плюнул. И вдруг что-то стукнуло, укололо полковника. В голове всплыло дело о краже колхозной лошади.

- Это ты украл лошадь? - спрашивает молодой следователь  красивого юного цыгана.

- Я.
 
- Зачем?

- Продать хотел.
 
- Но ты же знаешь, что красть нельзя, за это в тюрьму сажают.
 
- Цыган – не цыган, если он лошадь украсть не может, - отвечает юноша.
 
- А как ты деньгами хотел воспользоваться?

Подследственный молчит. Смотрит на Алексея черными блестящими глазами. Мрачно спрашивает:

- Сколько мне дадут?

- От трех до пяти лет. Это суд решит,

Алексею жалко парня.

- Расскажи честно, как ты хотел распорядиться деньгами. Здесь важен мотив преступления.
 
Черные глаза цыгана, не мигая, смотрят на Алексея. В них стоят слезы.

- Я недавно женился, - говорит он тихо и закрывает лицо руками. - Моя жена – красавица, самая красивая девушка в таборе. Если я не вернусь, ее украдут. Деньги…? Я для нее хотел…  Думал, чтоб семья счастливая была. Уведут ее, уведут, - качая головой, обреченно повторяет парень.

И Алексей его понимает. Сам пережил нечто подобное.
 
- Успокойся, мы что-нибудь придумаем насчет твоей жены, - сочувственно говорит он, не зная сам, что тут можно придумать.
 
- Вы сможете съездить в табор, узнать, как она? - хватается за соломинку молодой муж.
 
- Да, я съезжу, - обещает следователь.
 
В ближайший выходной, выпросив у начальства служебную машину, Алексей отправился разыскивать развернувшийся за городом цыганский табор. Зная кое-какие ориентиры, он, хоть и не без труда, табор нашел. Увидел издалека запряженную лошадью телегу, разбросанные, казалось бы, в беспорядке палатки и шатры, небольшие фанерные постройки, низенький заборчик, на котором сушилось белье. Людей вблизи не было, и он прошел вглубь двора. У колодца с водой заметил девушку. Ловко подхватив полное ведро, она направилась в его сторону. Девушка двигалась так легко и свободно, что он невольно залюбовался ей, а, когда она приблизилась, был поражен ее красотой. Нежная кожа цвета топленого молока, тонкий прямой носик, прелестно очерченный рот, плавный изгиб бровей.

- Вы кого-то ищете? -  спросила девушка.

Алексей хотел ответить «Вас», но сказал: «Я ищу Надью».

- Это я, - ответила девушка и широко распахнула черные, как уголь, глаза.

Внутри Алексея что-то дрогнуло, и сердце забилось громче обычного. Лейтенант объяснил, что он – следователь и ведет дело ее мужа о краже колхозной лошади. Надья опустила голову, и черные атласные кудри рассыпались по ее плечам. Алексей задал несколько якобы имевших отношение к делу вопросов и, наконец, сказал: «Если хотите, Вы можете на словах что-то передать мужу». – «Да-да, - смущаясь, ответила Надья и опять посмотрела на него так, что у него что-то оборвалось внутри, - передайте, что я его люблю и буду ждать, сколько нужно». Следователь кивнул и тут же пошел к машине. Отъехав немного, захотел вернуться, но, пересилив себя, прибавил скорость и быстро поехал в город.
 
Вечером он не мог найти себе места. Образ цыганки преследовал его.Надья приснилась ему ночью. Она тянула к нему руки и звала в шатер. Цыганский ли гипноз на него воздействовал,  солнечный ли удар с ним случился, но он думал только о ней и должен был, во что бы то ни стало, ее увидеть. На следующий день, наскоро закончив служебные дела, не доложившись начальству, он снова помчался в табор.

 На этот раз цыгане «шумною толпой» занимали весь двор: с криками носились взад и вперед черноголовые дети, громко переговаривались женщины, кто-то залихватски пел, слышался звон бубна; молодые цыганки, пританцовывая, крутили пышными юбками.

Алексей жадно искал глазами Надью. Она его заметила, отделилась от пестрой толпы, подошла  и наивно спросила:

- Мне надо опять отвечать на вопросы?

– Да, - соврал Алексей и замялся, неотрывно глядя на девушку. С трудом отведя глаза, он скороговоркой проговорил: «Не сейчас. Я очень тороплюсь. Прощайте» и стремглав умчался из табора.
 
Больше Алексей Надью не видел. Материалы по делу о конокрадстве были собраны, доказательства проверены, предварительное следствие закончено. Состоялась последняя встреча следователя с обвиняемым.

Лейтенант был официален. Он сообщил цыгану, что обвинительное заключение составлено и в ближайшие дни будет передано прокурору. Алексей разъяснил обвиняемому его права, и предваряя  вопрос измученного горем парня, сказал, что выяснение всех обстоятельств дела не потребовало от него посещения табора.
 
Цыган получил срок лишения свободы 3 года, а Алексей Петрович постарался забыть эту историю.
 
И вот сейчас бесцеремонный старик с темными мутными глазами напомнил ему о ней, заставив в очередной раз испытать укол совести.