Мне некуда больше спешить. Часть вторая

         Глава первая.

У Гвидо Мистрелли на душе праздник. Наконец он вступил в права  наследства покойного отца.
Род Мистрелли пошёл от генуэзского купца Сальваторе Мистрелли. Предприимчивый, хваткий, любящий риск, Сальваторе быстро пошёл в гору.
Снаряжал корабли в дальние страны,
вёз из восточных стран шёлк и благовония, корицу и перец, шали и ковры, из Руси мед и пеньку, пшеницу и жемчуга.
Постепенно богател, обрастал детьми. Век за веком, клан Мистрелли обогащался, расширял своё влияние на сильных мира сего.

Прадед Винченцио построил на берегу Тибра виллу "Tesoro", что означает Сокровище. И верно, чего тут только не было.
И чудесный парк с фонтанами , и цветники, и гроты, и скульптуры ветреных красавиц.
В доме пятьдесят комнат, мраморные ванны, светильники из богемского хрусталя, залы для церемоний и балов, зимний сад, обширная библиотека,часовня в парке, коллекции картин, и прочее.
Гвидо подумывает о праздненстве, своим великолепием способным  затмить всю светскую  знать.

В центре Рима, уже дед Гвидо, Витторио, построил изящное палацетто, с маленьким двориком, с фонтанчиком и фруктовыми деревьями.
В палацетто в каждой комнате камин, изысканная мебель, множество лампионов, на стенах гобелены,  в гостиной мозаичное панно,изображающее вакханку и козлоногого сатира.
Под стеклом фарфоровые безделушки эпохи Мин, севрские пастушки, японские нэцкэ. Гвидо чувствует себя хозяином, вальяжно развалился на кушетке. Жизнь прельщала его затейливостью,  сибаритством,букетом тонких вин,роскошью.

Его цепкий ум продумывает мельчайшие детали предстоящего праздника. А пока он ждёт визита сумасбродной тётушки Франчески, недавно приехавшей из России,чтобы насладиться её рассказами об этой варварской стране.
Франческа родная сестра Чезаре, отца Гвидо. Много горя она принесла своей семье.
В юности соблазнил её один подлец, обещал жениться, но был таков.
Франческа скрывала до последнего свой позор, утягивала живот, чтобы был не заметен.
Ребёнок родился мёртвым, она сама была у края могилы, но выкарабкалась.
Этот урок не пошёл ей впрок. Родители отправили Франческу в монастырь урсулинок под бдительное око настоятельницы Клариссы.
Но горячая кровь, бурлившая в венах этой потаскушки, толкнула её в объятия попечителя монастыря монсиньора Бартоломео.

Кларисса застала их в келье в развратных позах.
Разразился бурный скандал, Франческу отправили в деревню, под надзор одной из строгих родственниц.
Распутница на время притихла, оценивала обстановку. Но, как на грех, мимо деревни проходил полк бравых вояк, Франческа не долго думая, примкнула к ним.
Что с ней там делали, нетрудно догадаться, но видно её это вполне устраивало. Порочная насквозь, она служила мужчинам мерзким сосудом любострастия и похоти.

Однажды в полк прибыл военный прокурор, и Франческу отправили домой.
Как ни в чем не бывало, блудная дочь явилась в родные пенаты.
И тут то она удивила видавший виды Рим своей разнузданной распущенностью.
Она меняла мужчин по несколько за ночь, посещала притоны, где отдавалась каждому желающему, валялась в обнимку неизвестно с кем, участвовала в оргиях, проявляя свою пылкую неутомимость и неутолимость.
Она жаждала любовного зелья ежеминутно. В её чреслах горел неугасимый огонь блуда, который она тщетно пыталась погасить чудовищной распущенностью.

Но время шло, желания исчезли, а с ними и мужчины.
Старая грешница теперь кинулась в объятия церкви. Окружила себя духовниками, ходила на мессы,молилась, причащалась,каялась в своих неисчислимых грехах, исповедывалась.
Где-то случайно ей  повстречался Бартоломео, по старой дружбе она пригласила его к себе погостить.
Шли годы, скрашиваемые тихими беседами о Боге, о Священном Писании.
После падения с лестницы, у Бартоломео что-то перемкнуло в голове.
Он впал в ересь, богохульствовал.
Находили на него видения, судорожные вихляния. С пеной у рта падал ниц, извивался, пророчествовал.

