Блок. Вечность бросила в город... Прочтение

«Вечность бросила в город…»





        * * *   

                Вечность бросила в город
                Оловянный закат.
                Край небесный распорот,
                Переулки гудят.

                Всё бессилье гаданья
                У меня на плечах.
                В окнах фабрик – преданья
                О разгульных ночах.

                Оловянные кровли –
                Всем безумным приют.
                В этот город торговли
                Небеса не сойдут.

                Этот воздух так гулок,
                Так заманчив обман.
                Уводи, переулок,
                В дымно-сизый туман...
                26 июня 1904   






 
Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого:
     «…закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огонь и песню…»
И:
      «…произошло то, что я определял, как Видения (закаты)». 

Но  это было у него – у “пророка и обладателя тайны”, это было  в 901 году «в поле за Старой Деревней», в здесь – город. Здесь и сейчас:

                Вечность бросила в город
                Оловянный закат.
                Край небесный распорот…

     Это в 901-ом году в разгар Мистического лета у Фабрики он и в груде камней увидит «истинное чудо»:

                «Признак истинного чуда
                В час полночной темноты —
                Мглистый мрак и камней груда,
                В них горишь алмазом ты.
                29 июля 1901. Фабрика»

     Здесь у многих «фабрик» – «оловянные кровли».
     Это там: «Ты» просияла «лазурью золотою», а этот город:

                В этот город торговли
                Небеса не сойдут…

     Потому что «сизый туман» – это угарный газ, отравляющий всё:

                «…Сизый стелется дымок,
                Рдеет красный уголек.»
                («Угар»)


*

Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»:

«…Сперва – двумя-тремя стихотворениями, скорее описательными, а потом всё настойчивее и полновластней, от цикла к циклу, вторгается в его творчество великий город. Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, – но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» – уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного – цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды – жертвенник-дворец-капище – выступит из мутной лунной тьмы. Это – Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, – но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга.