Герои ВОВ. Советский разведчик И. Д. Кудря

Сейчас славное имя Героя Советского Союза Ивана Даниловича Кудри стёрто с карты Киева. Декоммунизаторам и нацистам он не по нраву, более того, они боятся даже упоминания его имени. Но жив его подвиг на скрижалях истории. Ради победы над фашизмом он, не дрогнув, отдал свою молодую жизнь.
Родился Иван Данилович Кудря в Полтавской губернии в селе Сальково 7 июля 1912 года.
Служил в пограничных войсках на границе с Польшей. В 30-е годы это был один из самых напряжённых участков западной границы СССР. По окончании службы командование рекомендовало его на учёбу в училище НКВД. И.Д. Кудря окончил его и в звании лейтенанта государственной безопасности был направлен во внешнюю разведку.
Прошли годы. Окончилась Великая Отечественная война. И бывший заместитель легендарного  П.А. Судоплатова, генерал-майор Виктор Дроздов, написал о подвиге И.Д. Кудри документальную повесть «Два года над пропастью».
В органах НКВД незримая подготовка к встрече врага началась ещё до того, как на головы спящих советских граждан обрушились первые фашистские бомбы. Советский разведчик Павел Анатольевич Судоплатов 17 июня 1941 года получил приказ Лаврентия Павловича Берии в кратчайшие сроки создать для работы в тылу врага Особую группу из числа самых способных разведчиков.
Сроков, которые отвела история для выполнения этой непростой задачи, точно не знал никто. Но Павел Анатольевич за считанные дни успел сделать многое.  Нелегальная резидентура осталась почти во всех городах, находившихся под риском оккупации, в том числе и в Киеве. Киевскую группу возглавил И.Д. Кудря. О задачах группы и её руководителе П.А. Судоплатов писал: «Группа должна была проникнуть в украинское националистическое подполье, на которое немецкое командование делало серьёзную ставку. Последние годы после окончания пограничной школы Кудря боролся с украинскими националистами и хорошо знал особенности и специфику этого движения. Имея опыт работы в составе нашей оперативной группы во Львове, он занимался разработкой связей украинских националистов с немецкими разведывательными органами. Это был молодой, способный, энергичный работник».
Другой разведчик, которому довелось работать с И.Д. Кудрей, спустя долгие годы после войны, так вспоминал о нём: «Кудря был прирождённый разведчик: хладнокровный, не терявший головы даже в самой сложной ситуации, отважный, терпеливый, великолепно знавший украинский язык. Кроме того, Иван отлично умел уживаться с людьми, быстро завоёвывал симпатии. Не знаю человека, который не был бы дружески настроен к этому обаятельному, жизнерадостному, всегда улыбающемуся парню».
И вот этот, оптимистичный, молодой человек поселился в Киеве на бывшей улице Институтской в доме №16. Согласно документам его звали Кондратюком Иваном Даниловичем. Хозяйка квартиры, где он поселился, Мария Ильинична Груздова стала его соратницей, а по «легенде» невестой. Иван Данилович начал появляться на улицах готовящегося к длительной обороне города в вышиванке под ручку со своей «невестой». И в ходе таких вечерних прогулок постепенно заводил знакомства среди тех немногочисленных обывателей, которые, плохо скрывая свои чувства, ждали немцев. Все эти люди в период оккупации Киева стали прислужниками фашистов: кто в комендатуре, кто в полиции, кто в разных учреждениях. И все они считали «чету» Кондратюков своими сторонниками, что впоследствии очень помогло Ивану Даниловичу добывать ценнейшую информацию для Центра.
Заподозрить в обаятельном националисте Кондратюке наблюдательного и дерзкого советского разведчика, с оперативным псевдонимом «Максим», не мог никто.
Последние дни перед оккупацией Кондратюк со своей невестой тщательно запасались продуктами. Это видели все соседи. Но того, что происходило за кулисами этой возни, видеть не мог никто. А за кулисами кипела подготовка к нелегальной работе. Будущие подпольщики под руководством «Максима» закладывали тайники с оружием, радиостанцией, шифрами, бланками всех необходимых при оккупации документов. И при этом Кондратюк с невестой, как ни в чём не бывало, продолжали установление и укрепление связей с теми немногочисленными изменниками Родины, которые выражали радость по поводу скорого прихода немцев.
