В купеческом доме

Улица Рабоче-Крестьянская, дом 62, центр города N-ска. О том, что дом полон привидений и призраков, мне сообщили уже после того, как я в нём переночевал и убедился в этом. До революции дом принадлежал купцам второй гильдии Бородкиным. Пушниной торговали - мягким золотом.  Были, впрочем, у них и общественные обязанности: некоторые служили  гласными городской думы и даже городскими головами, а некоторые являлись почётными гражданами города: Александр Михайлович, Михаил Михайлович, Алексей Михайлович, Авенир Алексеевич… Образование по тем временам - обычное купеческое: уездное училище.
«Купеческий особняк выполнен в простых и ясных формах раннего этапа архитектурной эклектики». Так о нём сказано в описаниях. В некоторых специфических особенностях дома, не указанных в путеводителях, признался мне позднее человек по фамилии Шаманский. Очень знаковая для подобных известий фамилия. Откуда ему о том стало известно? От себя. Бывал он в доме прежде меня и страху в тот прошлый раз, говорит, натерпелся изрядного. Впрочем, и мне с самого начала показалось странным то обстоятельство, что, шикарно обставленная (для уровня провинциального города) двухэтажная каменная гостиница в самом центре … пустует, и кроме перепуганного охранника с умоляющим озирающимся взглядом в ней никого нет.  Когда я понял, что и денег с меня никаких не возьмут за проживание, то вместо того, чтобы окончательно насторожиться, наивно обрадовался. А зря. Бесплатного сыра в наши-то времена, точно, не бывает.
В общем, вышел я на следующее утро из гостиницы и прислонился к дверному косяку, о, Господи... И это притом, что город сей – место, церквями, монастырями да мечетями намоленное. 
А началось всё на заре Советской власти вот как. Бородкины были купцы прижимистые, своё дело любили, дома свои уважали. Приходит к ним Советская власть в кожанках с винтовками и наганами и говорит: «Это всё теперь наше. Народное. Выметайтесь отсюда. Чтобы духу вашего здесь больше не было!» И не стало купцов Бородкиных в их родном доме. Но не до конца. Дух-то как раз и остался. 
Да не один Дух, а духи каждого невинно изгнанного из сего дома! Все скопом там и живут. И Алексей Михайлович, и Авенир Алексеевич, и Александр Михайлович, и Михаил Михайлович, и все их жёны, чады и домочадцы. Духи могут менять свой внешний образ как им заблагорассудится. Я, к примеру, никаких купцов в пустом доме не видел, а кошек больших пушистых – рыжих, белых, черных, пятнистых да серых – замечал.  Сквозь стены проходят, в кровать пробираются, пятки наши людские царапают, проверяют постояльцев. И не только кошки, но и соболи, и куницы, и горностаи попадаются на глаза. И исчезают мгновенно. А ещё – рука прозрачная из воздуха возникает, щупает человека сквозь одеяло, к горлу подбирается. В самый такой момент прикинулся я спящим, глаза закрыл, чувствую эту чужую руку, как пробирается она от ног до груди, вот уже возле горла. Рванулся я, схватил правой рукой эту нечисть, держу, не отпускаю!  А она дёргается, изо всей силищи выгибается, словно рыба-нельма, пытается уйти.    «Нет», - думаю, - «не уйдёшь, нечисть!» А самому жутко, не дай Бог никому как жутко! Трясёт всего. Глаза открыть боюсь, шутка ли сказать: нечисть потустороннюю схватил за руку и держу, не отпускаю! Почему Шаманского на помощь не позвал? Он ведь расположился в соседнем номере, можно было позвать на помощь? Можно, конечно, можно, если б я мог в тот момент говорить, то можно, но от ужаса я на какое-то время лишился дара речи и не то, чтобы говорить, но и хрипеть не мог.
Однако, не отпускаю своего чёрта, продолжаю удерживать. Чувствую, как нечисть слабеет, уже не вырывается, только трепещет немного. Наконец, решаюсь раскрыть глаза и посмотреть на то, что удалось поймать. И что я вижу?
Моя правая рука, мощная и победоносная, крепко держит за запястье… мою ослабевшую сдавшуюся на милость победителя левую руку.
Надолго мне запомнится гостеприимный бородкинский дом и та  первая ночь в славном городе на брегах Енисея.