Как писатель Огрызкин в поликлинику ходил

Изрядно поиздержавшись на покупке томиков любимого  Достоевского,  писатель Огрызкин позвонил своему приятелю – главному редактору местной районной газеты с просьбой найти ему подработку.
Тот поручил Огрызкину написать репортаж о современной московской поликлинике. Огрызкин давно не ел, потому что как известно, за еду платить надо. Огрызкин любил бабло. Но любовь эта не была взаимной.
- Чем хороша современная московская поликлиника?  - Вдохновившись обещанным гонораром, начал Огрызкин. Ответить на этот вопрос Огрызкин не мог. А, правда, чем же она хороша?
Огрызкин в задумчивости погрыз коврик для мышки, который, не ожидая подобного бесчинства от хозяина, ласково  укусил его в ответ.
-  Тьфу ты, Господи, чертовщина какая-то, видно, с голоду. – Огрызкин никогда не был верующим, но Господа поминал часто.  Перекрестив мышку, коврик и монитор, Огрызкин записался на вакцинацию со словами: « Оно конечно не еда, а все же какой-никакой а белок».  Быстро оделся и рванул в ближайшую районную поликлинику.
При входе в мед. Учреждение  тетка с каким-то прибором бросилась к писателю и нацелила свою штуковину на Огрызкина. 
- Зачем же так сразу? – Испугался Огрызкин, полагая, что приборчик этот вгонит в его руку микрочип, о котором свистели все социальные сети.  - Или они меня в наручники хотят упаковать, чтобы не сбежал?
- Что вы хотите со мной сделать? – Взвизгнул Огрызкин.
- 36 и 6, -  ответила дежурная, и у писателя отлегло.
Огрызкин лет сто не был у врачей и о таком измерении и фантазировать не мог.
Не успел писатель обрадоваться, как его осек окрик, - Маску на рожу надень!
Пациентка, кричавшая ему в ухо, был глуховата, стара, и опиралась на костыль и своего внучка лет четырнадцати , здоровенного детину с нагловатой мордой. Огрызкин прыгнул в сторону, ловко увернувшись от удара костылем.
Медсестра с протянутой к нему маской показалась бы ему ангелом, если бы от нее не тянуло смесью французских духов ивановского производства и медицинским спиртом для протирки мест укола пациентов.  «Из процедурного», - уважительно подумал писатель и надел маску на ухо.
- Ты, пудель кудлатый, нос тряпочкой прикрой! – прошипел седовласый пенсионер, бывший доцент и  пожизненный кандидат наук. Кудри у Огрызкина были густыми и черными, это правда. Тут рядом  квартиры Академия Наук в 1980 давала, догадался писатель и натянул маску по самые глаза.
Послышался коллективный выдох.
От него отстали, понял писатель.  И слился с толпой.
На третьем этаже в очереди на прививку сидело человек десять.  Неподалеку были кабинеты участковых. Врачей конечно, не полицейских. Хотя порой Огрызкину казалось, что совпадение не случайно.  У прививочных царил равномерный гул.  Кто-то, предупреждая удар с левой, стремительно натягивал маску,  а одну даму, надевшую на свое лицо работника торговли маску только на рот, силой волокли в дальний угол коридора с криком «Убийца» , где трое ожидающих прививки, скрутив ее, натягивал ей маску на нос.  Резинка с визгом лопнула и маска отлетела прямо в лицо доцента, которой заорал страшным голосом:
 - Ты, не привитая лахундра, прежде, чем я помру, я тебя засажу лет на пять!
Старушка с костылем, переместившаяся к этому времени на третий этаж,  бросив костыль, бурно зааплодировала.
Около  кабинетов участковых в конце коридора царили  шум и гам.
- Вы куда без очереди лезете? -  Прикрикнула активистка на старичка.
- У меня запись на 15-00! Я сейчас пойду, потому что на моих часах говно 15-00! – В слове ровно интеллигент букву «р» заменил на «г».  Престарелый педант интеллигентно картавил.
-  Умный нашелся! Тут еще на 14-30 не прошли, так что сидите и ждите.
Сильны традиции, подумал Огрызкин  и припомнил, что на каждый кабинет еще с советских времен всегда находилась активистка, причем всегда баба, которая строила очередь и орала до самого входа в заветные двери.
- Мне только спгосить! –Не сдавался интеллигент.
Лучше бы он этого не говорил. Активистка не торопясь встала с диванчика и со всего размаха стала бить интеллигента по голове дамской сумочкой, набитой рецептами. Рецепты не возражали, они, как осенние листья, посыпались на пол. Вскоре к избивавшей старичка даме присоединились трое.
- Спасать надо, - подумал Огрызкин и привстал. Ноги предательски опустили его снова на диванчик.
– Нет, ну ты же человек или тварь дрожащая? - Призрак Достоевского возник неожиданно из маленькой запертой двери , за которой по-видимому скрывалась комната  для ведер и швабры. На комнатке был подозрительный номер С 616. 
Огрызкин решительно встал и стал выдергивать интеллигента из-под таскавшей его за волосы дамы. За что получил рентгеновским снимком по зубам.
- Ни хрена себе, сходил в поликлинику.
Зуб Огрызкина качался и готовился к полету на пол вслед рецептам и чьим-то костям на рентгеновском снимке.  Кости со снимка тоже посыпались на пол, создавая вместе с рецептами красивый натюрморт.
-  Кто на 14-30, проходите! – Вскрикнула разгоряченная активистка, потеряв всяким интерес к слегка помятому ей потомку московских интеллигентов в третьем поколении. Она самоотверженно выполняла свою работу.  - И не задерживайте там врача своими россказнями. 12 минут на каждого!
- А у зубного 15 минут положено, -  к разговору подсоединилась молчавшая до этого студентка.
Из кабинета зубного врача высунулась голова.
- Не 15, а 12 минут на один зуб. Я вам за 15 минут все зубы вырву!
Огрызкин вскочил, решив больше не рисковать жизнью, и рванул  к лифту.
- Тут инвалиды стоят, а вы здоровый кобель, спуститесь по лестнице сами! – Старушка уже привилась, и от радости размахивала костылем над головой.
Когда Огрызкин вышел из поликлиники, смеркалось.