Дорога к саду. ч. 7 Течёт река Волга

На пристани речного вокзала царило такое же радостное возбуждение, как и в фильме «Бриллиантовая рука».
 
Вера и Лина пробирались через толпу к белоснежному теплоходу «Генерал Черняховский». С трёхпалубного корабля доносилась мелодия:
 
"На теплоходе музыка играет,
А я стою на этом берегу..."

Когда Вера и Лина поднялись по трапу, то узнали, что их места на нижней палубе. Быстро нашли свою четырёхместную каюту.

Там уже были две девушки. Одна из них, невысокая, крепенькая, в коротеньком клетчатом платье, широко им улыбнулась, и Вера сразу почувствовала к ней симпатию. Света (так она представилась) села подальше от двери на своей койке, чтобы не мешать вошедшим. Вторая девушка, в брючном костюме, сказав «здрасте», тут же отвернулась и продолжила выкладывать вещи в сетку над своим спальным местом. Она выглядела постарше своих двадцатилетних соседок.

   Вскоре теплоход вздрогнул всем своим металлическим телом, и Вера с Линой бросились наверх. Света присоединилась к ним. Между причалом и бортом судна уже виднелась полоска воды.  Помахав неизвестно кому на удаляющейся пристани, путешественницы отправились знакомиться со своим новым домом, в котором им предстояло прожить двадцать два дня. Обошли прогулочную, шлюпочную палубы. Побывали на корме и носу теплохода.

Решили, что лучшее место – это носовая палуба. Там и остались, подставив лица июньскому солнцу и ветру, а мимо них проплывали берега Невы.

Во время обеда в ресторане Вера обратила внимание на то, что отдыхающие были в основном людьми среднего и старшего возраста. Мужчин было заметно меньше, чем женщин. Молодые же лица попадались совсем редко. Вздохнув, Вера принялась за еду, которая оказалась значительно вкуснее, чем в студенческой столовой.

Ещё одним приятным открытием первого дня для Веры стало Ладожское озеро. Оно было таким огромным, что казалось, будто они плывут по безбрежному морю. Вера большую часть дня провела на палубе, сидя в приглянувшемся шезлонге. Лениво перебрасываясь с Линой словами, она думала о том, что не зря отдала три стипендии за отдых на воде.

Правда, на следующий день всё изменилось. На Онеге штормило, и Веру так укачало, что она всё была готова отдать, лишь бы оказаться на берегу. Вид котлеты, принесённой подругами из ресторана, заставил её отвернуться к стенке.  «Чтоб я ещё… Да ни за что…», - твердила мысленно она.

На следующий день, когда качка закончилась и Вера почувствовала облегчение, она поднялась на среднюю палубу. Там уже стояли её подруги и оживлённо что-то обсуждали.

Вера посмотрела в ту сторону, куда смотрели они, и рядом с теплоходом увидела колокольню, которая возвышалась над водой метров на десять.  Её пять ярусов довольно хорошо сохранились, но пустые окна-глазницы пугали. Островок, в который вцепилась своим основанием несчастная башня, словно плыл по воде вслед за теплоходом.
 
- Колокольня-призрак, - прошептала Вера, чувствуя, как по телу побежали мурашки.
- Да уж, - согласилась Лина и отвернулась от необычного маяка.

 Вниз, на дно водохранилища, Вера посмотреть не решилась. Ей казалось, что она там увидит затопленную деревню, картину подводной Помпеи.

Неприятные мысли после встречи с колокольней отошли на задний план после того, как теплоход подошёл к шлюзу.  Возле створов ждать пришлось долго.  Но тем радостнее было следить за тем, как огромный теплоход ловко прошёл сквозь игольное ушко шлюза.  Вера даже дотронулась до шершавой, холодной стенки камеры сооружения, благо та была на расстоянии вытянутой руки.

Через три дня Волго-Балтийский канал остался позади. Теперь матушка Волга приняла их в свои объятия. Погода была добра к путешественникам.  На речной поверхности весело играли солнечные зайчики, а по чистому небу изредка проплывали облачка-овечки.

