Рубеж - 51. Западня

50. Военный совет   http://proza.ru/2021/10/16/318

Предчувствия не обманули Славяту. Кульдюрей действительно предпринял в этот день штурм города. Помощь, присланная Тюпраком, позволяла ему начать наступление сразу с двух сторон.

Не успели воеводы взойти на стены, как со стороны кунских лагерей призывно загремели барабаны. Бийи гнали в бой всех, никому не позволяли оставаться в шатрах. Как и предвидел Славята, штурмующие одновременно устремились на западную и восточную стены. Впереди выступали щитоносцы с высокими, в человеческий рост и плотно сдвинутыми деревянными щитами. За ними прятались юркие лучники, каждый с тремя или четырьмя колчанами полными стрел. Следом двигались отряды обнаженных по пояс пленников, подгоняемых уколами копий, и толкавших перед собой повозки со связками фашинника.  А дальше плотными колоннами наступала кунская пехота. Все воины были в кольчугах, на шее у каждого, прикрывая грудь, висел небольшой круглый щит. Над рядами, поддерживаемые множеством рук, тянулись длинные штурмовые лестницы с железными крючьями на верхней перекладине. Шествие замыкали трубачи, готовые в любой момент передать сигналы полководца, и барабанщики, задававшие темп всему войску.

Защитники встретили врага во всеоружии. Они хорошо понимали: чем больше кунов останется лежать в поле на подходе к валу, тем меньше их поднимется потом на стену. Тысячи стрел устремились навстречу наступавшим. Лучники выискивали любую щелку в линии деревянных щитов или пускали стрелы в плотные штурмовые колонны. Еще опаснее для наступавших были болты аркбалист, насквозь пробивавшие легкие защитные приспособления кунов словно те были тонкими полотнами кожи.

Дойдя до вала, щитоносцы утвердили свои щиты, как бы воздвигнув перед кунским строем невысокое дощатое укрепление. Прячась за ним, лучники завязали ожесточенную дуэль с тумашами, стараясь отвлечь на себя их внимание. Тем временем в приоткрывшиеся проходы между щитами устремились пленники. Подбегая к валу, они заступами быстро выкапывали ступеньки, а поднявшись на вершину, сваливали в ров связки фашинника. 

Когда ров был завален, под громкий бой барабанов в атаку устремились штурмовые колонны. Добравшись до основания стены, куны устанавливали свои лестницы, стараясь зацепиться крючьями за верхние бревна между зубцами. А потом с криками устремлялись по ним на стены.
 
Тумаши отчаянно оборонялись. Сверху в нападавших летело все, что попадалось под руку: камни, бревна, утыканные острыми гвоздями доски, мешки со щебнем. Кто-то пускал во врага стрелы, другие лили на их головы расплавленную смолу. Когда атакующие добирались до верха, их разили копьями, наотмашь рубили секирами.
Убитые и раненые валились сверху, словно комья земли в засыпаемую могилу. Но те, что находились на нижних ступеньках, спешили занять место погибших.

Кое-где кунам удалось взойти на стену. Однако здесь им пришлось вступить в схватку с воинами, превосходящими их в вооружении. У кунов были только легкие щиты и мечи, а тумаши встречали их копьями и рогатинами. За спинами тяжеловооруженных защитников скрывались лучники и метатели дротиков, без промаха поражавшие врагов с близкого расстояния.

С огромными потерями кунам Кумбала удалось захватить участок восточной стены между двумя башнями. Однако развить успех у них не получилось. Славята лично повел в атаку находившийся в резерве отряд воев. Тумаши ворвались на верхнюю галерею и в жестокой схватке изрубили всех врагов. Пало не менее сотни кунов. Остальные попрыгали со стены в наполовину заваленный фашинником ров. Выбраться из него смогли далеко не все. Многих сразили смертоносные стрелы, со свистом рассекавшие во всех направлениях воздух. Штурм захлебнулся. Началось отступление.
Именно этого момента с нетерпением ожидал Межамир, собравший у Северных ворот свою дружину. С высокой Северо-восточной башни он внимательно наблюдал за разворачивающимся у стен сражением. Заметив в рядах противника смятение, конунг сбежал во двор, застегивая на ходу шлем.

- Всем по коням! – крикнул он. – Открывайте ворота!

Загремели цепи. Стремительно опустился подъемный мост, после этого створки ворот распахнулись, и конные дружинники по восемь в ряд стали выдвигаться из города. Небольшой заслон, оставленный Кумбалом, не смог их задержать. Когда противники сошлись в рукопашную и над головами засверкали сабли, степняки предпочли ретироваться. Их легкая конница откатилась к восточному лагерю.

