Я буду ждать на темной стороне... Книга 1. Глава 6

«Отец его, конечно, борщит, но думаю, это скорее от безысходности, — делился своими догадками о странностях поведения сына этой семейки Корней Иванович — пожилой шофер, едва Евангелина улучив момент, когда родителей Лисова не было дома, рискнула пообщаться на отвлеченные темы с местным персоналом, преследуя цель получить наиболее полное и непредвзятое представление о людях, с которыми отныне ей придется жить в одном доме. — Там сынок выписывает, дай бог… Хамоватый и невоспитанный парень. Упустили его, и разговорами там не поможешь. Нужны жесткие меры…»

И это был ещё самый адекватный ответ, который ей пришлось услышать. Ответы остальных её,  мягко говоря, шокировали, из-за чего у неё сложилось мнение, будто она слишком много на себя взяла, сомневаясь теперь, что у неё вообще получиться повлиять на этого человека.

«Артем Лисов — самое настоящее чудовище. Полный неадекват. Делает, что хочет, ни во что никого не ставит. Достойная смена растет, ничего не скажешь, услышат о нем ещё не раз».

В таком же духе отзывался о нем и механик гаража холдинга его отца, охарактеризовав это семейство как есть, ничего от неё не уставая:

«Там вся семейка неадекватна: что отец, что его брат. Только ещё супруга производит впечатление вменяемой женщины, но как ей удается жить в такой несносной атмосфере и терпеть невыносимый характер мужа, об этом я не имею ни малейшего понятия. А их сын… Сразу видно, что очень проблемный и невоспитанный. Нет у него уважения к старшим…»

— Артем — очень своеобразный парень и очень трудно уживается с людьми, — перебирая вещи, заявила его мать, лишь бы не сказать о нем прямо — «больной на всю голову», именно так объясняя его капризное поведение. — Мы стараемся донести до него, что надо уважительно относиться к окружающим, но он отказывается нас слушать. Поэтому я очень надеюсь, что ты войдешь в наше положение и с пониманием отнесешься к моей просьбе.

Евангелина вопросительно уставилась на неё.

— Я была бы рада, если бы ты с ним подружилась и помогла ему наладить отношения с нормальными людьми, — пояснила ей женщина, настаивая на своей просьбе, — потому что Артем, благодаря своему характеру, привык наживать себе только врагов, а в друзьях у него — одни маргиналы, от которых надо держаться подальше.  Так что с тобой, я уверена, он будет вести себя иначе. — Открыв после этого свой шкаф, забитый доверху нарядами, она вынула оттуда пару платьев, и, отмечая вслух, что у них практически одинаковые размеры, вручила ей одно, заявляя, что это её подарок.

— Хорошо, я попробую с ним поговорить, — внимательно ее выслушав, ответила Евангелина, приподнимая свои волосы и позволяя ей застегнуть кулон на её шее. Но слабо себе представляя, как ей вообще придется взаимодействовать с её взбалмошным сыном, в тот момент она была готова пообещать что угодно, очарованная выбором платьев, большая часть которых тотчас перекочевала в её гардероб.

Евангелина не любила обещать что-то наверняка, но эта женщина, используя какие-то собственные тайные методы, сумела найти к ней подход, утверждая, что с момента её переезда к ним, в этом доме все изменилось в лучшую сторону и их больше не буянит. Даже начал возвращаться домой трезвым и не накуренным, как раньше.

Она видела во всем только положительные изменения, не зная, что сама Евангелина за всю эту неделю не смогла перекинуться с ним ни словом, не считая случайных столкновений возле кухни, во время которых Лисов повел себя как настоящая скотина, продолжая по-прежнему относиться к ней, как к пустому месту, если не хуже. Во всяком случае так она трактовала его равнодушие и попытки любой ценой избежать с ней столкновения не только дома, но и в вузе. Но продолжая сталкиваться с ним где попало, наблюдая за его снобистской манерой поведения, в один прекрасный момент она осознала, что все может оказаться гораздо серьёзнее, чем это могло выглядеть на первый взгляд.

И заранее пообещав себе направить его на путь исправления, со временем Евангелина начала сомневаться, что у неё вообще получиться нормально взаимодействовать с этим эгоистом, не спешившем пускать её в собственную жизнь. И чтобы получше разобраться с ситуацией, и понять, с чем именно ей придется «работать», она приняла решение пообщаться для начала с местным персоналом, а там, получив от них хоть какую-то толику информацию, хотя бы знать, как ей себя с ним вести. И стоила ли игра свечей.

Перебирая свои платья, большую часть из которых она собиралась отдать этой девушке, женщина поймала себя на мысли, что сейчас в какой-то степени исполнилась её давняя мечта. В отличие от мужа, мечтавшем о наследнике, она всегда хотела, чтобы у неё была дочь, которую можно было красиво одевать, причесывать и всячески баловать, чего нельзя было, к примеру, делать в отношении сына. И прекрасно осознавая, что воплотить свою мечту в силу возраста у неё вряд ли уже получиться, едва в их доме появилась эта девушка, весь свой нереализованный потенциал в данной сфере она выплеснула на Евангелину, окутав её таким вниманием и заботой, какого она не получала наверное от собственной, и ныне покойной, матери.

Мало того, она была не против видеть её в качестве своей будущей невестки. И надеясь, что привыкнув к такому образу жизни, эта девушка перестанет наведываться к своему отцу, женщина мечтала втайне, чтобы Евангелина осталась у них навсегда, а потом и вовсе вышла замуж за её сына, тем самым продолжив их род.

Схожие по финансовому положению кланы города не горели особым желанием связываться с этой скандальной семейкой. И прекрасно понимая, что никто из них не отдаст своих дочерей за её сына, (уж слишком много неприятного сделал в свое время её муж конкурентам по бизнесу), она начала заблаговременно присматривать для него «невест» из более простых, но с хорошей репутацией семей, потеряв надежду породниться с более влиятельным сословием.

Их семейка уже давно находилась в черных списках местной элиты, пребывая в двух шагах от бойкота. И переживая, как бы её единственное чадо не осталось без своей «второй половинки», она заранее позаботилась об устройстве его личной жизни, стараясь не афишировать подлинную причину пребывания в их доме девушки её бывшего друга.

На тот момент женщине было уже плевать, как будут обстоять дела с финансовой стороной их будущей невестки. Главное, чтобы она оказалась воспитанной, не обделенной внешностью, с хорошими манерами девушкой, и желательно никем ещё не «тронутой», что на фоне вопиющей разнузданности общества было редкостью. Евангелина Литковская в её понимании прекрасно подходила на эту роль.

И преследуя цель ненавязчиво очаровать эту девушку и выбросить из её головы все мысли о возвращении к прежнему образу жизни, она делала все возможное, подталкивая её к своему избалованному чаду, которое могло ужиться далеко не с каждой пассией. Прослыв  достаточно проницательной девушкой, она даже не догадывалась о том, что на самом деле происходило в голове у этой женщины, применяющей против неё методику пассивной манипуляции. И принимая её знаки внимания за обычный акт доброты, была готова пойти ей навстречу, пообещав поговорить с её сыном, который по-прежнему отказывался идти с ней на контакт. Если не считать их недавнего столкновения, произошедшего в довольно пикантных условиях.

Артем как раз возвращался из душа, разговаривая с кем-то по телефону. На парне из одежды было одно лишь полотенце. Погруженная в свои мысли, Евангелина спокойно направлялась к себе, собираясь готовиться ко сну. Однако стоило ей повернуть за угол, как интуитивно почувствовав, что сейчас кого-то собьет с ног, немного сбавив шаг, выставила вперед свою ладонь, коснувшись тела этого типа, который обсуждая что-то по телефону в своей привычной саркастической манере, застыл в пару миллиметрах от неё, чуть не уронив при этом на пол свой гаджет.

К счастью, прямого столкновения им удалось избежать. Но все же успев почувствовав на миг прикосновение её ладони к своей груди, перестав разговаривать по телефону, он уставился на эту девушку с широко раскрытыми глазами, будто она совершила какое-то святотатство.

Непроизвольно скользнув взглядом по его телу, как будто только сейчас осознав, к кому она соизволила прикоснуться, Евангелина отдернула свою руку, будто её ударило током. И ожидая самого худшего поворота событий, была немного шокирована, когда этот сноб, вместо того, чтобы наброситься на неё с ругательствами, (почему-то она ожидала от него именно такой реакции), как-то странно ухмыльнувшись, прошел мимо неё с таким видом, будто происшедшее не заслуживало особого внимания. И все ещё чувствуя прикосновение её прохладной ладони на собственном теле, он как ни в чем не бывало поднес к виску телефон, возобновляя прерванный разговор.

Быстро опомнившись, Евангелина бросилась вперед, и, чувствуя, как её лицо покрывается легким румянцем, мысленно ругала она себя за допущенную опрометчивость. У неё просто не укладывалось в голове, что она только что соизволила дотронуться до почти обнаженного тела этого придурка, который наверняка успел расценить её жест как попытку подкатить к нему лично, специально выжидая момент, когда он выйдет из душа. А ведь на самом деле она ничего такого не планировала делать, но разве этому типу что-то докажешь?

Она просто спешила в свою комнату, а он возник на её пути совершенно случайно. Но с той поры Евангелина старалась больше никогда не носиться по дому с оголтелой скоростью, так и норовя сбить кого-нибудь с ног. И если подобная ситуация могла повториться, она сильно сомневалась, что в следующий раз он будет держать свои негативные эмоции при себе. Но представляя себе, что могло бы произойти, если бы она и вправду в него врезалась, Евангелина испытывала странное волнение, снова и снова возвращаясь мысленно к этому эпизоду. Особенно если учесть, что ранее ей ещё ни разу не приходилось так близко находиться рядом с полуобнаженным парнем, чей характер оставлял желать лучшего.

Она думала, что после этого столкновения его отношение к ней изменится в лучшую сторону и «оттаяв», он перестанет относиться к ней как к отбросу общества. Увы, к пущему её разочарованию ничего подобного не случилось.