Красная Армия оставила Киев 19 сентября 1941 года. А подготовка группы «Максима» к подпольной борьбе была в основном завершена. Поначалу в группу кроме самого «Максима» и Марии Ильиничны входили: радисты – Емец Константин Михайлович и Кравченко Афанасий Фёдорович; хозяин квартиры, являющейся пунктом радиосвязи – Линкевич Евгений Михайлович. Однако в памяти «Максима» хранился целый список адресов и лиц, с которыми он должен был связаться по паролю уже после того, как немцы войдут в город.
И вот фашисты вошли. И первый приказ их коменданта звучал так: «Всем гражданам города Киева и его окрестностей немедленно сдать в комендатуру огнестрельное оружие, приёмники и противогазы. За невыполнение — расстрел!»
Склад для приёма всех перечисленных предметов гитлеровцы устроили в магазине «Детский мир». Сдача длилась 5 дней. А 24 сентября случилось непредвиденное… Генерал-майор Виктор Дроздов описывает происшедшее так: «24 сентября, когда склад уже был заполнен, в очередь встал плечистый коренастый мужчина лет сорока в простой рабочей одежде. Одним из последних вошёл он вглубь магазина «Детский мир», где было устроено хранилище. Он аккуратно поставил свой приёмник подальше от входа и ушёл. А когда наступил комендантский час, и все жители Киева находились уже дома, в складе радиоприёмников раздался взрыв. И тотчас же второй, ещё более мощный удар потряс воздух. Это сдетонировала взрывчатка, хранившаяся в соседнем здании. Здание взлетело на воздух. Под обломками погибли сотни гитлеровских офицеров, работников комендатуры и гестапо. Сам комендант города Киева, подписавший приказ о сдаче радиоприёмников, вылетел в окно. Чудом он остался жив: протез, который был у него вместо одной руки, самортизировал его падение. Первый подарок Максима и его товарищей фашистским захватчикам был преподнесён».
В Москву об этой акции от «Максима» ушла радиограмма, после чего «фейерверк» для оккупантов продолжился. Был взорван дом с кафе-кондитерской, где немцы расположили приёмный пункт противогазов и свои учреждения. От этого взрыва погибло ещё несколько сотен захватчиков. Но «фейерверки» на Крещатике всё не стихали. Они повторялись через равные промежутки времени там, где фашисты их менее всего ожидали. Спрогнозировать, где прогремит следующий взрыв, было попросту невозможно. И каждый такой взрыв приносил фашистам огромные потери. Попытки захватчиков тушить из Днепра возникающие после взрывов пожары ни к чему не приводили – шланги брандспойтов неизменно перерезали неизвестные. А через несколько дней после этого, во время  демонстрации гитлеровским солдатам и офицерам хроники Wochenschau, взлетел на воздух кинотеатр «Старт», разумеется, вместе с его немецкими посетителями.
Впечатлительный фюрер был потрясён всем случившимся в Киеве. И, надо подчеркнуть, что именно эта, исключительная по дерзости замысла и организации исполнения, акция вынудила его отказаться от скорейшего захвата Ленинграда и переброски высвободившихся армий под Москву. Его приказ № S.123 от 7 октября 1941 года гласил: «…ни один немецкий солдат не должен вступать в Москву и Ленинград... Ленинград может быть заминирован, поэтому вводить туда войска нельзя... Население нужно принудить к бегству из города при помощи артиллерийского обстрела и воздушной бомбардировки».  Но и с принуждением населения Ленинграда к бегству у Гитлера ничего не получилось. Как известно,  части Вермахта из-под Ленинграда не высвободились и под Москву не попали.
Но вернёмся к рассказу о советском разведчике И.Д. Кудре, который для сортаников был Максимом, а для врагов Кондратюком. Надо отметить, что именно он курировал друга Степана Бандеры – Ярослава Гробового с позывным «Буй». Ярослав Гробовой был арестован ещё до войны, в марте 1940 года, перевербован и вновь отправлен для работы в штабе ОУН.