Развернувшись лавой, дружинники обрушились на расстроенные ряды отступавших от стен кунов. Те бросали лестницы, щиты и спешили укрыться за палисадом. Кое-кто из пленников воспользовался неразберихой и успел проскользнуть через распахнутые ворота в город.  Впрочем, смятение продолжалось недолго. Кумбал имел большой численный перевес над осажденными и в резерве у него оставалось достаточное количество свежих всадников.  Вскоре на защиту пехоты подоспел большой конный отряд, засыпавший дружинников Межамира тучей стрел. Тем пришлось сдвинуть ряды, чтобы лучше противостоять нападавшим. Завязалась упорная конная схватка. Врагов становилось все больше. Другой отряд обошел дружинников с тыла и попытался отрезать им дорогу к воротам.  Межамир приказал трубачам подать сигнал к общему отступлению. Однако оторваться от преследователей оказалось не простым делом. Едва склавы и вораеги поворачивались к врагу спиной, как куны с громкими криками начинали наседать на их последние ряды. Раскосые всадники ловко метали дротики. Некоторые, изловчившись, набрасывали на отступавших петли аркана и стаскивали свои жертвы с седел на землю. Дружинники, которые останавливались, чтобы дать отпор, отставали от отряда и сразу оказывались в окружении врагов. Ситуация складывалась опасная. Межамир несколько раз приказывал трубачу подавать сигнал к отступлению. Чтобы поспеть к воротам прежде кунов пришлось скакать во весь опор. Пеоспешное отступление вскоре стало походить на бегство. Но вблизи рва куны попали под сильный обстрел из города и поневоле стали сдерживать коней. Славята, помня свое обещание, вывел на стены все свои резервы, и это спасло многим всадникам жизнь. Межамир первый проскакал через ворота. За ним проследовала большая часть его отряда. Но затем подкатил вал кунской конницы, готовой прорваться внутрь укреплений. Ввиду этой опасности Славята приказал поднять мост и закрыть ворота. Несколько десятков дружинников Межамира, отставшие от основных сил, были окружены в поле, частично пленены, а частично перебиты на глазах у конунга, который в бессильной ярости наблюдал со стены за их бесславным разгромом.

- Степная нечисть! – крикнул он, сжимая кулаки, - Кумбал мне за это заплатит!

- Может и заплатит, - хмуро отозвался Славята, - да только когда это будет? А этих людей нам уже не вернуть. Я ведь предупреждал…

- Слушай, не начинай по новой, - сердито воскликнул конунг. – Я помню, что ты мне говорил… Не надо об этом десять раз напоминать.

Спустившись со стены, Межамир вскочил на коня и ускакал в свой терем.  Славята хотел вновь подняться на стену, но в этот момент его внимание привлекли громкие удары в било, доносившиеся с противоположной стороны города…

Южная стена оставалась единственной, где не происходило никаких серьезных событий.  Хотя и здесь что-то явно намечалось. Наблюдая за лесом на берегу реки, Потаня по некоторым признакам заключил, что тот медленно заполняется вражеской конницей. Делалось это осторожно, чтобы не привлечь внимания дозорных на стенах. Но все равно внимательный наблюдатель мог заметить небольшие отряды всадников, мелькавших между деревьев.

— Вот оно! – сказал себе Потаня. Теперь он стал более внимательно присматриваться к тому, что происходило внутри стен.Хотя звуки битвы то и дело долетали до этой части города, в целом на улицах возле Южных ворот сохранялось мирное спокойствие. Однако за высоким забором во дворе дома, располагавшегося напротив ворот, Потаня заметил явное оживление. Здесь собралось не менее двух десятков воинов в полном вооружении, и к ним продолжали присоединяться новые.

- Не знаю этих парней, - пробормотал Потаня, - но, клянусь Геревитом, они сильно смахивают на заговорщиков.

Его опасения подтвердились. Вскоре к воротам приблизилось восемь дружинников во главе с Чурилой. Из сторожки выглянул детской.

- В чем дело? – спросил он.

- Приказ ярла, - отвечал Чурила. – Он распорядился удвоить караулы.

- Зачем? Вроде, у нас все спокойно.

- Начальству виднее!

Чурила приподнял копье, будто взвешивая его в руке, и внезапно метнул в грудь детского. Не ожидая нападения, тот не успел загородиться щитом и в ту же минуту рухнул на землю, истекая кровью.

- Измена! – крикнул один из часовых.

