Ангел по имени Тори. Главы 6-7

Предыдущая глава:http://proza.ru/2021/10/27/1595

Глава 6

 Хоббиты под предводительством главного эльфа Тори строили высокую крепость. Из снега. С крепостной стеной, башнями по бокам и бойницами. Тори так весело командовала маленькими строителями, что возводимые стены периодически обваливались от детского хохота.

– Димон, ну кто ж так кладку ложит? – кричала она своему любимцу Димке. – Это ж потом кирпичи будут всем на голову падать.

– Алеська, в эту бойницу даже нос не влезет, не то что пушка!

– Серега! Снег жевать нельзя – он отравленный орками! Смотри – у тебя уже язык синий!

Сережка в страхе высунул язык и скосил глаза, чтобы самому лично убедиться в изменении цвета. Дети заливались смехом. А нянечка Василиса, которую Тори сразу окрестила тетей Васей, достала из кармана платок и тишком вытирала слезы:

– Гэна ж трэба, так дзеци да яе прывязалися! И смяюцца, бедненькия. Я ужо некальки гадоу дзицячага смеху тут не чула. Вой и Торы, вой и шальная дзеука!

Даже главврача детский смех отвлек от работы. Он стоял у окна и украдкой выглядывал из-под шторы на улицу. За этот смех он готов был простить юной хулиганке все выходки, ведь смех нес ЖИЗНЬ, по которой в обители смерти все очень соскучились.

– Орки, орки! Смотрите, идут на нашу крепость! – закричала Тори, увидев делегацию, шагающую по дорожке к корпусу. – Занять круговую оборону. Пушки наготове! Луки к бою! Огонь!

И множество снежков лавиной обрушилось на непрошеных (а может, званых?) гостей. Правда, те не растерялись – побросали в кучу свои пакеты и стали отражать атаку, взбивая снег руками, как пуховую перину.

– Тори-и-и! – раскатился баритон над снежной войной. – Прекрати немедленно! Это из церкви к нам гости!

Игорь Александрович, распахнув окно, надрывался в истошном крике.

– Так, хоббиты, отставить, это все туфта, – тормознула разошедшихся не на шутку детей Вика. – Гэндальф сказал, что это не орки. Это доблестные рыцари Тейодена! Пойдем, встретим их с почестями, как подобает встречать гостей.

Гости и в самом деле оказались христианами. Раздали детям игрушки, а Тори вручили тяжелую большую Библию.

– Ну, и почем сейчас опиум для народа? – поставила их в тупик знаменитой фразой Остапа Бендера Вика.

Они рассмеялись в ответ и стали наперебой улыбаться:

– Иисус вас любит!

– Ага, без понтов, кого любит, того и чубит, – бурчала главная эльфийка. – Мы тут все богом любимые, незаслуженно приговоренные к смерти. Вот ответьте мне на такой вопрос: ПОЧЕМУ? Почему дети? Они ведь невинные создания. А они мучаются, болеют, гниют на корню. И умирают ПОЧЕМУ? Неужели вашему богу весело смотреть на их мучения? Он что, извращенец?

Христиане пытались что-то втолковать Вике про родовые проклятья, ответственность детей за грехи взрослых, духовные законы, которые нужно изучать. Но Тори упрямо мотала головой:

– Даже слушать не хочу! Какая на фиг любовь, когда умирают дети?! Так, хоббиты, все в крепость и заткнуть уши, главный эльф сейчас будет ругаться, то есть проводить переговоры с рыцарями Тейодена.

Дети по команде побежали к снежной стене, а Тори отчаянно высказывала христианам все, что наболело у нее за 19 лет жизни. Про несправедливость, равнодушие, лицемерие, жадность и никчемность этого мира.

– И вы говорите, бог создал мир для человека, для радости и любви?! – кричала она. – Это все туфта! Точно ваш бог – садист, извращенец! Он и мир такой создал, чтоб все мучались, болели, убивали друг друга, отказывались от детей, умирали.  Что говорите, на мне дух отверженности? Да сами вы, знаете, какие отверженные?! Вы создали себе свой мирок, чистенький, розовенький в белые бантики, сидите в нем и тихо радуетесь. А вы посмотрите, что твориться вокруг! Сколько дерьма, боли, грязи, мучений? И кто это все будет убирать?!