Впереди показалась Кострома. Белокаменный Ипатьевский монастырь с золотыми куполами смотрелся величественно.  Зелёные шатровые крыши башен на его стенах словно вышли из леса, густо покрывшего высокий берег. При виде такой красоты пассажиры теплохода оживились и столпились у сходен, чтобы побыстрее оказаться в городе, описанном в пьесах Островского.

Пристань Костромы быстро приближалась. Люди, столпившиеся на ней, приветственно махали «Генералу Черняховскому».
«Надо же, как нас встречают», – удивилась про себя Вера и стала смотреть, как судно причаливало к берегу.
Матросы едва закрепили канаты, как толпа с пристани неожиданно хлынула на борт теплохода. Пассажиры невольно прижались к бортам, чтобы освободить проход для бегущих.
- Куда это они? - спросила Лина одного из матросов.
- В буфет. За колбасой, - спокойно ответил он.

Рассказ экскурсовода про Ивана Сусанина и Михаила Романова, про Снегурочку Островского и Костромской сыр Вера слушала вполуха. В её голове звучал топот человеческих ног, бегущих за «Краковской». Другой колбасы в буфете Вера не видела.

Город за городом оставались за кормой теплохода.  Вот уже растаял в дымке Нижегородский кремль, похожий на летающую тарелку, которая приземлилась на месте слияния Оки и Волги.
 
Вот исчез из виду и Казанский кремль. Много раз он горел и был разрушен, но его Падающая сторожевая башня, отклонившаяся на два метра, за три столетия так и не упала.
 
Чем дальше путешественники удалялись от Ленинграда, тем темнее становились вечера.  И чем ярче светили звёзды на южном небе, тем оживлённее становилось на корме теплохода. Потихоньку подобрался кружок из молодёжи, человек двадцать.  Вера, Лина и Света охотно влились в эту компанию.

 Приходили подруги на кормовую палубу к девяти часам вечера, когда в радиорубке включали магнитофон.  Из репертуара «АВВА», «Вассаra», «Beatles», «Smokie» отбирались, в основном, быстрые мелодии, так как для медленных танцев просто не хватало мужчин.

 К счастью, стиль диско позволял без них обходиться. Все во время танца свободно перемещались по палубе и двигались, как бог на душу положит. Но через несколько дней Вера почувствовала, что однообразные танцевальные вечера стали ей надоедать

 И тут появился он. Даже имя у него было многообещающим – Роман. Всё в нём было необычным: длинные, как у битлов, волосы, пёстрая рубашка и брюки-клёш.
Не удивительно, что к нему сразу приклеилось прозвище Ромка-стиляга. Откуда взялся этот атлетически сложенный красавец, никто не знал. Предположили, что он сел на теплоход в Казани. Так и оказалось.
 
Роман подействовал на девичью компанию, как действуют дрожжи на пресное тесто. Когда он с парой приятелей появлялся на корме, то казалось, что даже звёзды начинали светить ярче. Все ждали, когда Ромка займёт своё законное место в центре палубы.
 Танцевал он мастерски, вставляя в движения твиста или диско акробатические элементы. То сделает сальто вперед, то постоит на руках, смешно дрыгая ногами, то отожмётся от пола и легко встанет на ноги. Время от времени он протягивал руку какой-нибудь девушке, и они вдвоём подпрыгивали, выбрасывая ноги вперёд, а потом он её кружил, сколько позволяла музыка.

 Не одно девичье сердце замирало в ожидании того, что она когда-нибудь окажется его случайной партнёршей. Вера не была исключением.

И этот момент для неё настал. Под «Толстого Карлсона» она, держась за сильную руку Ромы, начала кружиться … и подвернула ногу. Пришлось остановиться. На глаза навернулись слёзы не столько от боли, сколько от стыда, что подвела партнёра. А тот подхватил её на руки и отнёс к ближайшему шезлонгу.  Потом занёс ногу, как будто собрался через борт прыгнуть в воду. Это движение так напомнило кадр с Андреем Мироновым из фильма «Бриллиантовая рука», что все, в том числе и Вера, засмеялись.

Тем временем Света, которая была студенткой медицинского училища, сбегала за своей аптечкой. Она нанесла мазь на лодыжку Веры и ловко зафиксировала её бинтом. А пока Света колдовала с больной ногой, Вера смотрела на её ловкие руки и думала, что ей очень повезло с соседкой по каюте.

