Начало Как стать женою бога

Начало всего

 Не судите строго, рассказ записан со слов Зевса, который совершенно не разбирается в людских именах и географических названиях, путая старые с новыми или наоборот.  Поскольку ему известно всё, что было и будет, он не привык зацикливаться на конкретном времени, и его ничуть не волнует то, что мы люди со временем меняем у всех мест и людей, известных ему давным-давно, имена и названия. Он называет их так, как привык, или так, как ему больше нравится. Впрочем, ему простительно, он же - бог.

Итак, начнём.

  Если подумать большой всеохватывающей мыслью, то, несомненно, можно прийти к выводу, что Земля когда-то была маленькой. Ах, эта малютка, такая плоская и беззащитная в волнах влюбленного в неё эфира, облокотившаяся своим хрупким краем на трех китов, оседлавших самую большую на свете черепаху. А эти  бескрайние дали голубого неба, чью ношу пока взвалил на себя титан Атлас, и на берегах которого каждое утро просыпается прекрасная и томная после сна Аврора.

  Такой Земля была в своем самом радостном беззаботном детстве. Такой её увидели боги в те давние времена, когда Олимп был самой величественной из всех гор.


  Но позже люди, - эти факелы разума во вселенной, - опомнились: Ах, всё же гораздо больше!  Александр Великий искал, загнал армии, завоевал народы, но так и не нашел край. И Земля подросла. Ей стало негоже вот так предосудительно пользоваться муками усталого титана, - и она обернулась круглой планетой, и вокруг неё закружилось солнце, вывозимое колесницей Аполлона.


 Потом, гораздо позже, задыхаясь на костре, но, не сдаваясь до самого конца, ученый, любивший правоту больше жизни, прокричал: «И всё-таки она вертится!» И Земля скромно, потихоньку, поддавшись его фанатичному самопожертвованию, завертелась; ещё позже она сдала свои центральные позиции в мироздании, уступив их солнцу, и стала всего лишь третьей планетой. Она выросла.


  Но иногда, взрослая, на совесть функционирующая планета засыпает сладким сном, и ей снится, что она снова маленькая и плоская, и под ней пускают свои фонтаны киты, и могучие боги Олимпа благосклонно взирают на неё, укачивая нежными эфирами свою любимую подопечную.


  И там на далеком и прекрасном острове Родос, на берегу Карпатосского моря, подставив лицо  соленому бризу царства Посейдона, стояла, зарывшись босыми ногами в желтый песок, божественной красоты девушка. Нежный зефир играл в её светлых таких непривычных в Элладе волосах. Своим пытливым взглядом она уставилась в далекий край, где темная вода сливалась с безбрежным небом, и провожала глазами розовые всполохи вечерней зари – спутницы солнечной колесницы златоликого Аполлона.


  Андроника была молода, и сердце её томилось – о ещё неведомом чувстве, о мягких объятьях и о любовной истоме.  Могучая густая сила тянулась по её жилам и расправляла все потайные уголки её тела. На румяном лице отразились сполохи костра, разведенного тут же на берегу юношами и девушками её селения. Она оторвала свой взгляд от горизонта и вернулась к компании. В эту ночь тихой воды, когда молодежь собиралась на берегу насладиться недолгим, но таким долгожданным, периодом окончания бурь, они решили повеселиться. Юноши и девушки, весело взявшись за руки и бойко переглядываясь друг с другом, пошли хороводом вокруг костра.  А тягучая сила её томления уже раскрыла её губы и запела зов далекому возлюбленному:


   «Приди, о, приди, мой любимый, я жду тебя… златые Плеяды ещё только восток озаряют, буду ждать тебя, даже тогда, когда погаснут, приди, мой любимый, о, приди…»


  Хоровод радостно продолжил её песню и она, подхваченная легким ветром, понеслась над морем, и затихла где-то там вдалеке, наверняка перед тем усладив слух великого Посейдона.


  Руки Андроники поднялись вслед за закатным солнцем и стали сплетаться в причудливый рисунок, - спина выгнулась и голова смело вскинулась в небеса – именно так, как давно учили их танцевать в храме Аполлона. Её сестра Эльпиника отделилась от хоровода и, продолжая струиться всем телом, поманила её в круг. Но Андроника, загадочно улыбаясь, оттянула сестру прочь от костра в сумерки берега, где они обменялись заговорщическими взглядами.