Лисов как игнорировал её, так и продолжил игнорировать, корча из себя недотрогу вторую неделю подряд. Причем ситуация не менялась даже во время совместных обедов. Хотя ели они вместе очень редко. Точнее почти никогда. Но иногда возникали моменты, когда Евангелина приходила на кухню и садилась за стол, когда Артем только начинал свою трапезу, и постоянно зависая на телефоне, он мог растянуть этот процесс на добрых полчаса, так что не в состоянии терпеть, когда он закончит со своими телефонными переговорами и освободит для неё стол, она как ни в чем не бывало садилась рядом, пододвигая к себе столовые приборы с чистой тарелкой.

За все то время, что они пересекались на кухне, он так и не соизволил с ней заговорить. А когда она как бы невзначай просила его передать ей чашку или что-нибудь ещё, до чего не могла дотянуться, специально от неё отворачиваясь, он делал вид, будто не её слышит, поглощенный просмотром развлекательного видео в социальной сети на смартфоне, что не могло не бесить.

В её понимании подобный жест его пассивной агрессии было верхом невежливости и невоспитанности по отношению к ней. По её мнению парень не должен был так себя вести в присутствии девушки, но для Лисова правил хорошего тона как будто не существовало. И считая себя избранным, он был уверен, что ему их придерживаться не было нужды. Поэтому заваливаясь на кухню пораньше, чтобы избежать её общества, стоило ей переступить порог помещения, как попробовав пару ложек блюда, он все бросал и уходил прочь, лишь бы не оставаться с ней наедине, да ещё в замкнутом пространстве.

Привыкнув есть в одиночестве, Артем не собирался менять своих привычек даже с момента появления в доме этой девушки, которой его мать оказывала повышенные знаки внимания. И настроившись искренне поговорить с ним по душам, как обещала его матери, Евангелина каждый раз натыкалась на глухую стену его равнодушия, не в состоянии её разрушить.

Научившись со временем отпускать одну за другой неприятные ситуации, она привыкла есть в одиночестве, втайне радуясь, что этот тип как будто продолжает оказывать ей услугу, заблаговременно избавляя её от необходимости созерцать свою самодовольную физиономию за кухонным столом. В противном случае в его сторону постоянно бы прилетало что-нибудь тяжелое от неё. Крышку от сковородки или что-нибудь ещё. Но однажды все изменилось.

Как ей самой тогда показалось.

И именно тот день стал своего рода отправной точкой, когда образовавшиеся в их отношениях «льды» начали немного оттаивать. 

Было уже довольно поздно, когда Евангелина отправилась на кухню выпить чаю перед сном. В такое время она обычно находилась в постели и уверенная, что на кухне она вряд ли кого-нибудь застанет, направилась туда, в чем была, не став переодеваться на ходу. То есть в стрингах и расстегнутой до середины полупрозрачной рубашке, едва прикрывающей её бедра. Бюстгальтер на ней, разумеется, отсутствовал. Впрочем, он ей был ни к чему.

Каким же было её удивление, когда ворвавшись в помещение и взяв маршрут в сторону холодильника, она наткнулась взглядом на Лисова, который также не спеша ложиться в столь позднее время, находился на кухне в поисках воды.

Веселый вечер с друзьями дал о себе знать. И слегка перебрав с алкоголем, он пытался в срочном порядке утолить свою жажду. Уходить оттуда из-за него, чтобы вернуться обратно переодетой, Евангелина не собиралась. И наплевав на присутствие в помещении парня, которому все равно не было до неё никакого дела, (как ей всегда казалось), она подалась к холодильнику, передумав заваривать себе чай. Достав с нижней полки бутылку минеральной воды, она налила себе немного в чашку, после чего с демонстративным видом расположившись напротив Артема, сделала один глоток. Воротник её полупрозрачной рубашки слегка оттопырился, открывая вид на верхнюю часть ее груди третьего размера. Невольно поперхнувшись, Евангелина слегка закашлялась, ощущая, как капли воды, стекая по её подбородку, устремляются дальше, спускаясь вниз по ключицам, и исчезая где-то в ложбинке между выпуклостями её груди.

Непроизвольно скользнув оценивающим взглядом по её фигуре, парень на миг перестал не только пить со своего стакана, но кажется, даже дышать, не отрывая глаз от её груди. И все это время, пока она стояла напротив него, удерживая в руке чашку, он продолжал коситься на неё так, будто только что открыл в ней что-то такое, чего ранее никогда не замечал, боясь даже пошевелиться. Литковской оставалось только подойти к нему впритык и посоветовав ему подобрать свою челюсть, приказать отвернуться и перестать так откровенно пялиться на её грудь, чьи контуры просвечивались сквозь влажную от воды рубашку.

Жаль, она поздно спохватилась, недооценив его пристального внимания по отношению к своим формам. И заметив, какой огонь пылает в глазах Лисова, поставив чашку на место и запахнув свою рубашку так, чтобы не было видно ничего лишнего, она поторопилась покинуть помещение, чувствуя на себе поедающий взгляд этого типа, которому не придала тогда особого значения, уверенная, что все это ей только привиделось.


Книга 1. Глава 7

http://proza.ru/2021/10/23/1792