Вахта

     Из серии "истории от спятившего библиотекаря".


    В кабинете третьего секретаря «союза писателей» Гоголь чувствовал себя неуютно. Он терялся под строгим взглядом героев писательского труда, что смотрели с доски почета. Облепившие стены плакатные призывы ударить соцреализмом по мракобесию и мистицизму тоже навевали мрачные мысли.
    Перед Николай Васильевичем сидел хитрый человек с потасканным лицом, как доказательство поговорки «талант не пропьешь». Мастер карьерного альпинизма, талантливый специалист по тайным секретарским делам.   
    - Я подавал заявление еще три года назад, - сказал Гоголь робко, - а меня до сих пор не приняли.
    - Голубчик, таких как вы много, а союз писателей одни, - развел руками секретарь. – Очередь на несколько лет вперед расписана и вступительная редколлегия завален работой. Все хотят в союз вступить. Но не каждому это на роду написано. К нам тяжелей чем в партию.
    - Я уже гору анкет заполнил, - продолжал ныть Николай Васильевич. – Кучу проверок прошел. Экзамен по идеологическому словоблудию сдал. Множество сочинений на тему колхозной романтики состряпал, но до сих пор остаюсь без членского билета.   
    - Все в руках отдела кадров. Они решают кому быть писателем, а кому нет.
    - Что же мне делать? Без писательской прописки ко мне музы в гости не ходят. Чувствую себя лимитой в стране орденоносных творцов.
    - Есть один вариант, - загадочно ответил секретарь. – Ради него я вас сюда и вызвал.
    - Какой вариант?
    - Надо вахту у гроба отстоять.
    Гоголь невольно вздрогнул.
    - Три ночи?
    - Хватит и одной.
    - А без этого никак? Церкви и гробы меня пугают.
    - Странно это слышать от вас Николай Васильевич, - усмехнулся секретарь. – Мы внимательно следим за вашим «творчеством». Но могу вас успокоить, никаких церквей не будет. Вахта пройдет в «дворце советов». Там есть секретный морг для особо-важных персон. Отправитесь туда, отдежурите до утра и проследите, чтобы один достойный человек воскрес в положенные сроки.
    - Какой человек?
    - Отец, дедушка, верный муж, уважаемый гражданин, член политбюро. 
    - Разве кто-то из них умер? А в газетах ни слова.
    Секретарь кивнул головой.
    - Скончался позавчера. Но по большому секрету.
    - Если честно, то я боюсь покойников, - признался Гоголь.
    - Покойник он только временно. Чего его боятся? А когда воскреснет вы с ним еще водки на брудершафт выпьете.
    - А если не воскреснет?
    - Многое, конечно, от вас будет зависеть. Хотя, куда он денется.
    - Может, ну его к черту? Пусть мертвым остается.
    В ответ секретарь нахмурил брови.
    - Неправильно рассуждаете товарищ. Кто же членами политбюро разбрасывается? Они все на перечет. Вот и вышел секретный указ воскрешать их до последнего. Чтобы было кому страной руководить. 
    - Но почему я? – воскликнул Николай Васильевич. – Разве у вас более достойных не нашлось?
    - Более достойных у нас множество, - уверенно заявил секретарь. – Но для ритуала нужен автор от бога, а не от «союза писателей». Иначе не получится.
    Гоголь достал из кармана платок дрожащими руками и вытер вспотевший лоб. После чего устроил минуту молчания.
    - Боюсь не справлюсь, - сообщил Николай Васильевич, когда время вышло.
    - Справитесь, - заверил секретарь. – Во-первых, у вас уже есть опыт общения с мертвыми душами. Во-вторых, при помощи нашей пролетарской литературы можно воскресить кого угодно. Так что не волнуйтесь. Отправляйтесь к месту дежурства в семь часов вечера. Там вас будут ждать. Получите инструкции, заступите на пост и сделаете все как надо. А мы вас за это примем в писатели и наградим значком заслуженного соцреалиста.   
    Гоголь представил заветный членский билет и очертания ценного значка. Подумал еще одну молчаливую минуту и вынужденно согласился.