Наоравшись до хрипоты, Тори все-таки успокоилась и даже взяла протянутую Библию:

– Ладно, почитаю вашу Камасутру, когда делать будет нечего. И больше не вторгайтесь в мой мир. Я в ваши розовые кружева не вмешиваюсь. Все, пока!

И она побежала к своим маленьким хоббитам, выглядывавшим с любопытством из-за снежной крепости и упорно затыкавшим уши. Вот это дисциплина!

 – Тори, а чего ты на них так кричала? – осмелилась спросить предводительницу семилетняя Аленка. – Они что спрашивали, откуда появляются дети?

– Да, Тори, расскажи нам, откуда дети? – наперебой просила ребятня. – А правда, что у эльфов тоже дети есть? А как они рождаются? Или их в капусте находят?  А у тебя будут маленькие эльфики? А когда?

– Да-а, как тут у вас все запущено! – хохотала Вика и закрывала лицо руками (боже, как объяснить этим почемучкам такой сложный вопрос как деторождение?). – Ладно, слушайте. Сначала вы растете, растете, ну, как деревья. Становитесь такими большими, красивыми, умными. А потом вдруг приходит любовь...

– А любовь это что? – не унимались малыши. – Это когда в кино целуются или в кровати голые лежат?

– Ха-ха! – веселилась Тори, глядя на жертв эротического телевидения. – Любовь – это когда ты понимаешь, что без этого человека не можешь жить. Тебе без него скучно, невесело, неинтересно...

– А нам без тебя тоже неинтересно, – заявил Димка. – Значит, это любовь?

– Наверное, – мечтательно подняла глаза вверх романтичная эльфийка.

Штора на окне в кабинете у молодого доктора подозрительно зашевелилась. Вике даже показалось, что в лучах зимнего солнца блеснули очки...

– Ой, хоббиты! Очки! – она вдруг вспомнила, что стянула их из кабинета Славы и оставила в оранжерее, прямо в кадке с папоротником. – Саруман меня убьет!

– Не-е-ет! – запрыгали вокруг нее маленькие человечки. – Мы сами убьем Сарумана! Он где?

Глава 7

Вячеслав Михайлович действительно в это время стоял у окна  и, спрятавшись за шторой, наблюдал за происходящим на улице. События последнего дня  выбили молодого врача из проторенной колеи, и земля под ногами стала неуверенно качаться.

Слава рос милым послушным ребенком, запрограммированным воспитанием родителей исключительно на хорошие поступки. В школе отличник, поведение всегда «прим.». Учителя и знакомые хвалили, не могли нахвалиться на этого культурного интеллигентного и очень умного мальчика. В его жизни уже с детства было все расписано по дням и месяцам, распланировано на пятьдесят лет вперед. И никакие штормы не могли сбить с графика корабль, плывущий вдаль.

Мединститут он закончил с красным дипломом  и уже было решил уйти в науку с головой, но главврач онкологического центра уговорил парня немного вкусить практики – поработать онкологом-хирургом под его руководством. Славе неудобно было отказать будущему тестю, и он согласился.

Да, да, мужчины собирались в скором будущем породниться через единственную дочь Игоря Александровича Диану. Девушка была классически хороша собой и воспитана в лучших традициях прошлого дворянства, несмотря на оголтелую коммунизацию семидесяти лет после семнадцатого года. Она уже заканчивала инъяз, причем довольно неплохо. Увлекалась психологией. И считала себя знатоком человеческой души. Потому сразу увидела в Славе надежного будущего супруга, которым можно будет смело управлять по своему усмотрению. Впрочем, многие девушки так думают, собираясь прямиком в ЗАГС. А первый день после свадьбы утверждает словами мужа, что он тоже человек и у него тоже есть свои мечты и желания.

Отношения Дианы и Славы развивались спокойно, неторопливо, будто по старославянскому учебнику. По заранее составленному плану в ближайшие две недели Слава должен был признаться девушке в любви и попросить руки и сердца. Родители с обеих сторон уже сочиняли свадебные блюда и подарки, а сами будущие супруги – торжественные речи друг другу.  У Славы, правда, она была целиком написана, начиная со слов «Дорогая Диана, я хочу тебе сказать...» и заканчивая «... будь моей женой!».

Была ли здесь любовь? Трудно сказать однозначно. Если любовь – огонь, обжигающий до боли, то нет. А если любовь – спокойное размеренное течение, без всплесков, бурлящих потоков и водопадов, то... пожалуй.

И вдруг в эту водную тишь да гладь попадает резвая щука и начинает больно бить хвостом. Шум, всплески, брызги – спокойствие нарушено. И еще долгое время рябь по воде. Приблизительно так чувствовал себя сейчас Вячеслав Михайлович, который до этого еще никогда не ставил под сомнение правильность своей запланированной жизни.

Эта дерзкая девчонка, как щука, хлестнула его по лицу, оставив ярко-красный рубец. Сначала закатила скандал медсестре по поводу сдачи крови. Потом устроила стриптиз на столе в кабинете. А затем еще и его, Славу, обвинила в нарушении медицинской этики! Неслыханная наглость! С ним еще никто и никогда так не обращался! И его еще никто никогда ни в чем не упрекал. Он был образцом подражания в тактичности, интеллигентности. А тут такое обвинение! Да еще в присутствии главного врача!

Эти выходки парня жутко возмущали, но и почему-то... волновали. И дело не в стриптизе – за свою, пусть и недолгую, практику он видел различные женские груди. Были и такие, что Памела Андерсон расплачется. Женщины обнажались по-разному: стыдливо краснея, жеманно поводя плечами, призывно демонстрируя свою красоту. Но никогда обнаженное женское тело не вызывало в нем никаких эмоций. Чисто профессиональный подход. Чисто деловой взгляд. А тут... Юная нахалка топлес, разлегшаяся на его столе, почему-то постоянно вставала перед глазами. Ее кровавый рот, нахальные голубые глазищи, изогнутая игривая спинка и две маленькие торчащие груди. Было в ней что-то такое трогательное, по-детски наивное, по-подростковому дерзкое и по-взрослому отчаянное...

– Дяденька, к вам можно? – в кабинет ворвалась стайка малышей и стала барабанить кулачками по двери.

– Ну, зачем стучите, раз уже вошли? – улыбнулся Вячеслав Михайлович и стряхнул с себя навязчивые мысли.

– Мы вам вот что принесли, – детская ручонка аккуратно положила на стол очки, к дужке приклеился огрызок листа папоротника. – Только вы не ругайте ее, ладно? Она хорошая, веселая, без понтов, просто так получилось...

– Подождите, а в чем, собственно, дело?

Но ребята уже друг за дружкой ринулись по коридору.

Слава  поднял за дужку очки – левую линзу пересекала очень живописная трещина. И он вдруг понял, что трещину дала вся его спокойная распланированная жизнь...

– Вячеслав Михайлович! В шестой палате больная умирает! – без стука ворвалась в кабинет дежурная сестра, и доктор, бросив очки в корзину для мусора, выбежал на коридор.

Смерть, даже когда ее долго и мучительно ждешь, приходит все равно внезапно.

Еще вчера тетка Ганна из деревни хохотала, держась за живот, слушая басни Тори про интернат и медучилище. А сегодня она корчилась от боли, хватаясь за то же место:

– Ой, дзеуки, памираю! Ой, дрэнна мне вельми! Ой, нема мочы цярпець!

Испуганная сестричка летала со шприцом и пыталась успокоить пациентку. Куда там! У тетки Ганны началась настоящая агония. Пока бегали за врачом, укладывали на каталку, кололи обезболивающее, женщина все время кричала. И этот предсмертный крик наводил ужас на всех больных.

Тетку Ганну везли по коридору в операционный корпус, а вслед смотрели обреченные глаза из каждой палаты. В них стоял немой вопрос: кто следующий?..

Продолжение: http://proza.ru/2021/10/31/1977