Так же Кондратюку в Киеве удалось наладить контакт с бывшим петлюровцем Тарасом Семеновичем по кличке Усатый. Он служил переводчиком в гитлеровской полевой жандармерии, и через него проходили заявления предателей, в которых они доносили гестапо на советских патриотов, коммунистов и комсомольцев. Имена всех иуд без проволочек становились известны Кондратюку.
«Невеста» Кондратюка – Мария Ильинична при помощи Лютинского, служившего немцам в должности начальника жилуправления Центрального района, была устроена управдомом по адресу: улица Кузнечная, 4/6. В этом здании оккупанты расположили вербовочный пункт Абвера. Фашистская спецслужба вербовала будущих диверсантов и шпионов для заброски в советский тыл из рядов  националистов, немногочисленных дезертиров и совсем уж единичных военнопленных, согласившихся на сотрудничество с врагом. Завербованные получали по этому адресу свои сребреники: сто марок, колбасу, крупу, муку и сахар, а затем направлялись на учёбу в полтавскую разведшколу, именуемую Абверкоманда-102.
Их данные так же становились известны Кондратюку. Он заносил эти сведения в тетрадь, первая страница которой была подписана так: «Всех, нашедших эти записи, прошу советских патриотов хранить эти записи и, в случае моей гибели от рук врагов моей Родины — немецких фашистов, с приходом Красной Армии передать эти записи соответствующим органам. За что я и наша Родина будем Вам благодарны».
После гибели Максима тетрадь была передана его другу по подполью Дмитрию Соболеву, погибшему от рук фашистов за 2 дня до освобождения Киева. Однако при этом тетрадь каким-то чудом уцелела, была найдена и попала по назначению. Под заголовком: «Завербованы и переброшены в СССР немцами» в ней значится 87 фамилий.
Холёные и слащавые правозащитники призывают доверчивых граждан считать их и всех, им подобных, «невинными жертвами» сталинских репрессий. И огромная страна уже более 30 лет беспомощно барахтается в липкой паутине лжи и двойных стандартов, не находя выхода. Но, если называть вещи своими именами – это были предатели, которых перебрасывали в СССР не строить и не сеять, а убивать и взрывать. И в то жгучее нелицемерное время их так и называли – предателями, и воздавали каждому по заслугам.
Группа Максима собирала информацию о железнодорожных перевозках фашистов к линии фронта. Подпольщики и партизаны, которым своевременно попадала эта информация, организовали и провели множество успешных диверсий. И далеко не все эшелоны с немецкой техникой и живой силой попали на фронт через пункты, где действовали соратники Максима. Одна из его боевых групп сожгла на железнодорожной станции Дарница депо с фашистскими паровозами, устроила диверсию на линии киевского трамвая. По распоряжению фашистской администрации общественным транспортом могли пользоваться лишь немецкие солдаты и офицеры. И вот в один прекрасный день наполненный немцами трамвай скатился под откос в районе Лукьяновки вниз по Глыбоческому спуску, разумеется,  почти все его пассажиры погибли.
В Киеве под ногами оккупантов, почти в прямом смысле слова, горела земля: неожиданно случались пожары на заводах, восстановленных для выпуска военной продукции, взлетали на воздух мосты, терпели крушение эшелоны, идущие на фронт, взрывались фашистские машины, катера, мотоциклы. Один из соратников Максима Жорж Дудкин среди бела дня на глазах у прохожих уничтожил майора фашистских войск, а сам смог благополучно скрыться. Но и ему не посчастливилось дожить до освобождения Киева. В начале ноября 1943 года Жоржа всё-таки вычислило гестапо. Его арестовали и после жестоких пыток расстреляли в Бабьем Яру. Случилось это 4 ноября 1943 года – за 2 дня до прихода Красной Армии.
Помощницами Максима в деле сбора секретной информации были прима Киевского оперного театра Раиса Окипная и её лучшая подруга Евгения Бремер. Последнюю немцы считали своей «фольксдойче», потому что она была немкой, и её муж был когда-то репрессирован. Но Евгения хоть и была немкой, являлась советской патриоткой и ненавидела фашистов. Одной из её первых подпольных операций было освобождение от фашистского плена 19 советских офицеров. Ей удалось их переодеть, снабдить документами и вывести из оккупированного Киева. По заданию Максима Евгения Бремер собирала информацию о военных перевозках, расписании немецких поездов и движении спецэшелонов.