    До «дворца советов» Николай Васильевич добирался на трамвае. В дороге уступил место инвалиду с ветеранским перстнем на деревянном пальце и поругался с кондуктором из-за отсутствия мелочи. У входа его встретил воскресный комитет. Проверил со всей строгостью пропуск, выданный особым отделом «союза писателей» и повел на инструктаж в принудительном порядке. Там Гоголя раздели до носков, обыскали, задали несколько вопросов для проверки идеологической твердости. А затем выдали литературный план для написания специального некролога, способного поднимать из могилы пригодных для вечной жизни людей. В плане было несколько пунктов:
    Перечень достоинств в краткой биографии.
    Заслуги перед партией и отечеством.
    Список важных будущих дел, без которых страна никак не обойдется.   
    После того, как Николай Васильевич одел обратно штаны с вывернутыми карманами, его повели в «живой уголок». По рекомендации института соцреалистических суеверий так официально называли секретный дворцовый морг. По дороге он выбрал самую приветливую, на первый взгляд, участницу комитета с седой девичьей косой на плече и попытался разъяснить для себя один нюанс.
    - Если у советской литературы такая мощь и сила, то почему до сих пор не воскресили Ленина? – спросил он еле слышно.
    Женщина посмотрела на Гоголя как на идиота, но все-таки ответила:
    - Не родился еще тот писатель, что сможет поднять Владимира Ильича. Но не переживайте. По пророчеству вечных партийных мудрецов, он обязательно появится в двадцать первом веке.

    В «живом уголке» было прохладно. Тут царила атмосфера холодильника со всеми удобствами. С ковром, телевизором, книжным шкафом, финской сантехникой, ловушками для залетных мух, искусственными цветами и передвижным столиком, на который поставили свежие, положенные к водке закуски. Посреди комнаты, на мраморной тумбе, покрытой белой скатертью, расположился дорогой гроб с вырезанными на бортах гербами. Внутри ждал «пробуждающего» часа гражданин высшей категории. От его орденов слепило глаза, от его искусственного румянца веяло дефицитной косметикой. У изголовья гроба стоял письменный стол с писательскими принадлежностями, а у подножия лежала стопка нижнего белья. Тут же валялись домашние тапочки болотного цвета, бритва и «таблетки от живота». Судя по всему, покойник страдал при жизни язвой желудка. 
    После того как двери в «живой уголок» закрылись, в целях безопасности, на ключ, Николай Васильевич подошел к покойнику. Ткнул пальцем в его румяную щеку, убедился, что тот по-настоящему мертв. Тогда Гоголь выпил стопку водки без закуски и заступил на вахту. Сел за письменный стол, положил перед собой список будущих дел государственного мужа. Список оказался настолько длинным, что просто не давал члену политбюро ни единого шанса на отдых в гробу.

    «Редкий ангел долетит до дворца советов», - Гоголь написал первую строчку воскрешающего некролога. Подумал немного и зачеркнул.
    «Редкий черт попадет в государственный дворец», - Гоголь написал второй вариант, но он ему тоже не понравился.
    Тогда Николай Васильевич выпил еще водки, но уже закусив, и решил начать сразу с важного. С биографии и достоинств.
    «В гробу лежал добропорядочный товарищ. Не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок, нельзя сказать, чтобы совсем уж стар, но и далеко не молод. Его рождение не произвело в стране особого шума, хотя в момент первого детского крика, сидевшие во дворе роженицы пьяненькие мужики, что пришли вместе с повитухой, услышали в крике силу богатыря.
    - Вишь ты, - сказал один мужик другому, - вон какой малец. Как думаешь доберется он до столицы, когда подрастет, или не доберется?
    - Доберется, - ответил другой. – И до столицы дойдет, и до государственной службы…»

    На третьей странице скучных биографических достоинств, хлебнувший еще пару раз водки Николай Васильевич склонил голову на исписанный лист бумаги и провалился в сон. Ему приснился союз писателей собирающий клубнику на колхозном поле и оживший член политбюро. Он подошел незаметно со спины и прошептал Гоголю прямо в затылок:
    - Гробы не любят пустоты. Если кто-то из него встал, значит кому-то придется лечь на его место.
    Тут послышался скрежет ключа в замке. Дверь в «живой уголок» неожиданно отворилась раньше положенного срока. Внутрь, явно в спешке ворвался воскресный комитет. Сообщил что-то невразумительное о диагнозе несовместимым с воскрешением и прекратил процесс. Перед тем как крышка гроба захлопнулась навсегда, проснувшийся Гоголь успел заметить, что веки покойника он поднять все-таки успел.

    - Что теперь с ним будет? – спросил Николай Васильевич, когда женщина с косой провожала его до выхода.
    - Замуруют в стену со всеми почестями, - с искренней горечью ответила она.
    - А почему ему не дали вернуться?
    - Потому что карьеристов в наше время развелось слишком много. И посмертных интриг.
    Гоголь взглянул на застывшие слезы в глазах женщины. Заметил потекшую косметику того же цвета, что и на щеках мертвого члена политбюро и спрашивать больше ничего не стал.