 А вот Настя до сих пор своей не стала. Вере она казалась взрослой, хотя между ними было всего лишь три года разницы. Настя повсюду в их компании была четвёртой: и на экскурсии, и в ресторане, но при этом больше молчала и о себе почти ничего не рассказывала. Вместо экскурсии по городу часто спешила на переговорный пункт местной почты. Кому она звонила, было неизвестно. Казалось, что Несмеяна всё время о чём-то думает и мысли эти невесёлые.

 Всё чаще Вера ловила себя на мысли о том, что этой симпатичной девушке с чёрной шапкой вьющихся волос не хватает огня молодости. Ей хотелось подойти к Насте и расправить её поникшие плечи.

Насыщенная программа маршрута, однако, заставляла шевелиться всех, даже Настю.
Вот опять: на горизонте показался Саратов.

От этого провинциального городка Вера ничего особенного не ждала. Глаз уже насытился красотой архитектурных форм волжских кремлей, монастырей, храмов.
 Но здание цвета крем-брюле с белыми вставками декора, похожее на увеличенную в размере шкатулку, она запомнила навсегда. Это был музей имени А.Н.Радищева.

Идя по его залам, Вера ловила себя на мысли, что они похожи на залы Эрмитажа. Картины Репина, Брюллова, Саврасова, Кустодиева со всех сторон окружали её. Больше всего её поразила картина Айвазовского «Корабль у берега». Увиденное на полотне напомнило ей недавние события: бушующие волны Онежского озера и ощущение своей малости перед стихией.

 Возле выставки работ Родена Вера и Лина задержались дольше положенного. Там их и нашёл староста группы. Крепкие выражения, которые он использовал в своей речи, означали одно: теплоход двух куриц ждать не будет.

 Пришлось бежать к речному вокзалу. Уже стоя на корме, Вера долго смотрела на утонувшие в зелени садов дома, пока они не растаяли вдали. Теперь слово «Саратов» не было для неё пустым звуком.

Следующий пункт маршрута - Волгоград. Вера считала посещение этого города кульминационным моментом волжского круиза. А как иначе? Блокада Ленинграда и оборона Сталинграда представлялись ей самыми героическими страницами истории Великой Отечественной войны.
 
Вера надела белую блузку с чёрной юбкой и с нетерпением стала ждать, когда покажется Мамаев курган. Увиденное превзошло её ожидания. Фигура женщины с карающим мечом словно парила над городом.  «Если монумент «Родина-мать зовёт!» с Волги смотрится так величественно, то каков же он вблизи!» - ахнули Вера и Лина.
 
Через некоторое время с цветами в руках группа туристов шла по мемориальному комплексу, масштаб которого соответствовал подвигу русского солдата и советского народа. Все молчали.

Крылатая Родина-мать как встретила теплоход, так его и проводила. Из-за качки на палубе казалось, что фигура с мечом движется и вот-вот полетит.

 Переполненная впечатлениями Вера отправилась в каюту. Лина со Светой остались наверху. Когда Вера открыла дверь каюты, то заметила, что при её появлении Настя спрятала под подушку какую-то фотографию в рамочке. «Наверно, любимый,» - предположила Вера и забралась на свою верхнюю койку.
Она лежала на спине и перебирала в памяти события сегодняшнего дня, совсем забыв о своей соседке.
Вдруг Настя спросила:
- Хочешь, покажу тебе дочку?
- Какую дочку? – растерялась от неожиданности Вера.
- Свою.
Настя встала и, вынув из-под подушки недавно спрятанную фотографию, протянула её Вере. Это был портрет маленькой девочки с густыми чёрными волосами и большими глазами, как у Насти.
- Да, я мать-одиночка! - с каким-то вызовом сказала Настя.
Вера сразу вспомнила слова Базарова о Фенечке: «Она мать – ну и права», но почему-то постеснялась напомнить Насте слова Тургенева.
Вместо этого она спросила:
- С кем дочка сейчас?
- С моей мамой. Она сейчас в отпуске. Сидят на даче. Мама решила, что круиз лучше таблеток поможет мне бороться с депрессией.
- Сколько малышке?
- Анечке два года.
- Красивая девочка, - сказала Вера.
Она не знала, что ещё нужно говорить в таких случаях, и прошептала:
- Девчонкам можно сказать?
- Как хочешь… А то они меня, наверно, считают чокнутой.

