Изабель Альенде Первая встреча с мужем-американцем

Фрагмент повести Изабель Альенде "Паула ", в котором она рассказывает о знакомстве  и начале отношений с вторым мужем, американцем Вилли. (Перевод с итальянского) Часть первая.

Вилли нашёл меня в Сан-Франциско, который был последней остановкой в моём путешествии, чтобы пригласить меня посмотреть на залив с горы и поужинать у него дома. Я представила романтическую встречу в современном доме с видом на Золотые Ворота, с кактусом около дверей, с шампанским и  красной рыбой. Но всё оказалось совсем не так: его дом и его жизнь больше были похожи на обломки после кораблекрушения.

 Он пригласил меня сесть в спортивную машину, в которой помещаются с трудом два человека и которые путешествуют с коленями, прижатыми к ушам, с задницей, которая касается асфальта, всю грязную от шерсти животных, расплющенных банок от напитков, засохшей жареной картошки.

Путешествие на вершину горы и величественное зрелище залива меня впечатлили, но я подумала, что вскоре я забуду всё, потому что я видела много пейзажей и не имела намерения возвращаться больше на западное побережье Соединённых Штатов. Потом мы спускались долго по дороге с множеством поворотов, с большими деревьями, слушая радио, и у меня было чувство, что я когда-то уже проживала этот момент несколько раз, что уже была в этом месте  и принадлежу ему.
Потом я поняла, что север Калифорнии очень похож на Чили: те же самые каменистые берега, горы, растительность, птицы,  то же расположение облаков на небе.

 Его дом, одноэтажный, серый, вылинявший, с плоской крышей, располагался близко у воды, единственное его очарование - это был разрушенный мол, где плавала барка, превратившаяся в гнездо для чаек.

Нас встретил его сын Харлей,  ребёнок десяти лет, настолько гиперактивный, что казался безумным, он показал мне язык, в то время как пинал дверь и стрелял резиновыми пулями из ружья.

На одной из полок я увидела  страшненькие фигурки из стекла и фарфора, в комнатах было почти полное отсутствие мебели, за исключением столовой. Мне объяснили, что обстановка была испорчена пожаром, когда загорелась рождественская елка, и только тогда я заметила, что с потолка свешивались ещё рождественские украшения, которые были обвиты паутиной за прошедшие десять месяцев.

Мой амфитрион  предложил мне помочь ему приготовить ужин, но я почувствовала себя потерянной в этой кухне  заполненной бог знает чем и игрушками. Затем Вилли мне представил других обитателей дома: старшего сына, который, по странному совпадению, родился тот же день и в тот же год, что и Паула, но он был настолько напичкан наркотиками, что едва поднимал голову, и его девушку в том же состоянии;  беженца болгарина с ребёнком, который однажды попросил приютить его на одну ночь, а потом уже и не ушёл, и  пасынка Ясона,  которого после развода оставила ему бывшая жена, это был единственный, с кем я как-то могла установить человеческий контакт. Немножко позже я узнала о существовании ещё дочери, которая потерялась в героине и в проституции и которую я видела только в тюрьме или в госпитале, куда её мощи частенько доставляли. Ещё были три мышки, серых,  с ранеными хвостами, которые ползали по клетке, несколько  полудохлых рыбок, которые плавали в аквариуме с мутной водой и собачонка, которая писала в зале, а потом весело бежала и кидалась в море, чтобы вернуться, волоча на десерт трупик опушенного птенца.

Был момент, когда у меня было желание сбежать и уехать в гостиницу, но любопытство было больше, чем паника, и я осталась.

В то время, как болгарин смотрел футбольный матч по телевизору с спящим ребёнком на коленях, наркоманы храпели в своём частном раю, Вилли делал всю работу. Он готовил ужин,  охапками пихал вещи в стиральную машину, кормил животных и слушал терпеливо сюрреалистическую историю, которую Ясон написал ночью и читал ему громким голосом, готовил ванну для младшего сына, который в десять лет был не в состоянии это сделать сам. Мне не приходилось видеть отца, который бы выполнял все обязанности матери, и это меня взволновало больше, чем я бы хотела. Я чувствовала себя раздвоенной между здоровым желанием отказаться от этой расшатанной семьи и  опасным восхищением этим мужчиной, который чувствовал в себе материнское призвание.

 На следующий день он мне позвонил снова, поскольку обоюдная симпатия была очевидной. Мы понимали, что чувство это не имеет будущего по объективным причинам: это и дети, и животные, и языки, и разница культур и образа жизни, и, кроме того, нас разделяли десять часов полёта на самолёте.

Я решила вернуться к безбрачному образу жизни, но согласилась провести с ним одну ночь, даже если на следующий день мы попрощаемся навсегда, как в фильме серии В. Эта затея  не могла быть осуществлена в интимном номере моей гостиницы, но только в его доме, потому что он не имел мужества оставить младшего сына в руках болгарина, токсикоманов и молодого интеллектуала, и, таким образом, я предстала  с чемоданчиком в этой странной хижине, где запах животных смешивался с солёным запахом моря и семнадцати роз, каждой в своей кадке, думая, что я смогу прожить здесь одну незабываемую ночь, в любом случае, ничего от этого не потеряю.

***

Описание ночи, которая для неё все решила, в следующем отрывке.