Баба Маруся и хозяйство

     Речушка была и не широкой, и не глубокой. Берега местами позарастали кустарником, осокой и высокими ивами. А на отмелях она была настолько мелкая, что можно было перейти по крупным камням на другую сторону. Деревенские ребятишки купались в ней, с весны и до осени. Водичка там была чистенькой только с утра.  Солнце всходило вначале багровое, ну, а потом начинало светить так ярко, что глаза всегда сами щурились, глядя на него.
     Деревушка просыпалась, начинали мычать коровы, просясь на пастбище, кудахтали куры, усаживаясь в свои гнезда,  в который раз уже принимались петь петухи, гоготали гуси и крякали утки, зная, что сейчас пойдут на бережок, а там и в воду, и целый день будут наслаждаться купанием, будут щипать травку, и греться на солнышке. Жизнь в деревне текла неспешно, все было размеренно и по порядку.
     Баба Маруся покормив своих гусей, открыла калитку и выпустила их на волю. А сама она, взяв в руки тоненький пруток, стала тихонько подгонять их к воде. А они шли не торопясь, переваливаясь с лапки на лапку, что то, обсуждая между собою, гогоча потихоньку, и не оглядывались на хозяйку. Это была сытая откормленная птица, выросшая почти на воле и поэтому спокойная. Гуси шли дружной стайкой к воде. Впереди шло несколько крупных  серых гусаков, которые иногда выясняли отношения друг с другом, но, в основном жили дружно. А вот и бережок. Баба Маруся оставила их, и пошла назад, гуси постояли еще немного и все мирно отправились в воду.
     Тем временем, во дворе стояла и мякала коза Липка. Она всю эту процедуру с гусями наблюдала, но, завидев, что хозяйка идет назад, принялась еще сильнее мякать. Баба Маруся шла и приговаривала: «Щас Липка, и ты пойдешь, вот только подою тебя и отправлю в табун». По возрасту она уже не могла содержать корову, но прожившая всю жизнь в деревне, не могла  и обходиться без парного молока, и сметаны с сыром и творогом. Ее Липка в день давала почти четыре литра молока. Этого вполне хватало для еды. Тем временем бабулька дошагала до собственного двора, коза поджидала ее возле калитки. Она (Липка) знала, что сейчас хозяйка ее подоит  и даст корочку ароматного душистого хлеба, который старушка время от времени пекла в печи. А Липка стояла в этот момент во дворе и вдыхала этот хлебный запах, до чего же он был вкусен. Ну, вот баба Маруся принялась ее доить, упругое вымя козы становилось все мягче и мягче, а струйки молока все устремлялись и устремлялись в миску, пока не иссякли. А тут и заветная корочка, Липка уже давно ее унюхала в кармане фартука. Коза косит глазом, как хозяйка достает хлебушек и протягивает ей. А та, все же опять, осторожно обнюхивает и только потом раскрывает рот и вначале его берет губами, а потом уже языком. Вся процедура окончена, сейчас они пойдут в табун, где она встретится с такими же, как она, козами, и они целый день будут щипать самые высокие макушки молодой сочной травы, и лежать на полянке, бегать, резвиться, пить чистую водичку из небольшого озерца, которое там на пастбище. Баба Маруся открыла калитку и теперь погнала уже Липку, которая бежала, и время от времени все же оглядывалась на хозяйку, идет ли она за ней. А если вдруг не идет, то по дороге можно заглянуть и на поле с кукурузой. Она так иногда делала, когда их домой пригоняли раньше времени и не все хозяева успевали встретить свою скотину. Вот тогда она, Липка, вместе с остальными и забегала на это поле, ухватить немного зеленого сладкого лакомства.  Правда хозяйка завидев это, начинала сначала громко звать ее по имени, ну, а потом, прутом проходилась по ее спине и бокам, не сильно больно, конечно. Поэтому коза понимала, что туда ходить можно только в отсутствие хозяйки. Но, сегодня был не тот случай, и баба Маруся шла позади нее, значит, теперешний день,  поле отменяется. Пастух Василий стоял за околицей и ждал когда соберется все стадо, поигрывая кнутом и щелкая им, при этом. Хозяйка оставила ее и стала удаляться.
     У нее на очереди были куры. Она зашла в сенцы, открыла кадушку с зерном, зачерпнула в чашку, вынесла и рассыпала им под навесом. Там, под навесом, было всегда сухо, дождь туда не попадал, поэтому кормушка и стояла там. Курочки дружно принялись клевать, она присела на скамейку, здесь же под навесом, чтоб чуток отдохнуть  и перевести дух. Возраст был уже далеко не молодой, она смотрела на свои жилистые руки и вспоминала, сколько она за всю свою жизнь переработала ими всего. Как то особенно тяжело приходилось работать в годы войны, да и после. Мужиков с фронта вернулось мало, и все было на женских, стариковских и детских  плечах. Сколько зимой работала на лесоповале, заготавливали дрова для печей топить школу, небольшую больницу, пимокатный цех, где валяли валенки для солдат. Летом работали в поле, жара стояла обычно сорок градусов,  а они пололи лук, морковь, картошку, где руками, где мотыгами. А после работы ещё домашняя работа, и свой огород, и скотина. Без этого никак не выжить. По утрам и вечерам, она каждый день летом, сидит на этой скамеечке и вспоминает все прожитое. Дети были мал,  мала меньше. Теперь, конечно, повырастали, разъехались, и все вместе собираются, лишь на ее День Рождения. У каждого своя семья, работа, дети. Правда внуки приезжают на лето, помочь с сеном, с дровами, картошку осенью убрать с огорода, спасибо им. Однако надо подыматься и идти печь хлеб, тесто давно уж подошло, и уже несколько раз приходилось его осаживать. Баба Маруся любила свежий хлеб, да и Липка тоже.