Вера ещё раз внимательно посмотрела на строгое личико девочки и протянула Насте фотографию дочери. Теперь ей было понятно, почему со второго курса Настя отчислилась из Технологического института.

Вечером, перед дискотекой, Вера рассказала Лине и Свете о Настином секрете. Открытая и бесхитростная Света воскликнула:
- Подумаешь! Нашла чего стесняться! 20 век на дворе!
- И всё-таки её жизнь не сравнить с нашей. Мы свободны, а на её руках ребёнок, - подумала о другом Лина.
- Ещё неизвестно, что нас ждёт, - добавила погрустневшая Вера.

В этот вечер подругам танцевать не хотелось. Они ушли на носовую палубу, смотрели на звёздное небо, и каждая думала о своём.
Через некоторое время Вера встала.
- Не пойдёт она, - поняла её намерение Лина.

Однако скоро они сидели уже вчетвером и разглядывали на небе ромбик с весёленьким хвостиком. Это созвездие Лира подмигивало им с небес. Вера смотрела на вечное звёздное небо и думала о том, как коротка жизнь человека и как драматично он её проживает.

Словно в подтверждение её мыслей Настя рассказала о том, как её жених не явился на регистрацию брака, а Лика - об уходе отца к другой женщине. Да и у Веры со Светой были причины для огорчения.  Проговорили полночи, поэтому на завтрак встали с трудом.

Вера полагала, что в этот день она увидит, как Волга впадает в Каспийское море. Каково же было её разочарование, когда она узнала, что теплоход до моря не дойдёт. Оказалось, что Астрахань находится в дельте реки Волги, почти в ста километрах от Каспия.

 Это открытие несколько испортило настроение Веры, однако Астрахани было что показать. Куда ни бросишь взгляд, кругом живая, копчёная, вяленая, сушёная рыба. Она бьётся в корзинах на пристани, серебрится в лотках на прилавках, повсюду висит над головой. А названия какие! Стерлядь, осётр, белуга, сом, вобла…

Рыба так и просилась в авоськи пассажиров теплохода, но цены кусались. Мужчины в основном запасались воблой, благо Жигулёвского пива было вдоволь.  Девушки же заинтересовались копчёной осетриной. Купив вскладчину нежнейший розоватый кусок рыбы, подруги ретировались в сторону своей каюты. Устроили пир, отметив таким образом экватор своего маршрута. Позади было три тысячи шестьсот километров.

Одиннадцать дней обратного пути вверх по Волге были больше заполнены зелёными стоянками, чем экскурсиями по городам. Жара июля загоняла туристов в воду, заставляла искать тень под раскидистыми ивами на низком левом берегу Волги. Но чем дальше уходил теплоход на север, тем прохладнее становилась вода, да и грязнее.  От купания пришлось отказаться. Дискотеки тоже начали надоедать.

 От нечего делать занялись топонимикой. Оказалось, что на правом берегу Волги названия городов в основном мужского рода: Ульяновск, Волгоград, Ярославль, а на левом – женского: Самара, Казань, Кострома.

Стали больше читать.  Вера попросила у Насти Ремарка. Та теперь много времени проводила на шлюпочной палубе и «Три товарища» открывала редко. Зато несколько оживилась и уже не отводила взгляд при разговоре.

После Ульяновска Вера, находившись по памятным местам, легла пораньше и быстро уснула.  Среди ночи она проснулась и по привычке глянула вниз. Света, как всегда, спала лёжа на животе. А на койке Насти виднелось только откинутое одеяло.
 «Куда это она делась?» - спросонья подумала Вера и перевернулась на другой бок. Но сон улетучился. Вера лежала и прислушивалась в надежде, что вот-вот в коридоре послышатся лёгкие шаги Насти. Однако кроме плеска воды в иллюминатор ничего не было слышно.

Когда же наконец дверь каюты тихонько открылась и Настя проскользнула на своё место, Вера, свесившись сверху, шёпотом спросила:
- Ты где была?
Ответ был неожиданным:
- В машинном отделении.
И, предупреждая вопросы удивлённой Веры, Настя добавила:
- Утром расскажу.
Затем она повернулась к стенке и затихла.
 