Дурная слава опять накрыла Франческу, знакомые отказались от общения с ней,сторонились при встрече.
Чтобы немножко развеяться, Франческа спешно уехала в Россию, хотелось побывать в тамошних храмах, послушать православных певчих,принять благословение из рук Патриарха.

А вот и сама Франческа-легка на помине. Годы не властны над ней.
Бурная молодость никак не отразилась на её гладком, без морщин лице, также лилейна шейка, обрамленная ниткой жемчуга, так же строен стан, обтянутый шелком, и ручки нежны и мягки.
Только глаза выдают её возраст, они утратили блеск и живость, и как-бы затянуты пеленой.

Облобызавшись с племянником, Франческа присела на кушетку, кутаясь в соболью накидку ,по-видимому,привезенную из России.
С собой она прихватила подарки из дальней страны. Гвидо с интересом рассматривал золотые кубки, ендовы, которые он видел первый раз в  жизни, серебряные стаканы, расписной поднос.
Всё это добро займёт свое место на полках в уютном палацетто.

Франческа взахлёб делилась впечатлением от поездки в Москву. Была в восторге от православных церквей, от пения клира, от малинового звона колоколов, от блинов с икрой, от русской водки.
Всюду её сопровождал папский нунций Луиджио Кьямбетта, хитрый иезуит,вцепившийся в неё клещами.
Как паук, плел паутину сладких речей, улещиваний, а сам зорко следил за каждым шагом своей жертвы.
Так и не отделалась от него Франческа, как ни пыталась.

Но об этом молчок.
Даже племяннику не признается Франческа в том, что попалась на крючок этого ловкого ловца душ, этого дьявола в сутане, этого жадного до чужих денег пройдохе,прикрывающимся липовым фиговым листком добродетели.
Почему она дала себя так обвести вокруг пальца, замирала под его змеиным взглядом как кролик, как несчастный птенчик, выпавший из гнезда, и очутившийся один на один пред красным зевом смерти.

Угрозами, шантажом самых постыдных тайн, о которых она жаждала забыть, он вынудил её дать обещание написать завещание в пользу иезуитского ордена.
Она была к несчастью богата, и располагала значительными средствами.
Как признаться в этом Гвидо, ведь он уверен, что станет её наследником.
Племянник не замечал её растерянности, был занят мыслями предстоящего праздненства.

В поезде, уносящим её на родину, она чувствовала на себе незримое око Луиджио, ей казалось, что она опутана с ног до головы пудовыми цепями, сердце давил груз каменной опустошенности.
В купе она познакомилась с русской дамой, едущей в Рим.
Даму звали Амалией, она была красива, но несчастна. В молодости познала любовь к женатому мужчине, но он не оставил семьи.
Она страдала, её заставили выйти дважды замуж, но оба мужа умерли, и она теперь свободна, и вольна поступать как ей взбредет в голову.

Встреча с Амалией отвлекла Франческу  от горьких дум, от безысходности. Она кляла себя в душе, что поддалась на уговоры слуги дьявола.
Она посоветовала Амалии снять на время палаццо, и пригласила её в гости. Амалия горячо благодарила. С тем и расстались по приезде, надеясь на скорую встречу.
         
      Глава вторая.

Луиджи Сореццо родился в бедной семье, кроме него ещё было пять детских, голодных ртов.
Мать и отец барахтались в нужде в грязной лачуге на окраине Рима. Перебивались кое-как, да видно Бог с небес увидел их страдания, да помог, на счастье или на беду, кто знает.
Однажды на пороге их лачуги возник священник. Представился отцом Амато.
В ходе долгой беседы решили, что Луиджи будет зачислен в иезуитский орден.
Мальчик со страхом жался к материнским коленям, но нищета не давала право выбора. Отец Амато обещался зайти через год, чтобы забрать с собой и Винченцио, пусть немного подрастёт.

Второго сына ждала та же стезя. Со слезами на глазах Луиджи покинул безрадостный родительский кров.
Шли годы, Луиджио рос, мужал, познавал учение Христово, свято блюл заветы Лойолы, первого генерала-основателя иезуитского ордена.
С братом Винченцио судьба не столкнула, что стало с родителями, он тоже не знал.
Орден запрещал общаться с родственниками, мирские дела не должны смущать христова солдата.
Тем более, Луиджио был усыновлен одним богатым негоциантом, и в дар получил его фамилию.
В случае смерти названого отца, его имущество перейдёт в казну ордена, финансовые дела которого нуждались в последнее время в необходимости изыскивать все возможности для обогащения.

Так получилось, что Луиджио стал одним из самых ревностных солдатов ордена. Беспрекословно выполнял все возложенные на него поручения, был в фаворе у папы Пия 12-го, тот доверял ему все щекотливые вопросы.
Вот и сейчас, Луиджио был тайно направлен по его поручению в Москву, где было много сторонников католического вероисповедывания,не жалевших средств на благое дело веры.
Еще самодержец  Александр 1-й запретил орден на территории Российской империи, но тайными тропами через Польшу, с подложным паспортом Луиджио проник в Москву.

Здесь же повстречался с Франциской Мистрелли, и выудил у неё обещание завещать все свое состояние ордену.
Здесь было много папских соглядатаев, рядившихся в личину рядовых обывателей.
Потихоньку из России тёк ручеек денежного вспомощества.
Вот и за Франческой в Рим был отправлен вслед верный человек, который и доложил Луиджио о русской даме-случайной попутчице по купе.
Крепко задумался Кьямбетта, строил в голове замысловатые лабиринты, в которых заблудятся и Франческа, и эта дама, и не будет им выхода из этой ловушки.
 
        Глава третья.

Амалия по протекции Франчески сняла двухэтажную, из каррарского мрамора небольшую  виллу  на берегу Тибра.
Здесь уютно и светло, сквозь разноцветные, оконные витражи просвечивается яркое, южное солнце. На  жардиньерках стоят цветы.
Пахнет эссенцией фруктовых плодов,свежестью,ароматами диковинных цветов.
В спальной комнате вдоль стены раскинулось поистинне царское ложе.
Большая кровать на резных ножках, облаченная в пурпурное одеяло, дюжина маленьких подушек на лебяжьем пуху, рядом этажерка с серебряным кувшином, двумя стаканами, стеклянный сосуд с водой.

У изголовья кровати деревянный крест с распятым Спасителем.
Комнаты просторные, с мебелью из кипариса, источающим эфирное масло.
Всюду полки с муранским стеклом, кресло с мягкой медьвежьей шкурой, обилие венецианских зеркал, картинная галерея томных красавиц.
Амалию прельстил один портрет черноокой девушки, с бутоном розана в  кудрявых волосах.
Она долго всматривалась в лицо этой красавицы, смутно напоминавшей кого-то.
Напрягши память,Амалия напрасно ломала голову над этой загадкой, ускользавшей всякий раз, когда ей казалось, что ответ вот-вот брызнет озарением.

Эта вилла показалась ей отголоском чужой боли, тайной, спрятавшейся и в этих комнатах, и в тенистом парке, и в беседке, и в одинокой скамье на берегу Тибра, и в мягком сиянии лампы под абажуром, и в молчавшем рояле в гостиной.
Амалия дотронулась до клавишей, взяла аккорд, из-под её пальцев полилась тихая мелодия, грустная, как плач одинокого ребенка, печальная, как моросящий осенний дождь.
Уныние накрыло серой пеленой, из глаз потекли безисходные слезы. Со стоном захлопнув крышку рояля, Амалия ничком упала на близстоящий диванчик, рыдания сотрясали её, по сердцу полоснула резкая боль.

Арсений взял отпуск на неделю. Его звал Рим, манил роскошными дворцами знати, тишиной библиотек, шорохом пропитанных столетиями книг,собором Петра и Павла, краеугольным камнем легшим в основу католицизма.
Здесь Аппиева дорога, усеянная гробницами знатных римлян, здесь остов Колизея, на арене которого лилась кровь гладиаторов и первых христиан,фонтан Треви, извергающий водные струи, облицованный мрамором мост  святого Ангела.
Арсений наслаждался тёплым осенним днем, разглядывал витрины лавочек, в одной из них приобрёл серебряное распятие работы средневекового мастера, по дороге забрёл в церковь Сант-Иньяцио.

Его внимание привлек расписной купол, там Игнатио Лойола возносился на небеса.
Здесь же разговорился с одним господином, представившимся Гвидо Мистрелли. Обсуждали убранство церкви, историю иезуитского ордена, потом переключились на Джордано Бруно, казненного на площади Кампо-деи-Фиори.
Новый знакомец очаровал Арсения своими познаниями в истории, архитектуре Вечного Города.
Он цитировал оды Вергилия на латыни, сонеты Петрарки на итальянском. Обсуждали полотна Ботичелли, скульптуры Микеланджело,изобретения великого Леонардо.

Время пролетело незаметно. Насладившись беседой, расстались как старые друзья. Мистрелли пригласил Арсения в гости, сообщив, что решил устроить праздничный вечер в честь вступления в наследство. Напоследок обсудили детали предстоящего торжества, Арсений дал несколько ценных советов по обустройству праздника, на прощанье договорились о совместных вылазках по Риму,поездке в Ватикан,посещении папской библиотеки, благо у Гвидо были связи и знакомства с католическими бонзами.
 
      Глава четвертая.

Винченцио было пять лет, когда этот гнусный священник Амато забрал с собой Луиджи. Для него это было большим несчастьем, исчез не просто брат, а товарищ по играм, по выдумкам, на которые тот был горазд. 
С ним было весело, Луиджи был неутомим, лёгок на подъем, его фантазиям не было преград.
Вместе делили пополам последнюю горбушку хлеба, вместе мечтали стать большими и вырваться из нищеты. Винченцио замкнулся в себе, стал молчаливым, со страхом ждал прихода монаха.

Он не хотел быть священником, детский ум противился этой участи, зависимости от чужих людей. Ему хотелось быть свободным,самому распоряжаться своей судьбой.
Он боялся этого Амато, его взгляда хищных глаз, больших рук, грубого голоса. Мальчик был умным не по годам, своим маленьким сердечком чувствовал фальшь взрослых людей.
Он слёзно просил родителей избавить его от этой участи. Но те были затюканы нуждой, в них угасли родственные чувства к детям, тем более Амато дал им деньги за Луиджи.
Со страхом ожидал бедный ребёнок прихода иезуита.

Так прошёл год, и на пороге лачуги появился Амато.
Родители молча отдали ему плачущего Винченцио. Получив деньги, жалели только об  одном, что у них больше нет сыновей. Четыре их дочери мал мала меньше жались друг к дружке, провожая испуганными глазенками уходящего брата.
Амато волочил упирающегося Винченцио, тот захлебывался в громком плаче. Проходящие мимо бедняки с укоризной смотрели им вслед, горестно вздыхали, кляня бедность, толкающую родителей на торговлю своими детьми.

Амато прикрикнул на ребёнка,приказал ему молчать, пригрозив, что исхлестает его розгами за непослушание. Винченцио умолк, с ненавистью глядя на своего мучителя. В голове его зрел план побега.
Амато на секунду ослабил хватку своей железной руки, сжимавшей хрупкое запястье мальчика. Этого мгновения хватило для Винченцио.

Резким рывком он высвободил свою руку и кинулся прочь. На пути ему попался заброшенный сад, заросший травой и кустарником, он рванул в спасительную тень деревьев, стоящих тесной стеной.
Где-то вдали слышался грозный рык Амато, тот звал своего пленника, грозил небесной карой за ослуш'ание, стращал адским пеклом, сетями дьявола, волокущего детскую душу в бездну грехов.
Винченцио замер от страха, его трепещущее сердечко готово было выпрыгнуть из груди, но силой воли он подавил свой испуг и замер не шевелясь, в высокой траве, укрывшей его от преследователя.

Долго скитался Винченцио по Риму. Одежда его обветшала, босые ноги кровоточили от острых камней, которыми были усыпаны римские дороги, он голодал,страдал от жажды.
Как-то  забредши на берег Тибра, с наслаждением выкупался в его прохладной воде. Невдалеке белела двухэтажная вилла, Винченцио робко постучался в её двери.
Судьба наконец улыбнулась несчастному ребёнку, здесь он нашел тепло и крышу над головой, ласку и доброту.
Хозяином виллы был синьор Федерико Кьямбетта, безобразный горбун, но красота его души перевешивала физический недостаток.
Винченцио наконец нашёл настоящую семью, где о нем заботились и холили. А потом появилась маленькая Феличе , и жизнь заиграла новыми красками.
 
