Лоскутное одеяло

Пандемия коронавируса свирепствовала много месяцев. Счет  заболевших и умерших шел на миллионы. Обязательной стала самоизоляция. Старикам категорически запрещалось выходить из дома. «Так можно с ума сойти, сидя взаперти, без дел», - сказала я как-то подруге по телефону. «А, ты, сшей лоскутное одеяло, - посоветовала она, -  тряпки-то, небось, найдутся».  - «И, правда», - подумала я. Вытащила какое-то тряпье, разрезала на куски старые цветастые простыни.

Первым взяла в руки розовый лоскут с неярким рисунком. Стала его разглядывать и вдруг увидела девочку с розовым бантом в коротких волосах. Она влезает на табуретку. Смотрит в окно во двор. Там сосед колет дрова, копошатся куры, кошка сидит вдали. Девочка встает на цыпочки, на самый край табуретки…

Я сшиваю розовый лоскут с белым. Это белый кабинет врача, это белый халат, зловещий блеск страшных инструментов и тошнотворный запах карболки. «Что же, Вы, мамаша, ребенка не уберегли, рана у самого виска. Еще бы немного…», - сердитый голос  обрывается.
 
Я выбираю третий лоскут повеселей, ярко-синий с оранжевыми звездочками. Он напоминает весенний день:  чистое небо, яркое солнце – праздник 1-е Мая. Я с мамой и папой гуляю в парке. Играет духовой оркестр, все нарядные, радостные, кто-то танцует, деревья в нежно-зеленой вуали. Мороженое – белый кругляшок в тоненьких вафлях. Нагулявшись, мы едем к бабушке на Болотную улицу. Там нас ждут дядя с тетей и мои любимые двоюродные братики. Вечером большой компанией отправляемся на Красную площадь. Раздается грохот, я затыкаю уши, смотрю на небо в ярких россыпях огней и слышу громкое «Ура!». Еще я вижу в высоте в лучах света знакомое лицо вождя. Как он туда попал? Говорят: портрет держит дирижабль. Мне это непонятно.
 
Дальше я сшиваю несколько кусков серой ткани с  неброским рисунком. Это школа. Я – отличница, вынуждена соответствовать образу примерной ученицы. А мне хочется резвиться и баловаться, но я боюсь учителей и теряюсь среди детей. «Хорошо быть троечницей», - завидую я бесшабашным ребятам.
 
А вот кусочек поярче. Это Лондон, двухэтажные автобусы, красочные витрины магазинов, Гайд-парк, большой дом с каминами в холодных комнатах и доброе лицо старой миссис Мак-Леланд. Полуторагодовалая передышка благодаря папиной командировке.

Дальше я выбираю ярко-зеленый лоскут и вспоминаю радостное лето в забытой Богом и людьми деревне. Всего несколько изб, а кругом поля, луга, дремучий лес и прохладная речка. Рядом мама, и мы – подростки: я, моя любимая школьная подруга и два  двоюродных брата. Я с облегчением сбрасываю маску отличницы и школьные оковы. Я наслаждаюсь новым чувством свободы и радости бытия. Я мчусь галопом на лошади, и дух захватывает от восторга.

Какой взять лоскут следующим: розовый, голубой или сиреневый? Беру ярко-желтый, солнечный. Это первая любовь. Мне исполнилось 18.

В полумраке играет музыка, медленно движутся пары. У колонны стоит стройный юноша в черном. Мне виден его красивый профиль. Он поворачивает голову, и я встречаю его холодный, скучающий взгляд. Кто он: Рыцарь печального образа, Гамлет, Онегин? Я не смею больше смотреть в его сторону. Танцевальный вечер заканчивается. Я чувствую, он подходит ко мне.
Последний танец мы танцуем вдвоем. Он провожает меня домой и читает стихи Блока. Я прощаюсь с ним у подъезда. Открываю массивную дверь. Он входит вслед за мной. Решительно поворачивает к себе. Первый поцелуй. «Нельзя, нельзя так. С первого раза…»

Я быстро сшиваю кусочки из старой цветастой простыни. Со своей «первой любовью» я встречалась месяца четыре, а потом, накануне Нового года, он сказал мне в духе Онегина: «Если бы я решил жениться, я бы выбрал тебя, но жениться сейчас я не собираюсь». Первые страдания, первые муки любви.

Я беру кусочек другой материи. Другая встреча, другой человек: старше меня, умней, опытней. Серьезный, правильный. Вхож в дом. Собираемся пожениться. Мне скоро 19. Мои родители относятся к нему настороженно: был женат, есть ребенок. «Он очень хороший, замечательный, добрый, честный, благородный, он любит меня», - твержу я им. Но в один прекрасный день меня встречает на улице пожилой человек, спрашивает, Вы такая-то? -

- Да.

- Я знаю, Вы встречаетесь с моим сыном. А знаете ли Вы, что он женат, и у него есть ребенок?

- Я знаю, что он был женат, а сейчас разведен.
 
- Это неправда, - говорит мне отец жениха, - я Вас очень прошу, не разрушайте семью.
 
Среди кучи лоскутов я отыскала один с большим черным кружком посередине. Я поставила большую жирную точку – конец роману. Я отказалась от каких-либо встреч и объяснений с бывшим женихом. Я больше ничего не хотела о нем знать.

Как ни странно, горевала я недолго. Помог друг – бывший одноклассник.
 