 - Ну? Что ты скажешь? – кроткое лицо Эльпиники радостно сияло на сестру счастьем, её влюбленный взгляд перекинулся на одного из танцующих в хороводе.


 - Он, приятный, - уклончиво растянула Андроника, боясь признаться, что избранник сестры показался ей простоватым, - забыла, как его зовут?


 - Геласий! Он уже сказал родителям, что собирается жениться. Осталось только поговорить с нашими, но сначала нужно смягчить отца. Всё - этот храм Аполлона, чтобы ему провалиться.


 - А кто он? Боишься, что папа не отдаст тебя за него?

 - У его отца и братьев есть винодельня, - на милом личике Эльпиники отразилась робость.

  Подчиняясь безграничной любви к сестре, Андроника постаралась не фыркнуть, - вряд ли отец оплатил их воспитание при храме, чтобы отдать дочь за винодела.
 
 - Но он много работает, и хочет стать каменщиком. К осени он закончит своё обучение и сможет пойти в подмастерья и даже принимать свои заказы. Я верю в него! - с жаром продолжила сестра.

  Андроника одобрительно улыбнулась, с её лица слетела маска высокомерия.

 - Гуселовка, милая моя, тогда, всё отлично. Я уверена. Каменщики хорошо кормят свои семьи. Отец не откажет, - она в восторженном порыве обняла сестру, - как же я тебе завидую! Я вижу, как ты влюблена! Как же мне тоже хочется встретить кого-то! Но кого тут найдешь - вокруг пастухи и ремесленники!

 - Но, Андреа, - Эльпиника залилась теплым смехом, - Геласий – тоже ремесленник! У нас тут больше никого и нет. 

 - Ах, я знаю! Тоска! Не обижайся, мне нравится твой Геласий, и я счастлива за тебя, но мне хочется кого-то другого… Кого-то нового, необычного!

 - У нас тут аристократов  нет. А если б и были, они с нами вряд ли стали бы общаться. Хотя…. Ты такая красавица, что, может быть… Да всё равно их нет, что придумывать.

 - Эльпиника, не в этом дело! Ах, если б он был прекрасен как бог Аполлон! Помнишь его статую в храме, она всегда нам нравилась? А ещё умен, и весел! - её голубые глаза с тоской следили за последними лучами солнца, увозимого небесной колесницей за край моря.

– Андреа, неужели, тебе самого бога подавай!? – смех сестры полился тихой мелодией.

  Андреа немного оробела от нескромности своей мечты, но всё же возразила:

 - Но ведь бывает же! В соседнем Лофосе, говорят, служанка родила от Бахуса!

 - Но ты же знаешь, что все думают на кузнеца, хотя ни он, ни она ни в чём не признаются, – маленькая Эльпиника сияла внутренним светом, - как и всегда мечты её сестры были замысловаты и несбыточны, но чем-то прекрасны, - она ласково обняла её, - Ничего, ты ещё встретишь того, кто тебе полюбится. И тогда тебе будет всё равно, кто он.


  Златокудрая Андроника нежно сжала локоть сестры в знак одобрения её слов.

  Эльпиника, прозванная Гуселовкой, зарделась, метко перекинулась взглядом с возлюбленным и вернулась в хоровод. В этой череде сплетенных вокруг костра рук и зарывающихся в песок ног у неё был любимый, и она, боясь вызвать зависть богов своим нескрываемым счастьем, не смела смотреть на него слишком часто, но не могла убрать ни радости из своих глаз, ни улыбки с губ. Юноши и девушки мерно покачивались в танце, и жгучая магия растекалась по ним.


  Но Андронику не тянуло к ним, она снова повернулась к морю, ласково омывавшему её ступни, и вскинула взор к усыпанному звездами небу.


  Где же её любимый? Где тот, кто разделит её тягучую кровь и охладит её жар? Если боги смотрят, она молит их, как никогда ещё не молила, о благодати. Она верила, как никогда не верила раньше. Она почти что чувствовала, что боги смотрят – и звёзды были их глазами. Пошлите ей любовь. Пошлите…

Боги, и правда, смотрели. И именно на неё. Один из них, во всяком случае.
Зевсу не спалось, и он решил взглянуть на неё, проверить, готова ли она. И внезапно даже для самого себя услышал её просьбу. Сто сорок восьмой раз. Именно столько раз он переплетал нить её судьбы. И вот, она - готова. Наконец, получилось. Сняв с плеча гигантского орла и в задумчивости проследив его полет в звездном небе, суровый бог отошел ко сну.

Пришло время действовать.