Чурила и его спутники, выхватив мечи, набросились на стражу. Из соседнего дома им на помощь бросились остальные заговорщики. Противостоять такому дружному и согласованному натиску стоявшие на посту дружинники не смогли. Все они до последнего были перебиты. В ожесточении поединка никто не заметил, как Потаня незаметно спустился с башни и нырнул в пустую клеть неподалеку от ворот. Подойдя к двери, он постучался условным стуком. Дверка приоткрылась, и показалось лицо Дюка.

- Чурила начал, дядя, - сообщил он. – Приготовьтесь! Надо сработать очень аккуратно, чтобы нам не пожалеть потом о нашем предприятии.

- Главное, ты не пропусти решающий момент, - сказал Дюк. – Ярл готов нас поддержать?

- В любую минуту.

- Тогда наблюдай дальше.

Между тем события у ворот стремительно разворачивались.

- Опускайте мост, - приказал Чурила, - открывайте ворота!

Его приказы выполнялись без промедления. Завертелось подъемное колесо, зазвенели цепи, и мост быстро опустился на противоположный край рва. Затем распахнулись внутренние и внешние ворота.

Внезапно наступившую тишину разорвал громкий стук копыт. В открытые ворота ворвался кунский отряд в пять или семь десятков копий. Остановившись на пустой улице, всадники стали оглядываться. Как видно, это были разведчики.

- Все в порядке, - сообщил Чурила, - никто ни о чем пока не догадался. Но хану лучше поторопиться, а то, не ровен час, все изменится.

Часть всадников ускакала. Потом снова послышался стук копыт, и в ворота стали быстро вливаться все новые и новые отряды кунов. Одни во весь опор помчались по улицам, другие устремились к лестницам, которые вели на стены. 

Затем в движении войск наступил перерыв.  Хотя врагов проникло уже достаточно много, никто не поднимал тревоги. Молчали умерщвленные часовые, никто не успел поднять тревогу, что говорило о внезапности самого нападения.

Затем в движении войск наступил перерыв. В открытые ворота на великолепном трумском жеребце въехал сам Кульдюрей. Его сопровождало пять ближайших бийев. При виде хана заговорщики низко поклонились.

- Мы сделали все, как обещали, государь, - сказал Чурила по-кунски. – теперь главное не упустить момента.  Один хороший удар и город будет твоим. Если повезет, сможем захватить и детинец.

- Ты оказал мне большую услугу, склав, - торжественно произнес Кульдюрей, - и моя награда будет ей соразмерна.

Он отъехал в сторону и стал наблюдать за тем, как в ворота плотными рядами вливаются его воины. Внезапно на вершине башни кто-то силой ударил в било. Хан поднял лицо и прислушался.

- Нас обнаружили! – сказал он.

И тут, словно подчиняясь единому призыву, из клетей вблизи ворот стали выскакивать вооруженные воины. Галерея также заполнилась множеством лучников. Сверху в кунов полетели стрелы и дротики. Не прошло и минуты, как повсюду завязался упорный бой. К воротам делая огромные прыжки уже мчался исполинский воин с огромным мечом. Размахивая им, он на ходу наносил страшные удары, каждый из которых повергал на землю очередного врага.

— Это же Дюк! – воскликнул Чурила, — вот демон! Надо его остановить.

Но проще было сказать, чем сделать. Дюк ворвался в ряды заговорщиков, сплеча сразу зарубил троих, а еще пятерых или шестерых сбил с ног. Никто не осмеливался преградить ему дорогу. Следом за ним бежали копьеносцы и лучники. В узких воротах возникла заминка, и в этот момент Потаня, находившийся на втором этаже, перерубил канат и обрушил сверху тяжелую металлическую решетку-герсу.  Куны снаружи отчаянно визжали от ярости и, кружа вблизи открытых ворот,  поднимали на дыбы коней. Со стен на них градом посыпались тяжелые камни.

- Навались! – приказал Дюк.

Общими усилиями внутренние ворота были вновь затворены, а Дюк задвинул засов.
Но когда он огляделся по сторонам, оказалось, что его сопровождает всего десяток верных воинов. Откатились и шарахнулись куны не столько от стрел и дротиков, сколько от его грозного вида.

- Геть, - крикнул Чурила, - пропусти добром, все равно ведь не остановишь. Мы уйдем, никому ничего не сделаем.

- Уходи, если сможешь, - с недоброй усмешкой ответил ему Дюк.

- Если мы его не убьем, - обратился Чурила к своим сообщникам, - то сами к вечеру лишимся голов.

