На волнорезе

- Лето, лето, приём! Как слышишь меня? Приём?!
Мои позывные улетают в морозную мглу декабря. Скованная зимней безысходностью я смиренно понимаю, что она вцепилась в сердце надолго. Начинаю тормошить память и оттуда приходят воспоминания. Иногда они приятны и теплы. А иногда сжимают сердце ледяным холодом, до мурашек.

Звучат позывные памяти, настойчиво выстукивая морзянкой:
- Приём - Тчк. Как помнишь? Как помнишь? Прием...
- Помню вас хорошо!

****

Сочинский пляж. Июль. Некуда ступить - повсюду тела отдыхающих. Толпы людей стоят в воде, лежат на галечном пляже. Мамашки кричат, детишки визжат. Повсюду очереди: у киосков с мороженым, у автоматов с газировкой, возле столовых и туалетов, у кабинок для переодевания.

Мне тринадцать. Я ощущаю себя гадким утёнком, некрасивым, угловатым, одиноким. Это ощущение усугубляется присутствием родителей. Они красивые, загорелые.. Им весело. Они мне мешают. Мне все мешают. Я злюсь. И от этого мне юг - не юг, солнце - не солнце, море не море.

Нахмурившись, слежу взглядом за ныряльщиками на краю мола. Им тоже весело. Сигают без устали с волнореза в глубину. Ого! Наконец- то! Развлечение! Я говорю папе, что хочу посмотреть на ныряльщиков. Иду по длинному стометровому бетонному молу, разрезающему море надвое.

Мол сужается, людей почти нет. Глубина здесь метров десять, но в прозрачной воде это выглядит безопасным. Останавливаюсь на краю волнореза и долго не решаюсь спрыгнуть. Трое парней испытующе смотрят на меня.

Плаваю я хорошо, много раз с папой преодолевала стометровку. Но тут другое. Я не умею нырять "рыбкой". Могу лишь "солдатиком" или "бомбочкой". Но в этом стыдно признаться. И еще: тут оказалось выше, чем я думала. Страшнее.

Вдруг неожиданный толчок со спины и я, нелепо взвизгнув и размахивая руками, лечу в море. Вот гады! Столкнули. Вынырнула, успокоилась. Но главное поняла, что смогу!

Пару дней я ныряла с волнореза солдатиком, весело развлекалась, обзаведясь загорелыми приятелями. Родители сначала поволновались, потом повосхищались и привыкли.

На третий день я решила пойти к морю пораньше, часов в восемь. Немного удивившись, что людей на берегу мало, а в море вообще никого, я привычно устремилась на край волнореза. Наконец- то поучусь нырять "рыбкой", пока никто из приятелей не смотрит.

Вытянув вперед руки, я полетела навстречу РАЮ. И провалилась в АД. Ужас сковал моё сердце. Волосы на голове зашевелились, как у Медузы-Горгоны. Словно в бездонный колодец, меня затягивало во что- то скользкое, мерзкое, желеобразное. Сквозь ужас и омерзение я сообразила, что погружаюсь в кашу из медуз!

Хотелось вопить от страха, но я не могла. Меня словно парализовало. Дёргаясь непроизвольно, я месила эту кашу руками, пытаясь вынырнуть, набрать воздуха. Потом догадалась, что нужно грести к берегу. В полном одиночестве, не в состоянии сделать полноценный вдох судорожно загребая и отталкивая адскую кашу, я дергала руками и ногами. Словно каракатица, я сжималась от отвращения, захлебываясь и отплевываясь до рвоты. Мне казалось, что меня рвет медузами…

Как я доплыла? Как выжила в этом аду? Не спрашивайте. Я не понимала, сколько времени прошло, где я и куда мне идти. Солнце сияло по-прежнему, поднимаясь в зенит. Люди смеялись, брызгались, играли в мяч, что-то показывали друг другу в воде.

Но только теперь мне стало понятно, почему в море никто не плавает. Медузы были повсюду! Они по-хозяйски покачивали желейными боками, передвигаясь поодиночке и группами.

Я подошла к родителям и со слезами поведала о своём приключении. Ах, как мне хотелось немедленно уехать из этого противного Сочи! Меня обследовали на предмет ожогов, но их не было! Была лишь тошнота и дико болели глаза. Вместе с папой, преодолевая гадливость, я снова отправилась на край волнореза.

Там колыхались тысячи медуз, плотной массой обогнув бетонный мол. «Это наверное после шторма. Так бывает», - тихо сказал побледневший папа. Он был смертельно напуган. Поправлял то и дело очки, близоруко щурясь и не понимая, как можно было не заметить ТАКОЕ?
Можно. Ведь я не носила очков, хотя зрение уже начало снижаться.

В тот год мне больше не хотелось плавать. Не могла себя заставить зайти в воду. Случайно сохранились два пляжных слайда с мячиком. Папа, мама и я - все такие грустные. Стоим по щиколотку в воде, на фоне того самого волнореза. На другом слайде родители улыбаются. Мне не до смеха. Фотограф с мячиком не виноват. Просто так совпало. С тех пор в Сочи я ни разу не была. Но по-прежнему люблю созерцать море, горы, цветы и лес.

Знаю точно: вода - не моя стихия. Плавать как- то вмиг разонравилось. Медуз боюсь. Это называется мудуфобия. В воду обычно захожу с оглядкой. Окунувшись, сразу выхожу.
Мой личный АД и самый большой страх - "вечное" одиночество в глубине, где я захлебываюсь и барахтаюсь в медузовой каше...

На фото: мама, папа и я. Сочи 1979 год