        Глава пятая.

Старой служанке Джузеппине не спится, она ворочается на жёсткой кровати, никак не может уснуть.
В молодые годы, не зная усталости, работала она не покладая рук.
Бывало, перед праздниками в доме суета, ждут прибытия многочисленных гостей, приходилось и ночами не спать: готовить  комнаты, чистить серебро, крахмалить скатерти, выбивать ковры.

Богат дом купцов Мистрелли, ломится от добра, в сундуках чего только нет-и посуда, что веками собиралась, и скатерти, что своей белизной соперничали с ангельскими крыльями.
Много и одежд, усыпанных драгоценными каменьями, и золота, и серебра. Рюмки на тонких ножках, причудливые кувшины, старинные гобелены, картины знаменитых мастеров. За всем нужен пригляд,бережный уход.

Род Мистрелли уходит в средневековье, оттуда начали они свой путь к богатству. Знает об этом Джузеппина из первых уст.
Вся её семья прислуживала им на протяжении веков, из поколения в поколение передавались шёпотом тайны хозяйские.
Зачинатель рода Сальваторе, был на побегушках у одного купца, уже никто не помнит его имени, нанялся к нему в приказчики, да, разве озолотишься на этом поприще.
Вот он и напросился на корабль хозяйский, своими глазами глянуть на дальние страны, да присмотреться к товарам, что продаются за морями.

Что там произошло, о том неведомо, однако корабль вернулся без хозяина.
Кто говорил, что он утонул в море, что сгорел в лихорадке, был зарезан в портовой гавани.
Да только после этого Сальваторе прибрал к рукам богатство этого купца, женившись на его дочери-сироте. С той поры и пошёл в гору новоявленный купец.   

Остальные тоже не лучше его были, брали пример с предка.Покупали заморские товары за бесценок, а продавали в сто крат дороже. Бывало и пиратствовали потихоньку, грабили своих конкурентов, да их корабли на дно пускали вместе с людьми , а груз себе перетаскивали.
Только умели за собой следы заметать, да  власть придержащим деньгами рты затыкать.

Много тайн в этой семье быльем поросло, а есть совсем свежие.
Вот взять беспутную Франческу.
Её рождение окутано тайной, но мало кто об этом знает.
Старшим сыном был Чезаре, отец Гвидо, остальные дети умерли в младенчестве. Лучше б эту вертихвостку Франческу дьявол в ад утащил, там ей место.
Много бесчестья она семье принесла,но проморгались, стыд не дым, глаза не ест.
Да только мало кто знает, что ребёнок у неё живой родился, а не мертвый.
Да папашка ихний приказал того дитятю умертвить, и закопать подальше от греха.

Роды принимала повитуха Маддалена, а Джузеппина ей помогала.
Девочка родилась у Франчески , ангелочек. Да как же её жизни лишить? Благо, роженица без сознания была, не слышала плача новорождённой.
Не долго думая, младенца забрала Маддалена, увезла в деревню к своей сестре, там можно схорониться, сестра её кормилицей была, к ней везли детишек-отказников.

Она их выхаживала, выкармливала, ну а потом добрым людям в семьи пристраивала. Хозяину сказали, что ребёнок родился калекой, и не прожив полчаса, помер.
Тот поверил, радовался, что ублюдка Бог прибрал,Джузеппину тогда омерзение накрыло, она плевалась ему вслед.
Да не долго он прожил после этого кощунства, в ад сошёл, там ему и место.

Главой семьи стал отец Гвидо, Чезаре .
Он тоже не дремал, деньги в оборот под проценты давал,обирал до последней нитки должников.Видно не впрок это богатство ему пошло, чужие слёзы отлились в болезнь суставов.
Скрючило его в три погибели, на коляске слуга возил до самой смерти , малейшее движение причиняло Чезаре адские боли.
Теперь черёд Гвидо настал-этот начнёт транжирить вековое богатство, быстро спустит его.
Вот праздник затеял, хочет Рим удивить. Да только зря все это.Рим и не такое видел.