В Дюка со всех сторон полетели стрелы. Но никто из врагов, страшась огромного Дюковского меча, не решался к нему приблизиться. Уже не меньше десятка стрел впилось в щит, но ни одна не смогла его поразить.

- Этого стрелами не возьмешь! -  проворчал Чурила. – А ну изготовились! Бросаем по моей команде. Давай!

И в Дюка полетело сразу пять копий. Четыре не причинили ему вреда. Пятое, брошенное сильной рукой Чурилы, поразило богатыря прямо в грудь. Дюк покачнулся, но устоял. Грозный меч в его занесенной руке не дрогнул. И хотя рана была смертельная, никто из врагов не осмеливался приблизиться к умирающему богатырю. Они медлили и упустили последнюю возможность выскользнуть из города.

Между тем к Дюку уже спешила подмога. Со стены по лестнице во главе двух десятков воинов скатился Потаня.

- Эх, дядя, - чуть не плача сказал он, - как же тебя угораздило.

- Видишь какой раздался, - ответил Дюк. – Мудрено было промахнуться.

- Обопрись о меня. Дай я тебя поддержу.

Дюк послушно опустил руку на плечо друга. Силы быстро покидали богатыря, ноги подгибались.

- Сейчас, сейчас, - повторял Потаня. – Сейчас Славята подойдет.

И в самом деле, куны, пустившиеся грабить близлежащие дома, повсюду натолкнулись на ожесточенное сопротивление. Улицы, до того казавшиеся пустыми, мгновенно запомнились множеством вооруженных людей. Только теперь стало понятно, что вторжение через Южные ворота не стало для осажденных неожиданностью. Что они ждали врага и сумели хорошо подготовиться. Осознав это, куны бросились назад, но, увидели, что ворота закрыты, а на стенах тоже теснятся воины.

- Измена! Измена! – кричали степняки. – Нас предали!

- Ты ведь клялся мне, что сохранил наш замысел втайне, - сказал хан Чуриле.

- Так и есть, господин! – растеряно отвечал тот. - Жизнью клянусь! Ума не приложу, откуда они узнали…

- Поздно клясться, пес, твоя жизнь тебе уже не принадлежит.

Один из телохранителей Кульдюрея вскинул к плечу заряженный арбалет и в упор выстрелил в лицо предателю. Тяжелый болт выбил глаз и глубоко погрузился в мозг. Отброшенный мощным ударом, труп Чурилы рухнул на землю, словно подрубленное дерево, несколько раз дернулся и затих. Впрочем, никто уже не обращал на него внимания.

- Что нам делать, господин? – спросил один из бийев.

- Ждать! – ответил хан. – Нас перехитрили. Кто умеет побеждать, тот должен уметь проигрывать.

Кульдюрей молча сидел в седле, когда перед воротами появился Славята.

Куны окружили своего повелителя и прикрыли его щитами. Некоторые наложили на свои луки стрелы, готовясь вступить в бой. 

- Эй! – крикнул ярл, - вы окружены! Нет смысла проливать кровь. Я бы хотел поговорить с ханом.

- Пусть подойдет, - разрешил Кульдюрей.

Славята приблизился и отвесил почтительный поклон.

- Дела пошли не так, как ты рассчитывал, - сказал ярл по-кунски. – И теперь, как мне кажется, лучшее, что ты сможешь сделать, это сдаться. Я обещаю, что твоей жизни и твоему достоинству ничего не угрожает. Все остальные, если сложат сейчас оружие, также могут не опасаться за свою жизнь.

- Я не могу верить твоим словам, - ответил хан. - Судьба сына убедила меня, что речи ворангов всегда полны лжи.

- То, что произошло с твоим сыном, вызвано злосчастным стечением обстоятельств, - возразил Славята. – Когда хакан обещал Бахмету безопасность, он не мог знать, что на него падет подозрение в убийстве.

- Твои слова — это только твое мнение. Пусть лучше обещает тот, над кем не властны другие начальники.

Славята не стал спорить и согласился тотчас послать гонца в детинец.

Тот вскоре вернулся с ответом Межамира. Молодой конунг подтверждал все обещания, которые дал Славята. От себя он прибавил: «Если хан пообещает не делать попыток к бегству, я поселю его в своем тереме. Он может взять с собой одного прислужника».
Когда Кульдюрею сообщили эти условия, он только покачал головой.

- Нельзя сказать, что это очень щедрое предложение. Однако я понимаю Межамира – в его положении лучше не рисковать. Пусть будет так, как он решил.

И, обратившись к своим воинам (число их простиралось до трех сотен), хан приказал всем сложить оружие.

52. Вече  http://proza.ru/2021/10/25/225

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294