Вера ещё какое-то время поворочалась с боку на бок и наконец уснула.
Утро началось с обычных хлопот. Затем дружно поспешили на завтрак в ресторан. Вера не знала, можно ли при всех задать Насте вопрос, который вертелся у неё на языке. На всякий случай решила дождаться более удобного случая.

Теплоход причалил к берегу для очередной зелёной стоянки. Отдыхающие спустились на песчаную полоску, за которой, как стражи, тесно стояли развесистые ивы. Они словно не пускали чужаков к пшеничному морю, которое раскинулось за деревьями.
Стоя у воды, подруги стали смотреть на смельчаков, которые, несмотря на мазутное пятно, рассекали речную гладь либо брызгались недалеко от берега.
 
Улучив удобный момент, Вера обратилась к Насте:
- Как тебя занесло в машинное отделение?
- Миша провёл. Он обещал и вам показать.

Вера стала перебирать в уме имена матросов на теплоходе (за две недели пути уже многих из команды знала), но Мишу вспомнить не могла.
Настя словно прочла её мысли:
- Ты его не знаешь, потому что он моторист. Всё время работает внизу, в трюме, или отдыхает после вахты в своей каюте. Мы с ним познакомились случайно на шлюпочной палубе. Вроде неплохой парень. Речное училище окончил. Четыре года на «Черняховском» плавает.
И уточнила:
- Ничего серьёзного. Три дня знакомства.

Вечером того же дня неизвестный Миша выполнил своё обещание, и перед Верой и Светой открылась дверь машинного отделения.

Там всё гремело, двигалось, дышало на свой металлический лад. Из рассказа улыбчивого Миши Вера поняла, что здесь находится сердце корабля. Поршни, как клапаны сердца, приводили в движение двигатели. От них энергия, как кровь, бежала к гребному винту, к электрическим приборам. Стало ясно: остановится сердце теплохода, и он застынет, ослепнет, оглохнет.

И всей этой железной махиной, занимающей весь трюм судна, управляли обычные люди: пожилой механик, у которого не хватало двух пальцев на руке, и крепкий паренёк с голубыми глазами.

После «экскурсии» Вера столкнулась на палубе с Настей. В глазах той читался немой вопрос.  Вера на него ответила одним словом «Одобряю». И тут девушки неожиданно для себя обнялись.

Последние дни путешествия показались Вере утомительно долгими. Культурная программа круиза выполнена. Все лица примелькались. Ресторанные блюда приелись.

 Только шлюзы вызывали у неё неизменный интерес. Поэтому, когда на горизонте показалась крепость Орешек, Вера вздохнула с облегчением: осталось два часа пути.

Нечто подобное чувствовали и другие пассажиры. Средняя палуба скоро ожила. Путешественники с вещами покидали свои каюты и располагались ближе к выходу. Отовсюду слышались прощальные слова и поцелуи.  Редко кто стоял в гордом одиночестве.

Вера, как и её подруги, обменивалась телефонами с теми, с кем делила радость, танцуя на палубе под звездным небом. И в этот момент все искренне верили, что они обязательно ещё встретятся и вспомнят «Шизгару», «Распутина», «Синий иней». А Рома-стиляга уверял, что ещё не раз покажет им свой «акробатический танец».
 
Вера между тем искала глазами Мишу, но не находила. В конце концов она не выдержала и спросила Настю, где он.
Ответ был лаконичным:
- У него вахта. Мы с ним раньше попрощались.
- Вот и хорошо, - сказала Вера, а сама подумала: «Жаль Настю».

Через год после путешествия по Волге Вера получила письмо. В конверте была чёрно-белая фотография.  С неё на Веру смотрела Настя и как всегда застенчиво улыбалась. Рядом с ней стоял интересный мужчина в морской форме. Вера пригляделась и узнала в нём моториста Мишу. Он держал на руках хорошенькую девчушку, которая обнимала его за шею обеими ручонками. А за их спинами был виден теплоход с надписью «Генерал Черняховский».
На обороте фотографии было три слова: «Мы провожаем папу».