От Усатого Кондратюк узнал о том, что в Виннице фашисты сооружают какой-то сверхсекретный объект. Что это был за объект – Усатому известно не было. А это была будущая ставка Гитлера «Werwolf» («Оборотень»). Ни больше, ни меньше.
До войны Раиса Окипная выступала в Винницком музыкально-драматическом театре и пользовалась там огромным успехом. Потому Максимом было принято решение о её поездке в Винницу на гастроли, в ходе которых она должна была собрать информацию об этом секретном объекте. Но, увы, ни ей, ни Максиму не было известно о том, что всех приезжих, тут же по приезду брала под особый контроль фашистская спецслужба СД.
К Раисе Окипной под видом восторженной поклонницы была приставлена Наталья Францевна Грюнвальд. В СД она числилась под позывным «Нанетта», но, ни Максим, ни Раиса об этом, конечно, знать не могли. Грюнвальд умело втёрлась в доверие к актрисе, представившись ей заведующей лабораторией в больнице, расположенной на Трёхсвятительской. Максим был заинтересован её возможностями. И Раиса его ей представила под видом своего жениха. А 5 июля 1942 года Раису Окипную, Евгению Бремер, Ивана Кудрю и 11-летнего связного Казимира Гапоненко арестовало гестапо.
В застенках советских разведчиков ежедневно пытали самыми изощрёнными способами на протяжении трёх месяцев. Но никто из них ничего не сказал фашистам.
Один из полицаев, бывший в годы оккупации Киева охранником Дарницкого концлагеря, и принимавший участие в истязаниях подпольщиков, после освобождения Киева на допросе сказал об Иване Даниловиче Кудре так: «Это был камень. Тело его было чёрным от побоев. Первые три дня он вообще не говорил. Потом он назвал себя: Иван Кондратюк, студент. Это было единственное, что удалось вытянуть из него».
С особой жестокостью фашисты истязали Раису Окипную. Очевидно, это была месть за то поклонение, которое ей оказывали ранее. В поствоенных газетах был опубликован рассказ матери Раисы. Этот рассказ без слёз читать было невозможно. Несчастная мать поведала миру, как сотрудники гестапо приносили ей на дом страшные посылки из застенков, так один раз они принесли ей на дом пакет, в котором находился окровавленный носок дочери, а в нём – комок её спутанных, слипшихся от крови волос…
Не пощадили фашисты и 11-летнего ребёнка. Казимира Гапоненко били и пытали, пытаясь вытянуть из него адреса явок, но юный Герой лишь молчал в ответ.
Ровно за год до освобождения Киева – 6 ноября 1942 года фашисты расстреляли Раису Окипную и Евгению Бремер в одном из оврагов Бабьего Яра. Место и время казни Ивана Даниловича Кудри неизвестны по сей день.
Однако оставшиеся на свободе товарищи Максима продолжили борьбу с ненавистным врагом под руководством Дмитрия Соболева. Раскрыть и расстрелять друга Максима, как и некоторых других участников сопротивления, фашистам удалось лишь 4 ноября 1943 года.
Но долгие годы после окончания войны подвиг подпольщиков из группы И.Д. Кудри не получал широкой огласки и был неизвестен советским гражданам. А в 1965 году, к 20-летию Великой Победы, Ивану Даниловичу Кудре было присвоено высокое звание Героя Советского Союза посмертно, и подвиг его соратников стал достоянием общественности.
Уже несколько лет, как имени советского разведчика, отдавшего свою жизнь за освобождение Киева от фашизма, не слышно на Печерских холмах. В 2018 году по решению Киевского горсовета, во главе которого ныне стоит гигант мысли Виталя «не только лишь все», улица, носившая славное имя Героя, с особым цинизмом переименована в улицу имени американского сенатора Джона Маккейна. Но время имеет свойство стирать с лица земли имена проходимцев и сохранять имена Героев. Потому Иван Данилович Кудря рано или поздно возвратится в Киев.

Ноябрь, 2021 г.