Вот здесь я подшиваю опять розовый лоскут. Мой хороший, добрый друг. Сколько он провел времени, разговаривая со мной, утешая. Он обнимал меня по-товарищески, вытирал слезы своим платком, целовал в мокрую щеку. И мне было так хорошо и спокойно в его крепких надежных руках. Но, наверное, действительно, не бывает чистой дружбы между девочкой и мальчиком, и он что-то мне не договорил. Я рыдала, провожая его в армию, а когда в его отсутствие вышла замуж, испытала невольное чувство вины.
 
Но это будет потом, а сейчас разноцветные лоскутки моего будущего одеяла разлетелись от весеннего ветра. Какого цвета взять следующий кусок? Пусть будет опять ярко-желтый с золотым отливом.
 
Я поступила в институт, на вечернее отделение, и пошла работать в Центральный Совет одного спортивного общества. Это были золотые дни моей юности. Новые друзья и подруги, веселые компании, радостные встречи и легкие расставания. На работе я была окружена молодыми спортсменами, мастерами спорта и видавшими виды тренерами. Я сижу в канцелярии, или, как говорится, в предбаннике, и попасть к спортивному начальству можно только через меня. Со мной заигрывают, меня обхаживают, но я серьезна, строга и очень ответственна. Ну, как же? Бывшая отличница!

Вот как-то раз дверь в канцелярию широко распахивается и на пороге появляется Он, тот, про которого все говорят: гулена, нахал, бабник, прохиндей. Я вижу прекрасную атлетическую фигуру, улыбающееся, кажущееся до боли знакомым лицо и смеющиеся глаза. Удар молнии пронзил меня с головы до пят. Мне кажется, я на секунду потеряла сознание. А Он, подойдя ко мне, оглядел со всех сторон, и, тихо засмеявшись, сказал: «У нас новенькая? Ничего девчонка». Я стояла, как парализованная, потеряв голову и дар речи. С этого мгновенья моя жизнь превратилась в бесконечное ожидание встречи с ним. Я, со всех ног, неслась на работу, только бы увидеть его. Это было наваждение. Это было безумие. Я знала, что он на 17 лет старше меня, что у него есть жена и любовница, и что он готов охотиться за каждой юбкой. Знала и понимала, что ни он мне не нужен, ни я ему. Но чувства были сильнее разума.

Тут, пожалуй, пригодится красный лоскуток – кульминация этой истории. Однажды он предложил отвезти меня с работы домой на своей машине. Он, конечно, понимал, что глупая девчонка влюблена в него по уши. Он покатал меня по Москве и подвез к дому, но не отпустил сразу. Он спросил: «Ты, что, любишь меня, девчонка?» Слезы брызнули из моих глаз. «Да», - прошептала я и зарыдала. Он гладил меня по голове и говорил много хороших слов, а смысл их был в том, что я – замечательная,  а он – старый и не достоин меня и не может испортить мне жизнь. Обещал быть верным другом и защитником. Напоследок он крепко меня обнял и поцеловал по-отечески, а, может, и не совсем по-отечески. Счастливей момента тогда не было в моей жизни. Вскоре он уволился с работы, перейдя в другое спортивное общество, а потом уволилась и я.
Первая часть моего одеяла была сшита, и мне захотелось отделить ее от следующей белой атласной лентой.

Расставание со спортивным тренером пришлось на конец года, а на встречу Нового года меня пригласил старый знакомый. Моя заботливая подруга еще раньше попросила его поухаживать за мной, чтобы отвлечь от несчастной любви. Это была дурацкая затея. Исполнительный юноша честно старался, но тщетно. Никаких чувств у меня он не вызвал, точно так же, как и я у него. На тот момент он встречался с девушкой, на которой, кажется, даже хотел жениться. А на  встречу Нового года он пригласил меня, чтобы познакомить со своим другом. Это показалось мне оскорбительным. Я отказалась и довольно резко высказалась по этому поводу. Так, - думала я, -  закончилось наше знакомство. Но я оказалась не права. С этого только все началось. Мое высказывание задело его. В первые дни нового года он позвонил и извинился за причиненную обиду. С тех пор мы стали регулярно перезваниваться и несколько раз встретились. Мы лучше узнали друг друга. Нам стало интересно бывать вместе. Наши отношения развивались медленно. Здесь не было ударов молний и бурь восторгов. И только через полтора года мы поняли, что не сможем жить друг без друга. Мы поженились и стали «плоть едина», оставаясь двумя разными, совсем не похожими друг на друга личностями.

Фотография запечатлела нашу свадьбу. Вот мой юный муж, похожий на Есенина, и я в скромном белом платьице, чуть ниже колен.

Я смотрю на груду лоскутков на столе: светлые и темные, в цветочек, в горошинку, в клетку, с орнаментом и однотонные. Калейдоскоп расцветок. Такова была наша семейная жизнь с радостями и горестями, успехами и неудачами, волнениями и ожиданиями, ссорами и примирениями, потерями и обретениями. Нам никогда не было скучно друг с другом, и мы никогда друг другу не надоедали. У нас родились две девочки, хотя муж мечтал о мальчиках, но зато потом появились два внука. Мы прожили долгую счастливую жизнь, чуть-чуть не дожив до золотой свадьбы. Почти перед самым концом муж как-то сказал: «Как хорошо нам вдвоем». Это была истинная правда.

Я сшила почти все разноцветные лоскутки. Одеяло почти готово, только чуть-чуть коротковато. Я снова пристрочила атласную ленту, подведя черту под той жизнью.
 
Я продолжаю шить одеяло, но остались одни серые кусочки. Нет, вру, есть еще несколько цветных. Это мои утешения от детей и внуков и малочисленных теперь уже друзей.